Военная операция снова на той же территории

 

Операция, проведённая РВСК, наделала много шума в СМИ, поскольку впервые в истории партизанской войны в Колумбии был окружён и взят в плен армейский патруль в полном составе. Это событие послужило началом интенсивных шестимесячных боёв не только в Гуаяберо, но и в Эль Пато. И вновь повторилась ситуация 15-летней давности, с одной стороны, как дурная пародия на традиционные обещания официальных лиц, а, с другой, - как трагедия для сотен крестьян, которые вновь были изгнаны со своей земли. Вновь правительство громогласно заявляло о «восстановлении национального суверенитета» над так называемыми «независимыми республиками в Гуаяберо и Эль Пато». Всё опять происходило в тех же самых местах, с участием тех же самых действующих лиц, с той же самой политической риторикой, с публикацией таких же самых военных сводок, составленных во всё том же победном духе. Создавалось такое впечатление, что между 60-ми и 80-ми гг. в стране не произошло никаких изменений. Время словно замерло, превратившись в какой-то патетический и мучительный образ, круг на воде, отразивший, как в зеркале, знакомые, но гротескные образы: в 50-е гг. появляются так называемые «независимые республики», в 60-е гг. правительство восстанавливает свой суверенитет над этими территориями, в 70-е гг. в тех же самых районах вновь появляются так называемые «независимые республики», в 80-е гг. правительство снова восстанавливает утерянный над этими территориями национальный суверенитет, и этот бег по кругу продолжается… каждый раз с всё большей драматической иронией, которая всегда присуща истории.

Журналистское расследование выявило дополнительные детали этих последних 6 месяцев, прошедших в вооружённом противостоянии, которым предшествовала эффектная операция «Движения 19 апреля», когда было похищено оружие из Кантон дель Норте*и началось жёсткое применение Статута Безопасности правительством президента Турбая Аялы. «Согласно полицейским источникам, в понедельник, примерно в 8 часов утра, около 150 членов РВСК устроили засаду на патруль из 20 солдат в Пуэрто Крево, на берегах реки Дуда в департаменте Мета. Вооружённые мятежники убили 3, ранили ещё 3, и похитили оставшихся 14 солдат, среди которых находился и командир патруля, капрал Исидро Игуа Тельо, который был позже отпущен на свободу для того, чтобы передать сообщение о случившемся властям. VII Бригада, расквартированная в Вильявивенсио, немедленно организовала операцию по освобождению солдат. В этой операции приняли участие 3 самолёта «Арава» израильского производства, которые могут использовать очень короткие взлётно-посадочные полосы и которые имеют на вооружении бомбы и пулемёты… Кроме того, в эту зону были переброшены 60 подразделений из специальных сил Национальной армии, обученных борьбе с повстанцами, и 200 человек из воздушно-транспортного батальона «Генерал Сервьес», который базируется в Вильявивенсио.

Партизаны, которые осуществили похищение солдат, были одеты в форму полицейских и вооружены оружием разного типа. В результате нападения, они похитили 20 винтовок G-3, которые находились у атакованного ими патруля… Этот отряд РВСК, согласно всё тем же источникам, - тот же, что несколько лет назад похитил американского биолога Ричарда Стара, недавно освобождённого…».

Газета сообщала о том, что «перестрелка длилась минут 15, до тех пор, пока партизаны не сломили сопротивление военнослужащих и не взяли их в плен. … Следы людей из РВСК и пленных ведут в сторону Гуаяберо, место, которое уже давно служит убежищем их главному командиру, Мануэлю Маруланде, он же «Снайпер…»[1].

В передовице El Tiempoот 21 августа с тревогой отмечается: «Мы думаем, что не ошибёмся, если истолкуем коварный удар, нанесённый по группе солдат, как косвенный ответ тем, кто, питая иллюзии относительно возможного объявления амнистии, ожидал какого-то позитивного ответа со стороны партизан. Умело подготовленная засада, приведшая к кровопролитию, приобретает в настоящий момент значение весьма показательное…»[2]. Как раз в этот момент в парламенте обсуждался проект амнистии, предложенный правительством президента Турбая Аялы.

«Сообщение о захвате в плен солдат повергло в изумление и послужило серьёзным предостережением, как для гражданского населения, так и для военных, поскольку ранее со стороны партизан никогда не отмечалось проведение операций такого рода»[3].

