Право как явление законов природы и звено ее замысла. Глубокие

«природные корни» права, его важнейшей особенности – норматив- ности, могут быть отмечены при рассмотрении специфической логики права. Право с этих позиций в немалой степени коренится в характер- ных для вселенского бытия цикличности процессов в мироздании, в их ритме. Добавим сюда природную категоричность, императивность этих процессов, образующих своего рода подпочву ритмов и цикличности биологических процессов, а отсюда и «ритмики» всего социального ре- гулирования, наиболее жестко проявляющихся в естественном праве.

Вместе с тем глубокие природные начала и напрямую вторгаются в жизнь людей, в область права, находят выражение в том, что может быть названо «замыслом» природы. Такой подход к праву, когда оно рассматривается в качестве необходимого элемента «замысла» при- роды, обоснован Кантом, его философскими воззрениями на пра- во, во многом взятыми за исходную мировоззренческую основу в на- стоящей работе.

При этом нужно учитывать, что, по Канту, природа не сводится к ве- щественно-материальному, механическому миру окружающих нас явле- ний, предметов и процессов. Природа – нечто более значимое и высо- кое; она одухотворена, в ней заложены начала целесообразности1– то, что, по привычным представлениям многих людей (как уже отмечалось), является Богом, а по некоторым современным взглядам ученых, может быть охарактеризовано в качестве «информационного поля» или просто определено как закономерная логика в развитии объективных процес- сов, связанных с тем, что возник разум2. Разум и его носитель – чело- век, высшее творение природы, и являются наиболее высоким выраже- нием этой одухотворенной целесообразности, заложенной в природе.

И вот главный пункт кантовской характеристики природы (наи- более значимой для нас, людей). В игре свободной воли людей, су- ществ разумных, но действующих нередко по мотивам, сотканным

«из глупости, детского тщеславия, а часто и из детской злобы и стра-

 

1 Кант говорит о «великой в своем искусстве природе», «в механическом процессе которой обнаруживается целесообразность» (Кант И. Сочинения на немецком и рус- ском языках. Т. 1. С. 405), а в другом месте – о «путеводной нити природы», «таинствен- ным образом связанной с мудростью» (там же. С. 107).

2 Впрочем, с позиции автора этих строк, указанные «три варианта» (Бог, «инфор-

мационное поле», закономерная логика объективных процессов, связанная с тем, что возник разум человека) означают по своей сути одно и то же.

Глава одиннадцатая. Первооснова

 

сти к разрушениям»1, в конечном счете проявляется «замысел» при- роды, ее «предусмотрение» (Absicht).

Оставим в стороне ответ на вопрос об основаниях и смысле это- го «замысла». Только что сделанные равнозначные по смыслу ссыл- ки на целесообразность, Бога, информационное поле, логику разви- тия, связанную с разумом да и, по немецкой лексике, предусмотрение (Absicht) – все эти ссылки, каждая в отдельности или в каком-то их сочетании, дают, как мне представляется, возможность каждому со- образно его миропониманию, за исключением грубо материалистиче- ских идеологизированных доктрин, сформулировать для себя такого рода ответ. Во всяком случае, хотелось бы обратить внимание на одну из последних указанных ссылок: коль скоро высшим творением при- роды стал разум (предусмотрение), то по природной же необходимо- сти, по логике вещей природные задатки человека, «направленные на применение его разума», «предназначены к тому, чтобы когда-нибудь полно и целесообразно развиться»2.

Вместе с тем здесь принципиально важен реалистический подход к явлениям природы. И в этом отношении – понимание того, что пер- вичные, первоначальные задатки, присущие человеческой природе, – это явления зоологического порядка, «задатки животности как живого организма», которые проявляются в природных стремлениях к само- сохранению организма, поддержанию и развитию функций жизне- деятельности, продолжению рода. Каким же образом в таких усло- виях могут полно и целесообразно реализоваться природные задатки человека, связанные с применением его разума, сложного и противо- речивого в своих проявлениях3? Каким образом, спрашивается, при

 

1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 83. Напомню, что здесь и дальше при ссылках на это издание используются материалы следующих трактатов и статей из первого тома указанного выше сочинения Канта: «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (с. 79–123); «Предполагаемое начало человеческой ис- тории» (с. 149–191); «О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики» (сокращенно – «О поговорке…»; с. 239–351); «К вечному миру» (с. 353–477).

2 Там же. С. 85.

