Использованные и упущенные возможности

Только теперь, после подробного анализа истории СССР и выявле­ния фундаментальной причины, определявшей ее логику, после то­го, как сформулированы основные принципы социалистического способа производства и показано соотношение революционного и эволюционного путей развития общества, появилась объективная основа для анализа проблемы, которая незримо присутствовала в этой работе с первых, ее страниц. Эта проблема — роль Великой Октябрь­ской социалистической революции в судьбе нашей страны. Явилась ли революция закономерным итогом исторического развития или ре­зультатом одномоментного случайного стечения обстоятельств? Не лучшим ли выходом было развитие страны по пути дальнейшей эво­люции капитализма?

Впрочем, окончательную оценку Октябрьской революции в настоящий момент дать невозможно, поскольку она продолжает ока­зывать влияние на нашу жизнь. Период истории страны, начатый ре­волюцией, еще не закончился. Торжество капитализма нельзя считать окончательным. Оно является результатом не столько объективных достоинств буржуазного строя, сколько отсутствия реальной социали­стической альтернативы. Но в перспективе новая концепция социа­лизма, как ответ на проблемы современного общества, обязательно будет сформирована. И тогда, что очень вероятно, под влиянием ре­альной и обоснованной альтернативы нынешнему криминальному, дикому и антигуманному капитализму маятник общественных симпа­тий опять качнется влево. Для такого развития событий существуют экономические и духовные предпосылки, порожденные жизнью нескольких поколений в условиях преобладания общественной соб­ственности в экономике и коллективизма в общественном сознании.

Итак, процессы, инициированные событиями октября 1917 г., сейчас повернуты вспять, но они все еще продолжают оказывать влияние на развитие нашего общества. Поэтому любые попытки дать окончательную оценку Октябрьской революции и ее последствиям бу­дут преждевременными. Можно лишь, опираясь на знание хода исто­рического процесса в XX веке, определить место нашей революции среди других альтернатив развития общества.

Исходным пунктом для анализа роли Октября в нашей ис­тории является тот факт, что капитализм, описанный и досконально изученный Марксом и Лениным, в первой половине XX столетия ис­черпал свои возможности и был обречен. Капитализм прошлого был основан на жесточайшей и превосходящей всякие нравственные и фи­зиологические пределы сверхэксплуатации наемного труда. В своем стремлении к получению максимальной прибыли буржуазия не оста-

-231-

 

навливалась даже перед нанесением непоправимого ущерба здоровью целых социальных групп населения. Увеличение степени эксплуатации достигалось как ростом интенсивности труда, так и удлинением рабо­чего дня, границы которого чаще всего зависели только от предела алчности работодателя. По мере своего развития тот капитализм пло­дил только нищету и социальные конфликты.

Стремление буржуазии к сверхэксплуатации и ее пренебреже­ние социальными правами трудящихся являлись следствиями преобла­дания в общественном производстве неквалифицированного труда и наличия резервов неквалифицированной рабочей силы. Однако в на­чале века с ростом производительных сил характер труда стал менять­ся. Развитие техники и технологии постепенно приводило к повыше­нию спроса на квалифицированную рабочую силу. Роль в произ­водстве обученных работников, например металлистов, постоянно увеличивалась. Рабочий класс уже не желал мириться с режимом сверхэксплуатации своего труда. Обострение классовой борьбы про­являлось в многочисленных социальных конфликтах, которыми полна история начала века.

С другой стороны, нерегулируемый процесс создания и укруп­нения капиталистических монополий вызвал возникновение застой­ных тенденций в общественном производстве. В частности, стремясь взвинтить цены на свою продукцию и получить монопольную при­быль, синдикаты устанавливали системы квот, ограничивающие объ­емы производства входящих в их состав предприятий. Результатом подобной политики русского синдиката "Продамет", например, был "голод" на металл в дореволюционной России непосредственно перед мировой войной. По мере усиления монополизации и снижения значе­ния конкуренции все явственнее проявлялось расхождение целей, ко­торые преследовали в процессе производства капиталистические мо­нополии и общество в целом.