«13 заложников, которые до вчерашнего дня находились в руках РВСК, были брошены раздетыми во время поспешного бегства партизан вблизи горы Бомас у одного из притоков реки Гуаяберо в Сьерра де ла Чамуса… Освобождённые пленники чувствуют себя хорошо, хотя несколько ослабли по причине пребывания на протяжении более чем 10 часов без одежды, под открытым небом… 13 освобождённых солдат сказали, что получили предложение со стороны партизан присоединиться к ним, но все пленные ответили решительным отказом…»[4].

В газете описываются несколько сражений, которые имели место, первое, в окрестностях Пуэрто Крево, второе - в горах Ла Макарены, третье – у горы Эль Дормилон, что, в итоге, привело к освобождению 13 похищенных военных. Было подсчитано, что в операции по преследованию партизан приняло участие несколько тысяч военнослужащих.

В сообщении другой газеты говорилось о том, что «в данный момент военные источники не подтверждают того факта, что подразделения регулярной армии преследуют партизан РВСК или что имеют место спорадические столкновения между двумя противоборствующими сторонами. То новое, поистине важное, - поскольку демонстрирует пример проведения новой политики в области общественного порядка - заключается в занятии обширного горного региона Эль Пато и Гуаяберо, где, как утверждают военные, находится ставка упомянутого повстанческого движения, чьим главным руководителем является Мануэль Маруланда Велес, он же «Снайпер». Установление контроля над этой зоной, ставшей источником постоянного раздражения и почти мифом в связи с разного рода инцидентами, имевшими там место, было объявлено бригадным генералом Хоакино Густаво Вильямисаром, командующим VII Бригадой… Ответственные и хорошо информированные источники заявили газете El Espectador, что, примерно, ещё месяц назад вооружённые силы разработали подробный план занятия региона Эль Пато и Гуаяберо с целью захвата повстанцев, скрывающихся там, однако, план не был доведён до конца по «приказу сверху»[5].

Коммюнике VII Бригады сообщало о том, что армейские «подразделения захватили тайный аэродром, расположенный в месте слияния рек Лейва и Гуаяберо, различную военную технику, униформу, инструменты для поддержания в рабочем состоянии взлётно-посадочной полосы, значительное количество лекарств, оборудование по пошиву униформы, продовольствие и огромное количество коммунистической пропагандистской литературы…»[6].

Ла Урибе – посёлок, который стал приобретать уже общенациональную известность, - состоящий из, примерно, 30 домов, с общей численностью населения в 500 человек, расположенный на западном берегу реки Дуда, которая в 25 км. ниже по течению впадает в реку Гуаяберо, превратился в эти дни в эпицентр конфронтации. Из Ла Урибе видны находящиеся вдалеке отроги горного хребта Макарены, и с этих отрогов перепуганные, попавшие между двух огней, крестьяне-колонисты вновь были вынуждены, покинув свои участки, бежать вследствие начала военных действий. «Единственное, чего мы хотим – это спасти собственные шкуры, поскольку, чует моё сердце, смерть снова пришла в эти места» - сказал один из крестьян с осунувшимся лицом и сильно уставший после целого дня беспрерывного бегства»[7].

Командующий VII Бригадой, генерал Вильямисар Гомес заявил далее примерно то же самое, что в апреле 1965 г. говорил командующий VI Бригадой полковник Курреа Кубидес: «Мы ещё не потеряли их следы и потому нанесение серьёзного удара по ним очень возможно. … Сейчас для нанесения такого удара их преследуют 800 человек…».

Новое армейское коммюнике обещало общественности, что «независимо от операции, начатой на прошлой неделе, армия продолжит строительство дорог Сан Хуан де Арама – Ла Урибе в департаменте Мета и Бальсильяс – Сан Висенте дель Кагуан в департаменте Какета, начатое двумя годами раньше, а также начнёт осуществление программы гражданского действия в главных населённых пунктах, в которых зафиксировано присутствие подрывных элементов, относящихся к РВСК»[8].