3 Кант, отдавший много труда возвеличиванию и анализу разума в его положительных сторонах и проявлениях, в то же время связывает с людским своеволием, коренящимся в «вольном» использовании силы разума, пороки нашего бытия. Он полагает, что тяжкие беды в обществе возникают «из-за злоупотребления собственным разумом», «рассмат- риваемым просто как орудие для удовлетворения разнообразных склонностей». Причем

«первое применение им (человеком) своего разума состояло в злоупотреблении им (даже вопреки указанию природы)» и что «история природы, таким образом, начинается с доб- ра, она есть дело Божье; история свободы – со зла, ибо она – дело человеческое» (Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 165, 169, 191–192).

Часть третья. Философско-правовые проблемы

 

противоречивых, зачастую пагубных проявлениях разума и реальных стремлений, помыслов, поступков людей может быть достигнуто пол- ное раскрытие задатков человека, достижение им необходимого совер- шенства и счастья? Ведь, по справедливому замечанию Канта, «приро- да захотела», чтобы свое счастье и достижение совершенства человек

«сам создал», притом «исключительно из самого себя» и «благодаря собственному разуму»1!

И вот, отвечая на указанный вопрос, Кант обрисовывает механизм восходящего развития человеческого рода, суровый механизм челове- ческого прогресса, в котором достойное место занимает также и право. Этот механизм, как следует из подробных объяснений Канта (сам философ терминологически не обозначает рассматриваемые им про- цессы в качестве «механизма» и строго не расчленяет их «по пунктам», как делает автор этих строк), в каких-то сторонах его трактовки тре- бует корректив, дополнений – он не бесспорен. Но и по логике ве- щей, и по фактам реальной жизни такого рода механизм восходяще- го развития человеческого рода представляется по своей сути опти- мальным, быть может, в рамках процессов, происходящих в природе,

единственно возможным.

Здесь три основных звена. Остановимся пока на двух первых. Звено п е р в о е. Это – наличие в обществе (которое Кант назы-

вает – запомним это! – «всеобщим правовым гражданским общест- вом» и его создание – наиболее значительной «проблемой для чело- веческого рода») величайшей свободы.

Для чего же нужна эта свобода, да еще величайшая? Для насла- ждения ею? Для вольного жития? Для ничем не связанных поступков по своему усмотрению, для произвольного действования? В чем-то – да, для этого. Но рассуждения Канта на этот счет по своему существу иные; они воистину парадоксальны.

Вот в т о р о е звено. «...Наличествует величайшая свобода, – гово- рит Кант о свободе в правовом гражданском обществе, – а значит, и по- стоянный антагонизм между всеми его членами»2(курсив мой. – С.А.). Не благостный мир, не доброе согласие и безмятежное благодушие, а именно постоянный антагонизм (по иным кантовским формули- ровкам – «раздор», «необщительная общительность», возникающие из противодействия наклонностей людей друг другу). И этот посто- янный антагонизм – не просто суровая правда нашей людской жиз-

 

 

1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 87.

2 Там же. С. 95.

Глава одиннадцатая. Первооснова

 

ни, в том числе разноплоскостных проявлений разума, но прежде все- го неизбежное следствие широкой свободы и решающий фактор, ак- тивная сила, которая в конечном итоге в сложном человеческом бы- тии и определяет восходящее развитие человеческого рода.

Нужно заметить (и тут, на мой взгляд, главный пункт в воззрениях Канта, требующий корректив), что постоянный антагонизм – не един- ственная и не всегда решающая сила, определяющая человеческий прогресс. Ключевое значение здесь имеют сами по себе позитивные стороны разума, человеческого духа, свободы как таковой – та наи- более глубокая сторона духовного мира человека, которая находится

«по ту сторону» понятий о природе. Да и само положение об «антаго- низме» нуждается не в примитивной, не в доктринерски классовой, ортодоксально марксистской, а в широкой интерпретации, когда – и притом применительно к определяющим экономико-социальным институтам, власти, собственности и т.д. – «антагонизм» в обществе выражается в таких естественных явлениях, как соревнование, конку- ренция, соперничество, состязание.

И все же постоянный антагонизм во всех своих выражениях – это именно антагонизм, явление суровое, трудное, жесткое, нередко при- обретающее запредельный характер и вызывающее у людей напряже- ние, тревожную заботу, атмосферу ненависти, взаимного, порой все- общего ожесточения. Люди в условиях антагонизма, «необщительной общительности», вынуждены создавать себе положение «под влияни- ем честолюбия, властолюбия, корыстолюбия»1.

Но в этом как раз и кроется суть дела! Иначе без такого напряже- ния сил, которое может вызвать только постоянный антагонизм в ука- занных ранее проявлениях (конкуренции, состязании и др.), не спра- виться со стихией «окультуренных пороков», со стремлением к безза- ботной, размягченно благостной, не отягощенной трудностями жизни и не окунуться в атмосферу постоянного, напряженного, нередко из- нурительного труда.