Таким образом, в начале XX века сложилась классическая си­туация: растущие производительные силы вступили в конфликт с устаревшими производственными отношениями. Капитализм прош­лого столетия, основанный на сверхэксплуатации наемного труда и нерегулируемой государством рыночной экономике, стал тормозом на пути развития общественного производства. Это объективное обстоя­тельство, отражаясь в общественном сознании, приводило к обостре­нию классовой борьбы и вызывало социальное недовольство, широко распространившееся в массах населения по всему миру. То, с чем раньше трудящиеся были вынуждены мириться, отныне сделалось для них нетерпимым. Рабочий класс стал все более настойчиво заявлять о своих правах. Конфликт в обществе и общественном производстве обязательно должен был быть разрешен тем или иным способом — таков закон общественного развития.

С высоты нашего сегодняшнего знания легко определяется круг альтернатив, которые на протяжении XX века реализовали раз­ные страны при выходе из кризисной ситуации. Всего их было три — буржуазная диктатура, эволюционное преобразование капитализма и

-232-

 

революционный переход к новому способу производства. Рассмотрим их по порядку.

Во многих случаях буржуазия защищала свою экономическую и политическую власть от посягательств на нее со стороны рабочего класса установлением режима диктатуры. Значительная часть евро­пейских стран в первой половине этого столетия в той или иной сте­пени прошла через период буржуазной диктатуры. При этом в ряде стран в качестве политического союзника крупной буржуазии высту­пило фашистское движение.

Конечно, установление буржуазной диктатуры не могло сни­зить остроту объективных противоречий в обществе. Таким путем буржуазия пыталась воспрепятствовать неминуемому социальному взрыву и революционной смене способа производства. Неизбежным следствием силового подавления классовой борьбы в ее наиболее ост­рых проявлениях была консервация старых порядков. Это не означает, что под гнетом диктатуры совершенно не происходило изменений в экономической и политической сферах жизни общества, но темп давно назревших преобразований резко снижался, поскольку искусственно ограничивалась роль главного побудителя преобразований — классо­вой борьбы. Показательно в этой связи, что Португалия и Испания, в которых диктатура буржуазии просуществовала наиболее длительный срок, к моменту ее падения значительно отставали в своем развитии от других европейских стран. И это несмотря на то, что Испания еще при Франко начала освобождаться от наиболее одиозных черт дикта­туры.

В целом режим буржуазной диктатуры является тормозом об­щественного прогресса, и поэтому в исторической перспективе он об­речен на неминуемую гибель. Он представляет собой только времен­ную меру, способ отсрочить решение назревших проблем. Все буржу­азные диктатуры заканчивались или революционным переворотом, или возвратом к традиционной буржуазной демократии, но в новых условиях развития.

Второй вариант решения назревших в первой половине века экономических и социальных проблем заключался в реформировании капитализма, то есть приспосабливании буржуазного способа произ­водства к возросшим производительным силам, изменившемуся ха­рактеру труда и усилившемуся влиянию монополий на рыночную эко­номику. Кризис 1929-1933 гг. окончательно засвидетельствовал крах старых методов хозяйствования. Последовавшие затем реформы привели к ужесточению антимонопольных законов и общему усилению роли государства в регулировании экономических процессов, а также к "гуманизации" капитализма — относительному ограничению степе­ни эксплуатации наемного труда и созданию системы социальных прав и гарантий трудящихся. В результате эволюционного развития капитализма возникла его современная форма, основные отличитель­ные признаки которой описаны в предыдущих главах.

Наша страна выбрала и последовательно реализовала рево­люционную альтернативу. Кризисная ситуация, в которой оказался

-233-

 

капиталистический способ производства в первой половине XX века, со всей очевидностью показала, что он уже прошел высшую точку своего развития. Несмотря на то, что он еще сохранил способность к реформированию и эволюции, буржуазные производственные отно­шения перестали быть полностью адекватными характеру производи­тельных сил. Капиталистическая экономическая система, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наемного труда, стала оказывать тормозящее влияние на развитие общественного производства. Это обстоятельство объективно пред­определяло не только возможность, но и предпочтительность револю­ционного перехода от капитализма к новому, базирующемуся на об­щественных формах собственности способу производства, который должен обеспечить наивысшую мотивацию к труду. Поэтому непра­вильно, следуя сиюминутной моде, рассматривать Октябрьскую со­циалистическую революцию как отклонение от естественного хода ис­тории. Наоборот, она явилась попыткой направить развитие нашей страны по самому прогрессивному, самому выгодному пути.