24 апреля 1965 г. после первой оккупации Эль Пато El Tiempo опубликовала сходное сообщение, где было объявлено о восстановлении законной власти на территории 160 тыс. га, «контролировавшихся до этого бандитами». «Вооружённые Силы – утверждалось в 1965 г., - приняли предложение губернатора Афанадора Товара о присоединении к территории департамента Уила районов Бальсильи и Эль Пато, которые относятся к департаментам Какета и Мета соответственно. Это заявление, которое предлагает один из возможных путей разрешения проблем департамента, основанное на географических и общественно-экономических особенностях территорий, которые предполагается присоединить, было сделано командиром VI Бригады полковником Эрнандо Курреа Кубидесом и командиром батальона «Колумбия» Хорхе Мендесом Гальвисом на военной базе в Санта Тересе, расположенной на горной вершине в районе Центрального Пато, возвышающейся над облаками и продуваемой ледяными ветрами, на высоте 2 800 метров над уровнем моря…»[9]. Кстати, именно в этих местах намечалась в 60-х строительство шоссе, которое так и не была закончено.

Министр обороны генерал Луис Карлос Камачо Лейва в сентябре 1980 г. сказал, как это обычно он делал в своих заявлениях, о том, что «мы окончательно овладели той частью территории Гуаяберо, где РВСК считали себя недосягаемыми. Мы находимся к югу от Ла Урибе, более чем в 100 км, и мы не стали дальше продолжать операцию, поскольку мы не видели, кого нам преследовать дальше к югу…»[10].

В El Espectadorот 18 марта 1965 г. министр обороны того периода времени генерал Ребейс Писарро следующим образом обрисовал ситуацию с общественным порядком: «Вооружённые силы столкнулись с серьёзной проблемой подрывной деятельности, поскольку, несмотря на военную операцию, которая продолжает успешно развиваться на севере департамента Уила, юге Толимы и в соседних регионах, а также в департаменте Сантандер, в этом регионе продолжают оставаться вооружённые группы коммунистической направленности, которые представляют постоянную опасность для общественного спокойствия, поскольку они пользуются труднодоступностью местности, но, главное, огромной помощью со стороны гражданского населения данного региона»[11].

1 500 крестьян Эль Пато решили покинуть этот район ещё до того, как начнутся бомбардировки, и, бросив всё для того, чтобы уцелеть, устремились в столицу департамента Уила. Один крестьянин, говоря о сложившейся ситуации, невольно вспоминал 1964-65 гг., когда началось массированное наступление армии с воздуха, рек и земли, во время которого погибли сотни крестьян. «В то время мало кому из мужчин удалось спастись, и наши жёны и дети были вынуждены пуститься в опасный путь по направлению к Уиле и другим регионам страны. Тогда они начали большое наступление против Маркеталии, а позже, уже в 1965 г., настала очередь Эль Пато; это во многом благодаря сотрудничеству с армией секретаря по идеологии Коммунистической партии – это был Мартин Камарго, - который дезертировал из рядов партизан»[12].

В 1965 г. «Операция Пато» привела к драматической одиссее сотен семей, которые решили уходить пешком. Это был так называемый «марш смерти», длившейся 72 дня по глухой сельве. Один из его участников рассказывал, что не смог дальше продолжить этот марш, поскольку совсем лишился сил: «По этой причине я и не смог идти дальше вместе со своей женой и детьми. Мы спустились немного ниже Корегуахе, но до этого несколько семей вернулись обратно, и таких было немало. Они сказали, что лучше сдаться, чем идти в сельву и умирать там, как животные. А за 3 дня до этого с вертолёта разбросали листовки, в которых говорилось, что тем семьям, которые вернутся, не будет причинено никакого вреда. Из тех, кто повернул обратно, некоторые умерли по дороге, поскольку очень ослабли и были больны, среди умерших были и дети, умершие из-за голода и ненастной погоды. Из наших умерло около 30 человек, и 8 умерло, отравившись ядовитыми косточками диких плодов. Мы ели то, что нам попадалось по дороге, поскольку поймать каких-либо горных животных было сложно, а если бы мы начали преследовать их, то могли потеряться. Но, несмотря на это, мы не вернулись, а из тех, кто повернул обратно, одни, как я уже сказал, умерли, другие сдались, а вот сеньор Хусто, например, так тот сам бросился в реку и утонул…»[13].

В 80-е гг. крестьяне Эль Пато ещё до начала военных действий решили: чем умирать в сельве, так лучше заранее уйти в город Нейву. Это было начало крестьянских маршей нового типа, когда люди уходили не в сельву или горы, а искали убежища в городских центрах. Но, так или иначе, вновь повторилось то, что стало постоянным явлением в последние четыре десятилетия колумбийской истории – массовые исходы крестьян.

