Процедура переформулирования задачи и ее решения.

1. Назвать, определить конкретный объект психологического воздействия с учетом условий его среды, фактической объемлющей системы. "Отдельный" ли это человек (понятно, что человек в принципе социален, и речь идет только о большей или меньшей включенности его в некоторую конкретную известную нам группу), признанный член трудового коллектива или, возможно, группа людей, неорганизованная или организованная, более или менее сплоченная и пр.

2. Составить себе, насколько позволяют возможности, хотя бы минимальную картину психических регуляторов активности данного человека (группы) - находится ли интересующий нас объект воздействия в пределах медицинской нормы физического и психического здоровья, признает ли общепринятые требования здравого смысла, ценности, нормы морали, идеалы, профессиональные ценности; каковы его деловые и моральные качества. Знание об этом может быть получено за счет экскурса в историю личности человека, его биографию (историю возникновения и функционирования группы). В дальнейшем мы для простоты будем говорить о человеке как предмете воздействия без оговорок, что речь в подобных случаях можно соответственно вести и о группе.

3. Выделить и определить для себя три ситуации:

конкретную жизненную, трудовую ситуацию, в которой на данный период существует человек как объект предполагаемого воздействия. Обозначим эту ситуацию СО (стечение обстоятельств);

• конечную ситуацию, в которую должен включиться человек в результате оказываемого на него воздействия, - PC (результативная ситуация);
• общую социально-производственную ситуацию, позитивный вклад в которую может внести активность соответствующего человека, ожидаемая в результате психологического воздействия, - ПС (производственная ситуация).

4. В связи с ситуацией СО выделить картину потребностного состояния человека, отметив факты его неудовлетворенности в наличном стечении обстоятельств.

5. Показать человеку, довести до его сознания (обрисовав словами или сообщить также и невербальными средствами, такими, как показ реальной обстановки, ее изображений и т.п.) явление несоответствия ситуации ПС некоторым признаваемым человеком идеалам, нормам, здравому смыслу и показать, что улучшение дела требует его определенных действий, поступков, активности и что именно он (прежде всего он) может и призван принять участие в улучшении положения дел.

6. Обрисовать, показать относительно привлекательные стороны перспективной ситуации PC, ее большую предпочтительность по сравнению с ситуацией СО.

7. Показать реальную достижимость соответствующих целей, раскрыть или предоставить средства для реализации перспективы включения человека в ситуацию PC.

8. Если необходимо, договориться о согласии человека поступиться ради привлекательной перспективы некоторыми второстепенными ценностями - привычками, некоторой свободой и пр.

9. Более или менее официально, формально (документально или в виде устного договора, оповещения "значимых других", коллектива и пр.) зафиксировать факт включения человека в новую ситуацию PC, связанную с относительно привлекательными для него перспективами.

Рассмотрим приведенную последовательность рекомендаций на общепонятном примере. A.C. Макаренко начинает свою знаменитую "Педагогическую поэму" с рассказа о его разговоре с заведующим губернским отделом народного образования.

В сентябре 1920 года заведующий губнаробразом вызвал меня к себе и сказал:

- Вот что, брат, я слышал ты там ругаешься сильно... вот, что твоей трудовой школе дали это самое... губсовнархоз...

- Да как же не ругаться? Тут не только заругаешься, - взвоешь: какая там трудовая школа? Накурено, грязно! Разве это похоже на школу?

- Да... Для тебя бы это самое: построить новое здание, новые парты поставить, ты бы тогда занимался. Не в зданиях, брат, дело важно нового человека

воспитывать, а вы, педагоги, саботируете все: здание не такое, и столы не такие. Нету у вас этого самого вот... огня, знаешь, такого - революционного. Штаны у вас навыпуск!

- У меня как раз не навыпуск.

- Ну, у тебя не навыпуск... Интеллигенты паршивые! Вот ищу, ищу, тут такое дело большое: босяков этих самых развелось, мальчишек - по улице пройти нельзя, и по квартирам лазят. Мне говорят: это ваше дело, губнаробразовское... Ну?

- А что - ну?

- Да вот это самое: никто не хочет, кому ни говорю, - руками и ногами, зарежут, говорят. Вам бы это кабинетик, книжечки... Очки вон надел...

Я рассмеялся:

- Смотрите, уже и очки помешали!

- Я ж и говорю, вам бы все читать, а если вам живого человека дают, так вы это самое, зарежет меня живой человек. Интеллигенты!

- Вот послушайте меня...

- Ну, что."послушайте, послушайте"? Ну, что ты можешь такого сказать? Скажешь: вот если бы это самое... как в Америке! Я недавно по этому случаю книжонку прочитал, - подсунули. Реформаторы... или как там, стой!.. Ага! ре-форматориумы. Ну, так этого у нас еще нет.