Если возможность социалистической революции возникла как закономерный итог развития капитализма в России и мире, то осу­ществление на практике этой потенциальной возможности явилось ре­зультатом цепи во многом случайных событий и факторов — разру­шительной империалистической войны, неспособности царского ре­жима и буржуазного Временного правительства осознать и решить насущные проблемы страны, прежде всего аграрный вопрос, наличия революционной пролетарской партии во главе с В. И. Лениным. Вмес­те с тем неправомерно объяснять победу социалистической революции в России исключительно случайными факторами и представлять ее как неожиданный успех вооруженного восстания, организованного небольшой кучкой заговорщиков-большевиков. В.И. Ленин справед­ливо заметил по этому поводу, что "никакое восстание не создаст со­циализма, если он не созрел экономически"¹⁹². В начале века капита­листическое общество уже было беременно новым способом производ­ства. Этот факт, отражаясь в массовом сознании, проявлялся в обост­рении классовой борьбы и стихийных выступлениях трудящихся. А "стихийность движения", по словам Ленина, "есть признак его глуби­ны в массах, прочности его корней, его неустранимости" и поэтому служит лучшим доказательством "почвенности пролетарской револю­ции" ¹⁹³.

Одновременно с революцией в России попытки свержения ста­рого строя имели место в Германии, Венгрии и Финляндии. В после­дующие годы социалистические революции произошли во многих странах обоих полушарий. Такое количество "случайностей" свиде­тельствует о закономерности процесса революционного преобразова­ния капиталистического общества. События октября 1917 г. не могут рассматриваться как чисто случайный эпизод в нашей истории.

Очевидно, что невозможно придти к правильному выводу, ес­ли элементы предопределенности и случайности в событиях октября 1917г. рассматривать раздельно, а не в их диалектической взаимосвя-

-234-

 

зи. Дело в том, что Великая Октябрьская социалистическая революция — закономерная случайность. С одной стороны, революционная си­туация 1917 г. возникла как результат затяжной и чуждой интересам народа войны, связанных с ней экономических трудностей и неспо­собности властей разрешить копившиеся десятилетиями и столетиями общественные противоречия. При другом развитии событий револю­ционная ситуация в 1917 г. могла и не возникнуть, и это обстоятель­ство, действительно, определяет элемент случайности в том, что про­изошло в октябре (а в равной мере, и феврале) 1917г.

Но с другой стороны, Октябрьская революция представляет собой закономерный итог развития капитализма. Она произошла именно в России потому, что наша страна вобрала в себя весь ком­плекс противоречий, характерный для буржуазного мира в начале ве­ка. Пока молодой капитализм бурно развивался по восходящей ли­нии, любые проекты построения более справедливого общества не могли выйти за рамки утопии и воплотиться на практике. После же того, как капиталистический способ производства перевалил через высшую точку своего развития и перестал адекватно отражать уро­вень развития производительных сил, социалистическая революция стала возможной. Вместе с тем реальная вероятность ее осуществле­ния зависит от хотя и объективных по своей природе, но случайных факторов. На протяжении XX века превышение критической массы порождаемых капитализмом общественных и классовых конфликтов не раз приводило к социальному взрыву в различных частях мира, и наша революция — первая, но не единственная в раде других попыток преодоления противоречий буржуазного общества и способа произ­водства. Эти попытки будут продолжаться и в дальнейшем. Точно так же, как революция в испанских Нидерландах в XVII веке ознаменова­ла собой начало эры буржуазных революций, Октябрьская революция открыла эпоху перехода от капитализма к социализму. Именно это обстоятельство определяет ее место в истории человечества.