«Ла Урибе и Бальсильяс – это свободные пути прохода к Гуаяберо и Эль Пато, суровые и негостеприимные регионы, где партизаны находят себе убежище на протяжении вот уже нескольких лет…15 дней назад «огненное кольцо» вокруг группы повстанцев стало постепенно суживаться. Армейское командование считает, что проводимая сейчас «облава» на заросших кустарником склонах может быть продлена на ещё, примерно, 15 дней… Эта беспощадная борьба, которая идёт между повстанцами и вооружёнными силами, продолжает наносить ущерб крестьянам тех регионов, где присутствуют партизаны… Скорбное паломничество мужчин, женщин и детей уже начало превращаться в скорбный исход всего местного населения в ближайшие города…»[14].

В то же самое время армия утверждала, что бомбардировка региона Эль Пато, после которой была захвачена взлётно-посадочная полоса в Лас Перласе (в Нижнем Пато) не сопровождалась жертвами. Командир VII Бригады заявил, фактически, то же самое, что в своё время говорил полковник Курреа Кубидес в ходе проведения военных операций против Маркеталии, Риочикито и Эль Пато: «Мы не можем позволить существовать и далее этому независимому коммунистическому государству на территории Колумбии…»[15].

Бригадный генерал Луис Энрике Родригес Ботива заявил в подобном же духе программе радиостанции Caracol «Пять репортёров и человек недели»: «Эль Пато и Гуаяберо являются регионами, где вот уже 14 лет отсутствует законная власть. Там царит террор, оттуда подрывная деятельность распространяется по всей стране… В этом регионе нет законных гражданских властей. Это территория, примерно, в 3000 км2, которая относится к интендантству Какета, но, несмотря на то, что ещё в 1952 г. была создана инспекция в Бальсильясе и Сан Луисе дель Осо, вплоть до настоящего времени не было никакой возможности для того, чтобы назначить туда кого-нибудь в должности инспектора…».

На вопрос о том, до каких же пор будет продолжаться существование этого «государства в государстве», Генерал Родриго Ботивос ответил: «До тех пор, пока национальное правительство не примет решения положить конец этой ненормальной ситуации»[16].

Один журналист так описывал сложившуюся ситуацию: «В сердце Колумбии существует другая «страна», совершенно независимая, площадь которой составляет 3000 км2, и называется эта страна - Эль Пато. Здесь нет ни одного полицейского инспектора. Крестьяне не знают, что такое избирательная урна. Закон здесь навязывают чуть более 1200 человек, которые заставляют именовать себя Революционными Вооружёнными Силами Колумбии (РВСК). Если кто-нибудь здесь совершает грабёж, убийство, насилие, употребляет марихуану или совершает какое-либо иное преступление, то он подлежит суду РВСК, где самая высшая мера наказания – это смертная казнь, но практикуется также изгнание или принудительные работы на ферме потерпевшего. Все дети, родившиеся в этих лесах за последние 15 лет, были восприняты руками врачей-партизан, преподаватели-партизаны учат их читать и писать, но не по букварю «Радость чтения», а по «Происхождению семьи, частной собственности и государства» Фридриха Энгельса»[17].

В субботу 30 августа 1 500 крестьян Верхнего, Среднего и Нижнего Пато решили направиться в город Нейву, «напуганные слухами о военных действиях и бомбардировках, которые должна была осуществить Девятая бригада в районе тайного аэропорта в местечке под названием Лас Перлас и в Эль Каньон де ла Пердис, говоря о том, что они не хотят снова попасть в ситуацию 1975 г., когда многие из их знакомых, тоже крестьян, погибли в результате обстрелов с воздуха и земли…. Они заявили газете El Espectador о том, «что они не вернутся в Эль Пато до тех пор, пока не получат твёрдых гарантий эвакуации оттуда Вооружённых Сил»[18].

Передовица газеты El Tiempo сообщала о событиях в Эль Пато, примерно, то же самое и такими же словами, как и её передовицы в 1964-65 гг.:

«Непостижимо, но до сих пор существуют целые районы страны, где власть не может установить свои законы, до сих пор часть территории нашей родины находится под пятой диктатур разного рода подрывных элементов. Но, с другой стороны, это не ново. Вспомним независимую республику Маркеталию, а, в более отдалённые времена, Виоту и Сумапас, где Хуан де ла Крус Варела сражался вместе со своей группой либералов, сражался долго, даже возникла целая региональная зона интенсивных боевых действии. Виота пала под натиском цивилизации и появления там транспортной инфраструктуры, потом и с Сумапасом произошло то же самое. В случае с Эль Пато, армия заняла обширный регион с аэропортами и полувоенными формированиями РВСК, где уже 14 лет не было присутствия законного правительства…»[19].