Кант в этой связи восклицает: «...да будет благословенна при- рода за неуживчивость, за завистливое соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду обладать или же господствовать! Без них все превосходные человеческие задатки остались бы навсегда неразви- тыми. Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что хорошо для человеческого рода: она хочет раздора. Он хочет жить спокой- но и в свое удовольствие, а природа хочет, чтобы он вышел из со-

 

1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 93.

 

 

Часть третья. Философско-правовые проблемы

 

стояния нерадивости и бездеятельного довольства и окунулся в ра- боту и трудности»1.

Как это ни парадоксально, по Канту, именно такие, обычно осу- ждаемые в обществе качества, как честолюбие, властолюбие, корысто- любие (так же, как и неуживчивость, соперничающее тщеславие, жаж- да обладать), пробуждая «все силы человека», давая импульсы «к ново- му напряжению сил», открывают путь к процессам, когда «начинаются первые истинные шаги от грубости к культуре, которая... состоит в об- щественной ценности человека»2. Движение общества от «согласия» в сугубо природном, даже «патологическом», значении к «моральному целому». Хорошо бы нам всем – замечу попутно – основательно разо- браться в качествах человека, которые мы подчас огульно, безо всякого разбора осуждаем3(и в частности, помимо всего прочего, понять верное мнение Канта насчет того, что при противоречивости иных человече- ских свойств наиболее отвратительными, безоговорочно низменными качествами людей являются неблагодарность, зависть, злорадство4, ко- торые как раз ни с какой стороны не влияют на движение прогресса).

Однако стоп! Скажу еще раз: при всех разноплоскостных значени- ях отрицательных человеческих свойств надо все же не упускать из по- ля зрения, что антагонизм остается антагонизмом, раздор – раздором. И что эти качества при всей их неизбежности и, если угодно, важно-

1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 93.

2 Там же. Кант далее продолжает: «...здесь постепенно развиваются все таланты, формируется вкус и, благодаря продолжающемуся просвещению, устанавливается на- чало для утверждения образа мыслей, который со временем может превратить грубую природную склонность к нравственному различению в определенные практические принципы и преобразовать таким образом наконец патологически вынужденное согла- сие к жизни в обществе в моральное целое».

3 Здесь уместно сделать два кратких замечания в связи с кантовским анализом че- ловеческих качеств.

Первое. По Канту, обстановка антагонизма, противодействия наклонностей отдель- ных людей друг другу «предоставляет разуму свободную игру», и здесь отрицательные наклонности людей, из которых вырастает злое, разум «подчиняет себе и вместо злого, само себя разрушающего, делает господствующим доброе, которое, если уже оно есть, в дальнейшем поддерживается само собой» (там же. С. 347).

Второе. Это – то, о чем уже начат разговор в тексте. С учетом различного влияния человеческих качеств на жизненные процессы есть основания переосмыслить обычно принятую однопланово отрицательную оценку таких отмеченных Кантом качеств лю- дей, как честолюбие, властолюбие, корыстолюбие, тщеславие и др. Здесь, по всем дан- ным, как и в других случаях, решающее значение имеют «мера» и то, что обычно приня- то считать «злоупотреблениями» и «крайностями». С рассматриваемых позиций должна привлечь внимание безусловно негативная и вполне справедливая, как мне представ- ляется, оценка Кантом ряда качеств людей, о которых будет сказано ниже.

4 См.: Кант И. Из лекций по этике // Этическая мысль. М., 1988. С. 328.

Глава одиннадцатая. Первооснова

 

сти для человеческого прогресса, неизбежно порождают зло1, и вооб- ще обстановка постоянного антагонизма, «необщительной общитель- ности» «грозит обществу разъединением», «многими бедствиями»2, а если продолжить мысль Канта – нарастающим хаосом, беспреде- лом, войной всех против всех, новым валом самых пагубных окульту- ренных пороков. Каким же образом устранить или хотя бы блокиро- вать, локализовать подобные последствия, а еще лучше при помощи разума злое обратить в доброе3и в то же время направить энергию по- стоянного антагонизма для реализации «замысла» природы, для дви- жения общества к «моральному целому»?