Революция способствовала гигантскому ускорению развития страны. Бытующее ныне представление о быстром прогрессе экономи­ки царской России до революции является мифом. Индустриальной державой Россию (СССР) сделал только Октябрь, до этого она была отсталой аграрной страной, вывозившей только сырье и продо­вольствие. Факты свидетельствуют, что в период 1861-1913 гг. разрыв в уровне экономического развития между Россией и передовыми за­падными странами — Германией и США не сократился, а увеличился¹⁹⁴. В конце этого периода Россия производила промышленной про­дукции меньше, чем США, в 8 раз по абсолютным размерам и в 13-14 раз — в расчете на душу населения¹⁹⁵. (Промышленное производство СССР составляло около 80% от американского, к 2000 году планиро­валось выйти на уровень США. Разница в динамике развития царской капиталистической России и СССР очевидна). Мировой экономиче­ский кризис начала века и глубиной, и длительностью проявился в России сильнее, чем в других странах. Первое десятилетие века было периодом кризиса и депрессии в экономике империи ¹⁹⁶. В 1913 г. ни

-235-

 

долю России приходилось немногим более 4% мировой промышлен­ной продукции, в то время как ее население составляло 9% от населе­ния мира. Это означает, что на душу населения в царской России при­ходилось в два с лишним раза меньше продукции, чем в остальном ми­ре, включая самые нищие его регионы. (Для сравнения: к концу свое­го существования СССР производил по разным оценкам от 14,5 до 20% мировой промышленной продукции при населении 5,5% от миро­вого)¹⁹⁷.

Однако в стране, в которой 80% населения жили в деревне, главным вопросом, волновавшим общество, был аграрный. Реформа 1861 г. не устранила основную причину социальной напряженности в деревне — помещичье землевладение и малоземелье огромной массы крестьян: один помещик в среднем владел таким же количеством зем­ли, что и 300 крестьянских семей. Земельное утеснение, особенно силь­ное в Европейской России, приводило к тому, что крестьяне зачастую не могли прокормить свои семьи. В то время, как помещики вывозили хлеб из страны, значительная часть российских крестьян жила впро­голодь. Из первых тринадцати "мирных" лет XX века семь были го­лодными. Голод 1911 г., например, охватил 20 губерний с населением 30 миллионов человек¹⁹⁸.

Малоземелье и бедность крестьянских хозяйств ограничивали возможности их подъема. Для большей их части было характерно преобладание ориентации на собственное потребление, а не на рынок¹⁹⁹. Существовавшая, как пережиток докапиталистической эпохи, сельская община способствовала сохранению патриархальности и на­туральной замкнутости крестьянского хозяйства. Производительность земледелия росла крайне медленно, а в расчете на душу населения по отдельным видам продукции даже снижалась. Средний валовой сбор хлебов в 1910-1913 гг. составил 73 млн. тонн (в СССР в 1975-1980 гг. — 205 млн. тонн) при урожайности пшеницы лишь 7,2 центнера с гек­тара — почти в 3 раза меньше, чем в Европе²⁰⁰. По этим причинам то­варность сельскохозяйственного производства страны оставалась на низком уровне.

Революция 1905-1907 гг. с новой силой подчеркнула настоя­тельную необходимость решения проблем, доставшихся стране в "наследство" от XIX века — повышения жизненного уровня кре­стьянства, увеличения производительности земледельческого труда и преобразования натурального крестьянского хозяйства в товарное. Эти проблемы не выходили за пределы круга задач, обычно реша­емых в ходе буржуазно-демократических революций. Однако царское самодержавие, отражавшее интересы помещиков, оказалось неспособ­ным решить аграрный вопрос.

П.А. Столыпин, имя которого до недавних пор ассоциирова­лось только с названием вагона для перевозки арестантов и "столыпинскими галстуками", ныне стараниями демократической машины идеологической пропаганды превращен в идеал государ­ственного деятеля. Основную причину низкой эффективности россий­ского сельского хозяйства он видел в уравнительных тенденциях, при-

-236-

 

сущих сельской крестьянской общине. Поэтому главной целью и сутью реформы, названной его именем, было разрушение общинного землепользования.