В этом же номере, El Tiempo приводит следующее сообщение: депутат Конгресса Ольга Дуке де Оспина заявила о том, что «там, действительно, существует конфликтная ситуация, поскольку абсолютной истиной является то, что центральное правительство совершенно забыло о существовании этого региона. Средств связи там, практически, не существует, шоссе находятся в плачевном существовании, а просёлочных дорог очень мало. Необходимо подумать о комплексном плане, который предусматривал бы строительство подъездных дорог к центральным шоссе, строительство школ, больниц, создание кооперативов и отделений Аграрного Банка на местах».

Сообщалось также о том, что после засады, устроенной партизанами в ходе проведения «Операции «Три лебедя», численность армейских подразделений в этом регионе утроилась, и началось самое масштабное преследование РВСК за всю их 16-летнюю историю. А тем временем 170-километровый марш крестьян уже подходил к концу, и они вплотную подошли к городу Нейва. Последний отрезок пути от Бальсильяса до Нейвы, проходящий через Санта Элену и Платанильял, был наиболее тяжёлым, поскольку идущие покинули пределы плодородных земель Эль Пато. Немногочисленность придорожных деревьев, которые могли дать тень, жар от нагретых солнцем камней, - всё это привело к тому, что крестьяне были вынуждены попросить выделить им несколько автобусов для того, чтобы на них добраться до столицы департамента. С заходом солнца крестьяне расположились спать прямо в коридорах канцелярии губернатора департамента Уила[20].

Возглавляли этот утомительный переход несколько женщин. Одна из них с горечью заявила: «Мы пришли сюда из Эль Пато в поисках земли и работы, поскольку там нас всего этого лишили. После того, как мы там как следует потрудились и вырастили то, что нам удалось, в надежде собрать урожай фасоли и маиса, когда мы уже начали заготавливать продукты для себя и для домашних животных, на нас обрушились репрессии армии, которая нахлынула со всех сторон, и мы уже не смогли больше терпеть. Поэтому мы все ушли оттуда. У них нет никакой жалости к крестьянину». В 1965 г. один из очевидцев проведения «Операции Пато» говорил почти то же самое: «Весь урожай фасоли был потерян в одночасье. В некоторых домах остался уже собранный урожай. Крестьянам они сказали, что, если кто желает, то, пожалуйста, может вернуться, но никто не осмелился сделать этого из-за страха быть арестованным или убитым, и потому всё наше имущество пропало. Никто не захотел вернуться, даже несмотря на обещание властей дать всем документы на право собственности на землю с возможностью последующей её продажи…»[21].

В Нейве правительство запретило всем приближаться к месту, где расположились крестьяне из Эль Пато, силой не допустив к ним отцов, матерей, братьев, дядьёв и других родственников вынужденных беглецов. Единственными лицами, кто получил возможность пройти к ним, были представители Красного Креста. «Не вся церковь находится сейчас с бедными классами нашей страны» - сказал епископ Нейвы Рафаэль Сармьенто Перальта в заявлении, подписанном священниками, в котором анализировались причины массового исхода крестьян из региона Гуаяберо и Эль Пато.

«Почему же всё это произошло?» – задаётся вопросом в своей заметке, опубликованной в El Tiempo, генерал Валенсия Товар, имея в виду то обстоятельство, что регион Эль Пато занимается войсками уже второй раз. И он сам отвечает на этот вопрос так: «Просто потому, что военная операция, сама по себе, не решает проблему существования партизан. Она всего лишь загоняет её внутрь, и если она не сопровождается широким комплексом реабилитационных мероприятий, которые призваны решить социально-экономические вопросы, то партизанское движение непременно возрождается вновь. Это и имело место в Эль Пато после первого занятия данного региона армией. План, разработанный военным командованием в 1964 г. и принятый правительством, не получил ни обещанного финансирования, ни помощи со стороны других государственных структур. Продвигалось только строительство шоссе, да и то только силами военных инженеров, но крайне медленно, насколько позволяли незначительные финансовые средства, выделенные на эти цели. Десять лет спустя, в 1974 г., к этому плану вернулись вновь. Он был разработан армейским командованием и правительством Уилы. Однако его реализация длилась ровно столько, сколько это посчитали нужным местные чиновники. И потому партизанский бастион продолжал существовать и далее. Рейды, набеги, грабежи, которые исходили оттуда – вот то, что вынудило армию занять эту территорию снова, и что снова привело к массовому исходу крестьян и к катастрофическим социальным последствиям. Будут ли на этот раз проведены работы по созданию необходимой инфраструктуры в этом регионе, т.е. сделано то, что ещё 15 лет назад выдвигалось в качестве одной из важных целей?»[22].

