Кто она. Добрая волшебница. Сама весна. Нет – всего-навсего лидочка, любимая ученица анастасии михайловны. И она идёт в школу любимой учительницы, чтобы стать психологом.

Вот и порог школы в испиковско-тупиковских бумажках. Вот и шумная раздевалка с десятиклассниками на единственной несломанной скамейке. И тётя Дуня-гардеробщица – Лидочка сразу её узнала! Она тоже узнала Лидочку, но не сразу:

-Как ты выросла, какая красавица! И как время пролетело! Думала, ты в младших классах – а ты в пятом! Думала, ты где-то так в восьмом классе – а ты в десятом! Думала, что в институте ты – а ты к нам уже на работу пожаловала!

Директор в четырнадцатой школе тоже осталась прежней. Всё та же незаменимо-необходимая Марья Степановна. Узнав, что Лидочка собирается стать психологом в её школе, Марья Степановна обрадовалась:

-У нас до вас такая была психо-психологичка: только предложили ей другую работу, где лучше платят – так сразу от нас удрала! И самым позорным образом!

И с чувством глубокой обиды и безграничного разочарования начала Марья Степановна рассказывать всё то, что уже известно моим маленьким и тем более моим взрослым читателям. Правда, про Ба и полёт в космос она осторожно умолчала. Больно страшны и темны сии дела…

Лидочка внимательно выслушала наполненный самыми бурными эмоциями рассказ директора и сходу сделала свой вывод:

-Ваша психо-психологичка, наверное, не очень-то любила детей. Иначе бы она их не бросила ни за какие деньги. А если бы она продолжала при своём безобразном отношении к детям работать в школе, то что, лучше бы было? Да гнать надо в шею таких специалистов! Не место им в школе! А вы так сожалеете об её уходе, как будто ей завидуете.

Марья Степановна на минутку задумалась, а затем, уже без всякого пафоса, произнесла:

-Что таким психологам не место в школе, я с вами полностью согласна. А детей она и впрямь ненавидела!

И больше уже она никогда не вспоминала ни про Развалкину, ни про её нового начальника. Видимо, что-то было в голубых огромных искренних глазах этой молодой специалистки, что все дурные воспоминания у Марьи Степановны растаяли, как весенний снег.

Сейчас Марья Степановна вела Лидочку по коридорам, до бывшего кабинета тёти Оли.

Долго, долго до него добираться. И пока Лидочка поднималась по лестнице, перед ней проходило всё её детство. Ничего же с того времени почти не изменилось, только стёкла стали ещё более разбитыми.

Кабинет труда, где она вышивала крестиком, гладью и немного шила даже на ножной машинке. Кабинет биологии, весь зелёно-розовый от пальм и герани, с безглазым чучелом совы, однолапым скелетом ящерицы(уберите эту лапку – и будет уже змея) и бесчерепной черепахой. Кабинет музыки, в котором давно уже сломался проигрыватель. В третьем классе, правда, Лидочка застала его, и хорошо помнит, как играла на пластинке волшебно-холодная, переливчато-звенящая тема Звездочёта из оперы Римского-Корсакова.

Кабинет рисования и черчения. Того самого черчения, которое преподавал в Лидочкином классе учитель физкультуры. А вот и он сам, пожилой, грустный и с циркулем. Сколько лет приходится ему разрываться между плоскими кругами и объёмными мячами! Вот только мячей теперь не стало, да и циркуль вот-вот сломается.

Новые ученики – точная копия Лидочкиных одноклассников. Шляпкина так же хихикает в раздевалке, как и Наташка Дылдина. Пиналов так же ходит со жвачкой, как и Миша Ботинкин. Дублёнкина и Плёнкина во всём одинаковом и в одних наушниках – вылитые Помадкина и Переглядкина. Дежурные изрисовывают всё ту же старушку парту, на которой и Витя Журнальский умудрился оставить своё «Дежурство – это здорово!». А маленькая Дашка – как похожа она на саму Лидочку в детстве, непосредственную и бескомпромиссную!

А вот и он, тот самый кабинет психолога и одновременно кабинет организатора внеклассной работы. Как в нём вообще можно работать, не открыв форточку? И Лидочка сделала это, дабы выветрить тот зловонный дух «китайских благовоний». А сами пахучие палочки – выкинула прочь. Вместе с доброй половиной психической литературы, которая осталась от тёти Оли.