- Нет, вы послушайте меня.

- Ну, слушаю.

- Ведь и до революции с этими босяками справлялись. Были колонии малолетних преступников...

- Это не то, знаешь... До революции это не то.

- Правильно. Значит, нужно нового человека по-новому делать.

- По-новому, это ты верно.

- А никто не знает - как.

- И ты не знаешь?

- И я не знаю.

- А вот у меня это самое... есть такие в губнаробразе, которые знают...

- А за дело браться не хотят.

- Не хотят, сволочи, это ты верно.

- А если я возьмусь, так они меня со света сживут. Что бы я ни сделал, они скажут вам: не так.

- Скажут, стервы, это ты верно.

- А вы им поверите, а не мне.

- Не поверю им, скажу: было бы самим браться!

- Ну, а если я и в самом деле напутаю?

Завгубнаробразом стукнул кулаком по столу:

- Да что ты мне: напутаю, напутаю!.. Ну, и напутаешь. Что ты от меня хочешь? Что я не понимаю, что ли? Путай, а нужно дело делать. Там будет видно. Самое главное, это самое... не какая-нибудь там колония малолетних преступников, а, понимаешь, социальное воспитание... Нам нужен такой человек вот... наш человек! Ты его сделай. Все равно всем учиться нужно. И ты будешь учиться. Это хорошо, что ты в глаза сказал: не знаю. Ну, и хорошо.

- А место есть? Здания все-таки нужны.

- Есть, брат. Шикарное место. Как раз там и была колония малолетних преступников. Недалеко - верст шесть. Хорошо там: лес, поле, коров разведешь...

- А люди?

- А людей я тебе сейчас из кармана выну. Может, тебе еще и автомобиль дать?

- А деньги?

- Деньги есть. Вот, получи.

Он из ящика достал пачку.

- Сто пятьдесят миллионов. Это тебе на всякую организацию. Ремонт там, мебелишка какая нужна...

- И на коров?

- С коровами подождешь, там стекол нет. А на год смету составишь.

- Неловко так, посмотреть бы не мешало раньше.

- Я уже смотрел... что ж, ты лучше меня увидишь? Поезжай и все.

- Ну, добре, - сказал я с облегчением, потому что в тот момент ничего страшнее комнат губсовнархоза для меня не было.

- Вот это молодец! - сказал завгубнаробразом. - Действуй! Дело святое!

Как ясно из текста, хотя завгубнаробразом не слишком изощрен в вербальном отношении, он в то же время человек, несомненно, умный, опытен как руководитель, разбирается в людях и четко чувствует социально ценную линию поведения и деятельности. Он не случайно выбрал объект воздействия и имеет некоторые предварительные сведения о нем (что он - дельный педагог трудовой школы и что неудовлетворен тем стечением обстоятельств, в котором оказался, - "ругаешься сильно"). При этом он не просто дает административное распоряжение, но идет именно путем психологического воздействия на самого A.C. Макаренко, и тактика этого воздействия приводит к успеху.

Завгубнаробразом рисует собеседнику ситуацию 77С, исходя из того, что тот, будучи профессиональным педагогом, не сможет отнестись к ней равнодушно -... "этих самых развелось, мальчишек". Рисует ситуацию перспективы данного работника (в рассматриваемом случае A.C. Макаренко), более привлекательную для него, чем та, которой он располагает ныне. Наконец, раскрывает и доставляет некоторые средства достижения обсуждаемых целей и добивается того, что собеседник в порядке компромисса поступается некоторыми своими запросами, которые в конкретных условиях нереалистичны. Это завгубнаробразом делает, косвенно утрируя эти запросы и иронизируя по их поводу: "Может, тебе еще и автомобиль дать?" Кстати, в ходе беседы идет взаимное накопление согласий: "это ты верно", "правильно" и пр. Завершается контакт взаимной договоренностью с положительной эмоциональной окраской: "Вот это молодец!", "Дело святое!".

Упражнение

Постарайтесь проинтерпретировать с точки зрения изложенной в данном параграфе общей процедуры психологического воздействия (это лишь один из возможных вариантов такой процедуры) следующий эпизод из названного выше произведения A.C. Макаренко:

"В колонии я уже застал завхоза Калину Ивановича. Он встретил меня вопросом:

- Вы будете заведующий педакокической частью?

- Почему? Я заведующий колонией...

- Нет, - сказал он, вынув изо рта трубку, - вы будете заведующий педакокической частью, а я - заведующий хозяйственной частью.