Реформа, начавшаяся в 1906 г., узаконила право свободного выхода крестьянина из общины вместе со своим наделом. С агротех­нической точки зрения это не сулило большой пользы, поскольку на­дел оставался чересполосным. Не удивительно, что основная часть крестьян, в том числе зажиточных, неохотно выходила из общины, так как при этом они теряли ее поддержку и оказывались во власти ка­призов погоды и стихийных бедствий. (Интересно, что ситуация на­чала века почти буквально повторяется в его конце. Либеральные де­мократы, считающие себя продолжателями дела П.А. Столыпина, в своем стремлении побудить крестьян выходить из колхозов добивают­ся еще меньших успехов). Покидали общину большей частью мало способные к ведению собственного хозяйства и потому ищущие выход в продаже надельной земли — вдовы, одинокие старики, спившиеся и разорившиеся хозяева, крестьяне, переселившиеся в город, но сохра­нившие право на часть общинной земли. Около половины земли, изъятой из общинного оборота, было продано ее владельцами, и та­кая же доля вновь возникших хуторов и отрубов оказалась нежизне­способной. В конечном итоге царскому правительству своей главной цели — разрушить общину и создать массовый слой крестьян-фермеров в качестве своей социальной опоры в деревне — достичь не удалось²⁰¹. И причина этого — в сопротивлении крестьянства, кото­рое понимало, что результатами столыпинской реформы в случае ее успешного завершения стали бы обезземеливание и пауперизация основной (некулацкой) части деревни ²⁰².

Сама концепция столыпинской аграрной реформы была по­рочной с самого начала. В силу ограниченности своих классовых ин­тересов творцы и проводники реформы не могли и не посмели затро­нуть ключевой фактор аграрной проблемы — помещичье землевладе­ние. В результате огромное аграрное перенаселение не уменьшилось. Численность переселившихся в город и Сибирь оказалась ниже есте­ственного прироста сельского населения за годы реформы. Земельное утеснение в российской деревне продолжало нарастать. Несмотря на некоторые частные достижения, в общем и целом столыпинская ре­форма закономерно потерпела неудачу. (Этот факт, вопреки укоре­нившемуся в последнее время в обществе мнению, никогда не вызывал сомнения у честных специалистов). И сам П. А. Столыпин в своем стремлении избежать "великих потрясений" путем частичных реформ, не затрагивающих истинных причин противоречий в аграрном секто­ре, также потерпел политическое поражение.

Эволюционное развитие России по капиталистическому пути, безусловно, было возможно, но только в принципе. Фактически же российская буржуазия оказалась не способной провести даже самые неотложные буржуазно-демократические преобразования. Показа­тельно, что Временное правительство — правительство крупной бур­жуазии и помещиков не вывело страну из империалистической войны,

-237-

 

поскольку она велась в ее классовых интересах и военные заказы при­носили огромные прибыли. Не было осуществлено в законодательном порядке ограничение продолжительности рабочего дня восемью часа­ми, а ведь это было одним из главных требований рабочих. По при­чине все того же классового интереса буржуазное Временное прави­тельство не хотело и не могло решить главного — аграрного вопроса. Наделение крестьян землей наносило удар не только по помещичьей, но и по капиталистической собственности, ибо большая часть поме­щичьей земли была заложена в банках. Конфискация этой земли в пользу крестьян означала бы для буржуазии потерю огромных бан­ковских капиталов²⁰³.

Ленин отмечал, что только большевики после Октября обеспе­чили выполнение задач, обычно решаемых буржуазно-демократической революцией. Попытка установить в России военную диктатуру (корниловский мятеж) провалилась. Таким образом, из трех альтернатив — эволюционного развития по капиталистическому пути, буржуазной диктатуры и социалистической революции в рос­сийских условиях единственно реальный выход из исторического ту­пика обеспечила только последняя.

Главный авторитет по рассматриваемой проблеме В. И. Ленин, анализируя значение Октябрьской революции в одной из своих самых последних работ, отмечал, что революция явилась результатом безвы­ходности положения народа, которая и заставила его "броситься на такую борьбу, которая хоть какие-либо шансы открывала ему на за­воевание для себя не совсем обычных условий для дальнейшего роста цивилизации"²⁰⁴. В оценке причин, заставляющих людей рассматри­вать революционный взрыв старого общества как единственный путь к достойной жизни для себя и своих детей, с великим русским револю­ционером был солидарен французский буржуазный историк Ж. Ми-шле, воскликнувший однажды: "Чувствительные люди, рыдающие над ужасами революции! Уроните несколько слезинок над ужасами, породившими революцию!"