Тут надо припомнить, что в предшествующем изложении речь шла только о первых двух звеньях восходящего развития человеческого рода (о величайшей свободе и о постоянном антагонизме). Между тем есть еще и третье звено. Указав на то, что в обществе должна наличествовать величайшая свобода (а значит, и постоянный антагонизм между чле- нами общества), Кант тут же добавляет – да, свобода, но тогда, когда самым точным образом определены и сохраняются границы этой свободы, причем в той мере, в какой она могла бы сочетаться со свободой других 4. Приведенное положение и характеризует т р е т ь е звено в цепи тех процессов, которые могут быть названы «замыслом» природы и от- несены к механизму реализации этого «замысла». В обществе, предо- ставляющем его членам широкую свободу, что открывает простор для постоянного антагонизма между его членами, самым точным образом

определяются и сохраняются границы свободы.

И вот тут – самый важный для дальнейшего рассказа тезис. В об- ществе существует только о д н о - е д и н с т в е н н о е образование, которое способно в области внешних, практических отношений оп- тимальным образом выполнить задачу по определению и сохране- нию границ свободы (и к тому же обеспечить ее сочетание со «свобо- дой других», т.е. на началах всеобщности и равновесности со свобо- дой других). Это право!

Создается даже впечатление (запомним его! тут уже шажок к пони- манию тайны права!), что феномен права по своим свойствам и сво-

 

1 Кант отмечает при этом: «...основание злого находится не в каком-либо объек- те, который определяет произвол через склонность... а только в правиле, которое про- извол устанавливает себе (!!! – С.А.) для применения своей свободы...» (Кант И. Соч. В 6 т. Т. 4. Ч. 2. С. 22).

2 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 91–93.

3 Там же. С. 347.

4 См. там же. С. 95.

Часть третья. Философско-правовые проблемы

 

ей исконной логике как бы изначально приуготовлен для реализации

«замысла» природы, изначально приспособлен для этого.

Недаром, характеризуя общество разумных существ, людей, Кант именует его не только «гражданским», но и «правовым» и в отноше- нии такого общества говорит именно об «основанной на законе сво- боде»1. Свобода же, не основанная на законе, свобода вне права, – это, по Канту, свобода «беззаконная», «безрассудная», «дикая», «жи- вотная», «варварская»2.

Вот и получается (если подвести некоторый итог изложенному), что право не нечто второстепенное, не вторичное и не очень обяза- тельное в жизни сообщества людей.

Действительно, в той мере, в какой в мироздании, в природе закономе- рен разум и неотделимая от него свобода носителя разума – человека, в той же самой мере для природы и человечества з а к о н о м е р н о (л о г и ч - н о) п р а в о. Ибо право является необходимым элементом самого ме- ханизма существования и развития людей, их сообщества, элементом, который способен преодолевать негативные стороны свободы (а значит, и противоречивые проявления разума), а главное – обеспечивать опти- мальное функционирование условий и стимулов, приводящих к посту- пательному, прогрессивному развитию человеческого рода.

Выходит, если общество в силу своего естественного предназначе- ния, «замысла» природы идет по пути пусть медленного, зигзагообраз- ного, с жертвами, потерями, зачастую с «поворотами назад», но все же восходящего развития, то право в механизме этого развития – обяза- тельное, существенно важное звено. Звено, без которого человеческий прогресс невозможен в принципе, по определению.

Общество без права или общество с ущербным, иллюзорным, ими- тационным правом (или тем, которое служит одной лишь власти, свое- корыстным групповым интересам) – общество бесперспективное, ис- торически обреченное на хаос, деградацию, самоуничтожение.

3. Предположение о непосредственных естественно-природных предо- сновах позитивного права. Известно, право – явление из жизни обще- ства, т.е. социальное явление. Вместе с тем право, которое выступает в качестве элемента «замысла» природы, можно рассматривать и как явление природы в точном, строгом значении этого слова.

Такая оценка права не нова. Она характерна для так называемых органических теорий, а также для ряда философских воззрений. В том

 

 

1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 387.

2 Там же. С. 103, 107, 395 и др.

Глава одиннадцатая. Первооснова

 

числе в какой-то мере – для позиции Канта, который, освещая место и значение права при создании государства, говорит о разрешимости этой проблемы и поясняет: «Ведь дело идет не о моральном улучше- нии людей, а только о механизме природы»1.

И в такой характеристике может быть обнаружено не только отра- жение одной из особенностей раннебуржуазного просветительского мышления2, но и предположение о том, что корни права находятся в ор- ганике человека, в его, если угодно, биосоциальной природе.

Именно в наше время все более утверждаются в научном мире дан- ные о биосоциальных предпосылках поведения людей. По сведениям этологии (науки, как уже упоминалось, о поведении, нравах живот- ных в естественных условиях), в человеке заложены не только биоло- гические программы, предопределяющие возможность его антисоци- ального поведения, но и «другие инстинктивные программы... жела- ние быть свободным, потребность иметь собственность (включая землю, дом, семью), запрет убивать, грабить, отнимать, притеснять слабых» (курсив мой. – С.А.)3.