Президент Турбай Аяла сказал по этому поводу, практически, то же самое, что заявил в 1964 г. президент Гильермо Леон Валенсия: «Армия будет в Эль Пато…». Кроме того, президент Турбай Аяла изрёк одну из своих исторических фраз: «В Лас Перлас не было никакой бомбардировки, это просто сплетни некоторых газетных писак».

Васкес Каррисоса, председатель Комитета по Защите Прав Человека, выразился весьма определённо: «Результат, который не учли военные стратеги – это массовый исход крестьян. Большими группами шли по каменистым дорогам к Нейве мужчины, женщины и дети. Это напоминало то, что творится сейчас в некоторых азиатских странах… То, что должно было быть «внезапной операцией», обернулось ещё одной крестьянской проблемой»[23].

Что же произошло со «Снайпером» и его людьми после проведения этой операции, охватившей важнейшие регионы страны? То же самое, что имело место и в 1964 г., когда была проведена «Операция Маркеталия», то же самое, что было в 1965 г. после его отступления из Риочикито, - он покинул сцену для того, чтобы после создать новую зону влияния в Ла Урибе в департаменте Мета.

14 сентября 1980 г. министр обороны, генерал Луис Карлос Камачо Лейва, в связи с обсуждением возможных последствий принятия закона об амнистии, представленным правительством президента Турбая Аялы, заявил о том, что в Колумбии насчитывается, в общем, 1812 партизан, из них около 1000 – вооружённых. «РВСК- 773 бойца, из них вооружённых - 408, М-19 – 531 боец, из них вооружённых – 288, Рабочая самооборона – 20 бойцов, из них вооружённых – 15, Народно-освободительная армия – 60 бойцов, из них вооружённых – 50, Народно-освободительная армия – Команда «Педро Леон Арболеда»*- 390 бойцов, из них вооружённых – 220, Армия национального освобождения – 38 бойцов, из них вооружённых – 36»[24].

Новая концепция войны

 

Газета El Tiempo опубликовала пространную статью, в которой сообщалось о том, что «РВСК переходят к проведению операций в городах, они собираются покончить с полулетаргическим существованием в сельской местности и решили попробовать открыто побороться за власть. В этой связи, они разработали и приняли новую военную и идеологическую стратегию и решили добавить к своему названию слова «Революционная Армия»*, как это явствует из документа, принятого после завершения работы их VII Конференции, и который был захвачен армией в Якопи (департамент Кундинамарка).

Конференция, которая проходила под руководством главных командиров РВСК Мануэля Маруланды Велеса, он же «Снайпер» и Хакобо Аренаса, приказала всем своим 17 фронтам приступить к осуществлению психологических и пропагандистских акций по всей территории страны, что «позволили бы привлечь к нам дополнительные симпатии народа и улучшить наш образ в его глазах».

Далее, в статье говорилось о том, что РВСК «планируют путём удвоения фронтов довести их численность до 36 с тем, чтобы перейти к полномасштабной гражданской войне и потому руководство требует от командующих фронтов многомиллионных поступлений в адрес Секретариата с целью последующего приобретения сáмого современного оружия и финансирования революции».

На повестку дня был поставлен вопрос о «новой политике по отношению к массам» и потому РВСК приказывают своим пропагандистам как можно скорее и активнее внедряться в профсоюзы, учреждения начального, среднего и высшего образования, муниципальные советы, в высшие политические сферы и даже непосредственно в вооружённые силы.

Из этого же документа становится ясно, что дефицит бюджета РВСК за прошлый год составил 150 млн. песо из-за невыполнения соответствующих приказов и недисциплинированности командующих фронтами. В связи с этим, высшее командование РВСК требует ликвидировать образовавшуюся задолжность в срок, не превышающий 5 месяцев.