Однако главные испытания для любой революции начинаются после ее победы. Мы не лучшим образом распорядились предостав­ленной историей возможностью революционного прорыва к прогрес­сивному способу производства. Обобществление средств производства назрело уже в начале века, и именно этот путь развития страны являл­ся оптимальным. Весь ход событий, приведший к Октябрьской рево­люции, подтверждает этот вывод. Однако, как уже неоднократно от­мечалось выше, обобществление было осуществлено в форме, неадек­ватной достигнутому уровню развития производительных сил. Одной из причин этого было то обстоятельство, что теория социализма не была разработана большевиками в должной мере. Она создавалась на ходу, в процессе "революционного творчества масс". К сожалению, поиск завершился со смертью Ленина. В дальнейшем марксизм, точнее продукт его интерпретации советскими идеологами, превратили в не­зыблемую железобетонную догму. Советская модель социализма вос­принималась как единственно возможная, отвечающая духу идей

-238-

 

Маркса. Отношение к марксизму-ленинизму не как научной теории, а как непоколебимой догме в принципе исключало возможность крити­ческого анализа экономического фундамента существовавшего в СССР общественного строя — его способа производства и соответ­ствия последнего характеру производительных сил. Вместо этого при­чины экономических затруднений искали в сферах планирования, управления производством или политики. Поэтому все реформы, да­вая частичный и временный эффект, в конечном итоге были обречены на провал. В преследовавших нас бедах и трагедиях Октябрьская ре­волюция не виновата. Виноват догматический подход к марксизму. Именно этот, казалось бы, малозначительный и субъективный по своей сути фактор определил весь ход истории нашей Родины в XX веке.

Однако при этом не следует забывать, что, несмотря на во­пиющие извращения идеи социализма, начиная с неспособности реа­лизовать основополагающий принцип распределения по труду и кон­чая тоталитарным характером политического режима, СССР добился выдающихся, беспрецедентных в мировой истории успехов. Этот с ви­ду парадоксальный факт свидетельствует об огромном потенциале, заложенном в общественных формах собственности на средства про­изводства. Российский капитализм до 1917 г. и после 1991 г. и близко не приблизился к достигнутым в советскую эпоху показателям разви­тия экономики. Всякий раз, негативно отзываясь о нашем социали­стическом прошлом, следует помнить: все то огромное общественное материальное и духовное достояние, которое мы сейчас бездумно, с легкостью необычайной тратим, создано именно при Советской влас­ти.

В конце концов не нам решать вопрос о том, была ли необхо­дима Великая Октябрьская социалистическая революция. Право ре­шать принадлежало и всегда будет принадлежать только им — уни­женным и оскорбленным капитализмом, лишенным многих естествен­ных человеческих прав, в едином порыве восставшим в 1917г. против многовекового рабства. Это они совершили революцию и защитили ее завоевания в гражданской войне. Это они, преодолевая неимоверные трудности, создали Великую Державу. Не нам судить своих великих предков за их выбор.

-239-

 

МАРКСИЗМ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Тема, заявленная в названии этой главы, во времена суще­ствования СССР постоянно присутствовала на страницах печатных изданий и обсуждалась на научных конференци­ях. Несмотря на перемены, произошедшие в обществе и общественном строе, она актуальна и сейчас. Сейчас даже больше, чем раньше.