Думается, есть весомые основания полагать, что органическая по- требность, и в этом отношении биосоциальное ощущение права, стойкое природное уважение к нему, тяга к праву непосредственно таятся в са- мых глубоких биосоциальных корнях людей и по своей силе и значимости не менее органичны, чем чувство своей собственности и стремление к сво- боде. Ведь ощущение особью «своего» места в биосоциальной иерар- хической организации сообщества животных, «своей» монополии на самку или на «своих» детенышей, «своей» роли в совместной охоте и возможности на получение доли в добыче – это все не что иное, как первичные зачатки того, что позже на языке людей получило название

«право». Да и вообще «своя собственность» и «своя свобода», к кото- рым у животных (возможно, по мере становления рассудка, первич- ных элементов разума) возникает неодолимое стремление, – это тоже

«право», во всяком случае первичные зачатки, предпосылки к нему. И вот какой момент представляется здесь существенно важным. Ес-

ли верно предположение о том, что глубокие природные предпосылки

 

1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. С. 49–421.

2 «Полагание идеального в качестве природного – обычная процедура раннебуржу- азного просветительского мышления... Но я не знаю другого мыслителя Нового време- ни, который бы так прямо, так решительно и безапелляционно превращал в природное свойство людей само их гражданское правомочие» (Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодо- полнительность морали и права. С. 157).

3 Дольник В. Указ. соч. С. 169.

Часть третья. Философско-правовые проблемы

 

права кроются в этой самой первичной «свободе», проявляющейся на биосоциальном уровне (или, быть может, даже в «сверхчувственном мире»), то надо видеть, что уже на таком уходящем в глубины природ- ной жизни уровне предпосылки права разветвляются в двух плоскостях. Это, в о - п е р в ы х (что имеет в мире «социальных животных» до- минирующее значение), «свобода» и соответствующие «права» особей- звеньев сверху вниз по лестнице иерархической организации верховного иерарха (вожака стаи), избранных им самок, «приближенных», «прижива- лок», «шестерок» и дальше вниз по иерархической лестнице. В о - в т о - р ы х (что в мире «социальных животных» может быть обозначено все- го лишь как намечающаяся возможность, еще слабые ростки), «свобода» каждой особи организованного сообщества, допустим, «право» на равное на данной ступени иерархической лестницы получение какой-то части добычи совместной охоты или добытых сообществом природных плодов. Возможно, именно тут, в разветвляющихся биосоциальных пред- посылках права, кроются истоки органически разного построения правовой материи, которые затем проявились в публичном и част- ном праве и которые по-разному повлияли на возникновение и раз- витие права, его типов и семей, на характер, направления и перспек-

тивы правового прогресса.

4. Об отношении позитивного права к категориям «по ту сторону» пред- ставлений о природе. Обоснование права «через природу» (т.е. в каче- стве проявления его закономерностей и необходимого звена ее «за- мысла» – предпосылки соответствующих социальных образований) при всей, надо полагать, строгой логичности такого обоснования от- дает холодом суровости, жесткости на грани железной причинности, природной неотвратимости, неотделимости от человеческих бед, по- роков, зла. И если ограничиться только такой, «природной», плоско- стью «мирозданческого» обоснования права, то оно, пожалуй, вряд ли могло бы получить высокое признание в жизни людей. В том числе и в отношении своей общей предосновы – естественного права.

Да и само содержание права в разные эпохи и в разных регионах, его подвижность, соответствие или несоответствие известным духов- ным, нравственным критериям – свидетельство того, что здесь «рабо- тают» не только природная неотвратимость, причинность.

Добавим сюда то, что при рассмотрении логики права было опре- делено в качестве «второго измерения» права, его особенностей как явления духовной жизни, что в немалой степени подкреплено нашим возвышенным, порой трепетным отношением к этому феномену окру- жающего нас мира.

Глава одиннадцатая. Первооснова

 

Вот почему столь важной представляется иная плоскость рассмат- риваемой проблемы, когда сообразно кантовской антитезе природы и свободы следует обратиться к категориям «по ту сторону» представ- лений о природе, которые находят свое выражение в духовном мире человека, его внутренней свободе, совести, вине1. Именно здесь, в этой заприродной (трансцендентной) плоскости, право и может получить наиболее весомые основания своего высокого «мирозданческого» ста- туса, объясняющие возможность и оправданность его характеристики в качестве высшего начала в нашей людской жизни [III.14.4; III.6.2].