В документе также говорилось о проведении ряда первоочередных военных операций в департаментах Антиокия, Чоко, Каука, Валье, Сантандер, Северный Сантандер, Кундинамарка, Бояка, Толима, Уила, прибрежных департаментах и расширении деятельности партизан в департаментах Мета и Какета.

В указанном документе объявляется о том, что РВСК переходят к новой тактике, которая заключается в накапливании и анализе разведданных о деятельности контрповстанческих подразделений правительственной армии, которые «в настоящее время стараются перебрасывать свои оперативно-тактические подразделения без использования дорог, что во многом снижает и даже сводит на нет эффективность засад, в результате чего партизаны попадают с сложные ситуации, поскольку им приходится иметь дело с противником, который не предоставляет возможности для нанесения удара». «Армия действует точно таким же образом, как и партизаны, более того, она устраивает специальные учения по выживанию в тех же самых регионах, где действуют РВСК и практикуют по отношению к народным массам те же методы и приёмы установления контактов и доверия, что и партизаны…». Отсюда делался вывод о необходимости действовать по-новому, опираясь на хорошо проработанные данные военной разведки, подняв её на уровень важнейшей составляющей части партизанской войны.

Далее в документе сообщается о том, что с 4 по 25 августа 1980 г., т.е., в течение 21 дня, была проведена «Три Лебедя», стратегическая суть которой, определяется так: «В определённых зонах проводилась кропотливая и тщательная работа по разведке местности и мест дислокации врага, затем была произведена быстрая концентрация сил (в данном случае трёх партизанских подразделений) для неожиданного нападения и захвата в плен противника. В ходе проведения операции между подразделениями партизан поддерживалась постоянная связь, что позволяло им обмениваться между собой необходимой информацией. В качестве опознавательного знака партизаны использовали нашивку в виде жёлтого креста, располагавшегося на левой стороне груди. Подразделение, возглавляемое Архемиро, находившееся в горной части Лас Сантас, насчитывало 38 человек, мобильная группа в равнинной части – 23. Третье подразделение под командованием Бенитеса действовало в местечке Эль Тигре и состояло из 23 человек…»[25].

Таким образом, опыт проведения операции «Три Лебедя» стал основой для создания новых оперативных планов. Как оценивал Хакобо Аренас итоги работы VII Конференции РВСК, которая прошла в мае 1982 г. в регионе Гуаяберо, регионе, который был занят армией ещё два года назад? «Мы не знали, будет ли объявлена новая амнистия или нет. Вполне возможно, что правительство Бетанкура имело в виду проект амнистии, разработанный ещё правительством Турбая, решив идти дальше по этому пути, решив воспользоваться этой же идеей. Об этом у нас шла речь в итоговых выводах VII Конференции. Но точно всё это не было возможно предсказать. На Конференции был самым тщательным образом проанализирован один из важнейших феноменов последних лет – возросший уровень урбанизации колумбийского общества за счёт населения сельских регионов. Дело заключалось не только в цифрах – 70% населения Колумбии живёт сейчас в городах, а остальные 30% - в деревне. Такого рода социально-экономический феномен является в высшей степени важным для планирования, которое производит любое революционное движение, и не только партизанское. Любая левая партия должна проводить такую работу. А ведь в Колумбии с давних пор процентное соотношение населения было обратным. И если внимательно проанализировать этот феномен, то получается картина иного поведения общественных классов, и борьба классов будет выглядеть уже иначе. И вот, такой анализ и был проделан на VII Конференции. Мы задумались над такой проблемой: если 70% населения Колумбии проживает ныне в городах, то получается, что темпы развития производительных сил страны не адекватны сохраняющимся производственным отношениям, что порождает очень сложную ситуацию вследствие огромной скученности больших масс населения на небольших территориях, вследствие того, что социальные службы не справляются с таким наплывом людей, в результате чего возникает целый клубок проблем, и, как следствие, обостряются все проблемы, присущие городу. И вот мы задались вопросом: не породит ли всё это, если уже не породило, в Колумбии условий для всеобщего восстания, и если таковые условия есть, то в чём конкретно они проявляются? Мы проанализировали формы, характер и длительность народной борьбы, борьбы рабочих, бездомных, студентов. И Конференция сделала вывод: эта затяжная социальная борьба должна дать новое качество. И перед лицом нынешних проблем в стране РВСК должны осуществить новое стратегическое планирование с учётом вышеописанной ситуации. На Конференции также было решено, что РВСК должны развивать свою борьбу таким образом, чтобы произошло органичное слияние вооружённой революционной борьбы с повстанческими действиями в городах, со всей борьбой в целом. Т.е. вся наша стратегическая концепция была направлена на определение нового направления борьбы для захвата власти, но тут правительство Бетанкура объявило амнистию. Политическая картина резко изменилась».