Наш исторический опыт должен научить нас с уважением от­носиться к социальным учениям. Вся история СССР — прекрасная ил­люстрация того, как теория, овладев массами, становится материаль­ной силой. Современное общество не может нормально функциониро­вать без идеологии. Любой общественный строй, как и его политиче­ская и экономическая системы, нуждаются в моральном и мировоз­зренческом обосновании. Это только кажется, что западное общество деидеологизировано, на самом деле все его поры пропитаны буржуаз­ной идеологией, отражающей реалии капиталистического способа производства. Хотя в период перестройки в печати была развернута кампания с призывами отказаться от всяких "измов" и руководство­ваться только сугубо практическими критериями выгодности и полез­ности, идеология не перестала играть определяющую роль в развитии нашего общества. Сейчас стало совершенно очевидно, что кампания деидеологизации была просто дымовой завесой, призванной при­крыть переход от одного "изма" (социализма) к другому (капита­лизму). Несмотря на то, что вся политика отечественных демократов до и после 1991 г. по степени разрушительного действия на государ­ство и общество уступает только проигранной войне, ее вдохновители и творцы с маниакальным упрямством продолжают вести страну "курсом реформ". Этот факт свидетельствует о том, что в своей дея­тельности они руководствуются отнюдь не здравым смыслом, а мало­применимыми в наших условиях либеральными догмами, и потому идеологизированы не меньше, а вполне возможно, больше коммунис­тов прошлого.

Учитывая сильную зависимость развития общества от господ­ствующих идеологических воззрений, мы должны серьезно относиться к формирующим их социальным теориям. Теория призвана объяснять окружающий мир. Отбросив вместе с коммунистической идеологией и марксистский научный метод, наше общество оказалось вдруг в ирра­циональной, стрессовой ситуации. Дело в том, что люди дискомфорт­но чувствуют себя в мире, который не понимают. Они всегда стремят­ся найти объяснение происходящему с помощью религии, социальных мифов или "единственно научной теории". Иррациональность ны­нешней жизни, то есть невозможность найти рациональное объясне­ние тому, что происходит со страной и обществом, вызывает расте­рянность, апатию, даже агрессию у многих людей, которые не могут забыть, что родились и жили в великой державе — СССР.

 

-240-

 

Многие десятилетия ответы на главные вопросы нашего обще­ственного бытия искали с помощью теории Маркса. Теперь марксизм объявлен утопией. Однако, отринув марксизм, исключив из своего лексикона даже сам термин "классовая борьба", бывшие советские, а теперь буржуазные ученые — историки, экономисты, политологи ока­зались не в состоянии ни выявить причины тех или иных исторических событий, в том числе гибели СССР, ни объяснить логику происходя­щих в обществе изменений. Если несколько упрощать, то все их объ­яснения происходящего сводятся к тезису о якобы изначально прису­щей большевикам склонности к тоталитаризму, вследствие чего наше общество сбилось с истинного пути (буржуазной) свободы и (буржуазной) демократии, а теперь возвратилось в лоно мировой ци­вилизации. Такая трактовка прошлого и настоящего, конечно, не столько отвечает на "проклятые" вопросы, сколько множит их число.

Итак, последнее десятилетие показало, что в рамках буржуаз­ных научных теорий невозможно выявить логику нашего прошлого, а следовательно, объяснить настоящее и сделать обоснованный прогноз развития общества в будущем. В связи с этим закономерно возникают вопросы: является ли все-таки марксизм ошибочным? Если нет, то по­чему коммунисты, вроде бы строго следуя рекомендациям Маркса, между тем проиграли, по крайней мере в XX веке, историческую битву с капитализмом? Материал, представленный в предыдущих главах, позволяет ответить на эти вопросы.

Историческое поражение советской модели социализма поро­дило убеждение в ошибочности марксизма. На самом деле это событие со всей очевидностью подтвердило только один факт — пагубность вульгаризации научной теории. До Маркса развитие человеческого общества рассматривалось в основном в свете деяний, озарений и за­блуждений великих личностей - королей, полководцев, вождей и проповедников. Маркс впервые объяснил процесс развития общества с материалистической точки зрения. Он показал его зависимость от действия ряда объективных законов, В структуре целостного обще­ственного организма Маркс выделил фундаментальную составляю­щую — производительные силы и производственные отношения, ко­торые определяют другие сферы общественной жизни - политику, право, мораль, религию и т. п.