Однако вернёмся к вопросам стратегического характера: как должна развиваться дальше некая определённая военная организация? Что конкретно должно быть положено в основу планирования? – так ставит вопрос Хакобо Аренас. Колумбийская армия с давних пор осуществляет планирование, которое называется «Стратегическое развёртывание в условиях мира на случай войны». Тем самым, она, как бы, заявляет о том, что вооружённые силы всегда находятся на грани войны. Когда осуществляется такое планирование, это означает, что некая вооружённая сила имеет некий замысел развёртывания, некий стратегический замысел.

«То же самое сделали и мы. Для того, чтобы задать направление и материализовать наш замысел, мы определили, каков есть наш план развёртывания. Но получается так, что любое военное развёртывание имеет некий центр. И тогда VII Конференция решила: центром развёртывания РВСК в мирное время должен стать определённый регион. В данной ситуации – это район одной из Кордильер. Какова направленность это центра развёртывания? Он должен быть ориентирован туда, где в наибольшей степени проявляются все противоречия колумбийского общества; туда, где совершенно конкретно есть очевидные симптомы повстанческого движения в городе. Это вовсе не означает, что всё это имеет отношение только к Боготе, или только к Кали, или только к Медельину и др., нет, во всех трёх случаях план единообразен, как это делает любая военная организация. Данный центр стратегического развёртывания таков, что, например, для армии он должен в обязательном порядке находиться, - хотя сами военные об этом никогда вслух не говорят – вокруг Боготы. Если начинаешь внимательно анализировать, где располагается бóльшая часть сил той или иной военной организации, то всё, в итоге, сходится к определённому центру, как это было, например, на Кубе, где таким центром для Фиделя являлась Сьерра Маэстра. Ни Сантьяго, ни, тем более, Гавана, ни Камагуэй, центром стратегического развёртывания была именно Сьерра Маэстра.

Конечно, речь шла и о том, чтобы максимально обезопасить этот центр. Идея заключалась в том, чтобы подчинить всю деятельность РВСК делу создания такого центра стратегического развёртывания, и если нам это удаётся, то тогда можно было бы с полным основанием утверждать, что принцип стратегического развёртывания в полной мере реализуется на практике. Затем необходимо было углублять всё то, что относится к новому уровню стратегического планирования. Но мы делаем не только это. Безусловно, надо делать, надо углублять и развивать и то, что именуется теорией военного искусства в области стратегии, но также это надо делать и на уровне оперативной деятельности, тактики, не так ли? Т.е. мы не только заходим в высокие сферы стратегии, но и конкретизируем её, и затем говорим: стратегическое планирование – это то-то, оперативная концепция, вытекающая из него, - такая-то, а тактика есть изменение в нашем способе действий. Мы конкретизируем всё на практике, и для конкретизации этого на практике, мы разрабатываем общенациональный план действий партизанского движения, причём, не только с точки зрения вооружённой борьбы, но и в других сферах: связь с массами, организация масс, создание политического пространства для нашего движения в Колумбии. Мы начали работать в этом направлении и делать так, чтобы все наши люди работали в этом направлении. И потому, во всех отношениях, это было основательное изменение нашего подхода к концепции партизанской войны. Но тут приключилась амнистия правительства Бетанкура и мы вынуждены приостановить нашу работу с тем, чтобы изучить новую ситуацию. Мы задались вопросом: «А что означает для нас амнистия правительства Бетанкура?». И мы ответили так: амнистия правительства Бетанкура означает для нас событие очень важное, настолько важное, что мы можем превратить её в инструмент мобилизации общественного мнения и масс в борьбе за построение прочного мира в Колумбии. К тому времени мы уже набросали первый план, так, вчерне. И этот наш план исходил из прямого столкновения двух армий. Поэтому, можно сказать так: если бы Бетанкур не пошёл на объявление амнистии, то мы были бы очень близки к захвату власти. Но у нас была проблема политического пространства, и эту проблему нам надо было обязательно решать.