Вместе с тем материалистический характер марксистского учения не ведет к умалению роли "человеческого фактора в истории и учитывает влияние на ее ход выдающихся личностей и великих идей, национальных, религиозных и расовых различий и т. п. Утверждение, что Маркс в своих выводах якобы не учитывал человека с его слабо­стями, предрассудками и амбициями, неверно по сути. Согласно его теории, общественное сознание играет активную роль в обществе и люди сами творят свою историю. Однако логика общественного раз­вития в конечном счете и в долговременной перспективе все-таки определяется не их свободной волей и желаниями, а материальными условиями их жизни.

Время — самый строгий и объективный судья — приносит но-

-241-

 

вые и новые доказательства истинности марксистского учения. Бурная история XX века полна подобными примерами. Как успехи современ­ного капитализма на Западе, так и провалы наших отечественных ка­питализаторов могут найти свое истинное объяснение только в рам­ках марксистской теории и с помощью марксистского метода анализа. Даже крах вульгарно-коммунистического способа производства в СССР, который противники социализма рассматривают в качестве доказательства утопичности марксизма, на самом деле еще раз под­твердил истинность тезиса о том, что производственные отношения существуют объективно, независимо от воли и сознания людей и определяются не желаниями людей, а необходимостью их соответ­ствия уровню развития производительных сил. Более чем столетний период развития учения Маркса доказывает, что оно правильно от­ражает и объясняет общественные процессы. Нет ни одной другой теории, которая по этому критерию могла бы быть поставлена с ним в один ряд. Поэтому все попытки буржуазии и ее идеологов "уничтожить марксизм" заведомо бесплодны. Марксизм нельзя "отменить", потому что он верен.

Вместе с тем, как показало время, Маркс не сумел избежать ошибок. На основании современных знаний об обществе можно сде­лать вывод, что его действительные (а не мнимые) ошибки группи­руются вокруг трех ключевых моментов. Во-первых, Маркс недооце­нил (это, пожалуй, еще слишком мягко сказано) значение и роль со­циалистической стадии развития общества. Он не рассматривал со­циализм как особый, отличный от капитализма и коммунизма способ производства. Маркс полагал, что на смену капитализму придет непо­средственно коммунизм в двух своих "ипостасях" - социализма и собственно коммунизма, различие между которыми определяется главным образом способом распределения. Этот вывод позволил Марксу и его последователям наделить социализм почти полным на­бором черт и атрибутов коммунистической формации, включая глав­ную из них — общенародную форму собственности на средства про­изводства. В жизни советского общества это основополагающее об­стоятельство отразилось в многочисленных и неоднозначных по своим последствиям проявлениях, основные из которых проанализированы в этой работе.

Во-вторых, Маркс недооценил запас позитивного потенциала частной собственности, особенно мелкой и средней, а также незаме­нимую роль, которую играют рынок и конкуренция в экономике. По­этому он не смог предугадать уникальную способность капитализма приспосабливаться к изменениям в характере труда, продемонстриро­ванную им в XX веке. Благодаря этому ценному качеству капитализм, вопреки прогнозам Маркса, в определенной мере смог обуздать сти­хийность, присущую рыночной экономике, и справиться с организа­цией процесса производства в условиях количественно и качественно изменившихся производительных сил. Процесс абсолютного обнища­ния трудящихся масс повернут вспять, относительное обнищание за­торможено или даже приостановлено.

-242-

 

В-третьих, Маркс не уделил достаточного внимания проблеме стимулирования высокопроизводительного труда и трудовой инициа­тивы. Именно она, а не противоречия рыночной товарной экономики, представляет в настоящее время главную проблему, стоящую перед общественным производством. Возможно, если бы Маркс смог пред­видеть то влияние, которое окажет фактор трудовой мотивации на развитие производства в XX веке, он уберегся и от первых двух своих просчетов.

Причина ошибок Маркса в том, что ему пришлось создавать свое учение в условиях недостатка информации. В отличие от нас он не мог знать, как будет развиваться общество в следующие 130 лет после выхода в свет "Капитала". Поэтому неправомерно вменять в вину Марксу недостатки его теории. Человечество, воздавая должное своим гениям за их открытия, никогда ни одного из них не укоряло за ошибки или за несделанное им. Гений велик уже тем, что он сделал: никому ведь не приходит в голову поставить в вину Ньютону механи­стичность его физики и невнимание к квантово-волновым явлениям.

В конце концов, причины всег