Представьте себе врубелевского "Пана", совершенно уже облысевшего, только с небольшими остатками волос над ушами. Сбрейте Пану бороду, а усы подстригите по-архиерейски. В зубы дайте ему трубку. Это будет уже не Пан, а Калина Иванович Сердюк. Он был чрезвычайно сложен для такого простого дела, как заведование хозяйством детской колонии. За ним было не менее пятидесяти лет различной деятельности. Но гордостью его были только две эпохи: он был в молодости гусаром лейб-гвардии Кексгольмского ее величества полка, а в восемнадцатом году заведовал эвакуацией города Миргорода во время наступления немцев.

Калина Иванович сделался первым объектом моей воспитательной деятельности. В особенности меня затрудняло обилие у него самых разнообразных убеждений. Он с одинаковым вкусом ругал буржуев, большевиков, русских, евреев, нашу неряшливость и немецкую аккуратность. Но его голубые глаза сверкали такой любовью к жизни, он был так восприимчив и подвижен, что я не пожалел для него небольшого количества педагогической энергии. И начал я его воспитание в первые же дни с нашего первого разговора.

- Как же так, товарищ Сердюк, не может же быть без заведующего колония? Кто-нибудь должен отвечать за все.

Калина Иванович снова вынул трубку и вежливо склонился к моему лицу:

- Так вы желаете быть заведующим колонией? И чтобы я вам в некотором роде подчинялся?

- Нет, это не обязательно. Давайте, я вам буду подчиняться.

- Я педакокике не обучался, и что не мое, то не мое. Вы еще молодой человек - и хотите, чтобы я, старик, был на побегушках? Так тоже не хорошо! А быть заведующим колонией - так, знаете, для этого ж я еще малограмотный, да и зачем это мне?

Калина Иванович неблагосклонно отошел от меня. Надулся. Целый день он ходил грустный, а вечером пришел в мою комнату уже в полной печали.

- Я вам здеся поставив столик и кроватку, какие нашлись...

- Спасибо.

- Я думав, думав, как нам быть с этой самой колонией. И решив, что вам, конешно, лучше быть заведующим колонией, а я вам как бы буду подчиняться.

- Помиримся, Калина Иванович.

- Я так тоже думаю, что помиримся. Не святые горшки леплять, и мы наше дело сделаем. А вы, как человек грамотный, будете как бы заведующим.

Мы приступили к работе..."

Вопросы и темы для размышления и разработки

1. Я руководитель и "при исполнении". Зачем мне знать мотивы подчиненных? Не лучше ли им знать о моих мотивах?

1. Я строю психологическое воздействие на человека: причем тут его внутренний диалог (мешает мне, помогает, нейтрален)?
2. Чем и когда плоха идея: не умеешь - научим, не можешь - поможем, не хочешь - заставим?

Тема 1. Моральные ограничения методов психологического воздействия на человека.

Тема 2. Практические методы психологии в свете морали и права.

Тема 3. Информационная психологическая поддержка самопроектирования субъекта деятельности.

294:: 295:: 296:: 297:: 298:: 299:: 300:: 301:: 302:: 303:: 304:: 305:: Содержание

306:: 307:: 308:: 309:: 310:: 311:: 312:: Содержание

О профессиональной культуре психолога и психологической грамотности социальной среды (вмеcmo заключения)

Многие важные истины из области психологии, и в частности психологии труда, отнюдь не являются очевидными: соответствие - несоответствие человека объективным требованиям работы; согласованность рабочего места с психологическими закономерностями восприятия, моторики; зависимость успешности труда от внутренних средств деятельности и др. Нередко психологические явления, зависимости, закономерности недооцениваются в качестве оснований для принятия решений, относящихся к человеческому фактору производства: например, полагают неважным, в какой цвет окрашено оборудование, как спроектирован и оформлен производственный интерьер, какое влияние на работника оказывает излишне частый контроль его действий или видеонаблюдение за ним и пр.

Явления описанного рода ставят вопрос о некотором минимально необходимом уровне развития психологической культуры общества - психологической грамотности. Вначале поясним это понятие аналогией: ведь многие истины из области естественных наук, добытые подчас тяжкими трудами и роковым опытом поколений, тоже неочевидны - вредные микробы или излучения не имеют грозных видимых признаков, чтобы человек мог устрашиться и своевременно удалиться, спастись. Во всех подобных случаях средствами выживания и развития людей оказываются соответствующие виды "грамотности". Так, можно говорить о гигиенической грамотности: были времена, когда с чумой, холерой люди боролись посредством заклинаний, волхований, молебнов, но в результате успехов микробиологии стало ясно, что надо прежде кипятить воду, хорошо мыть руки, не

брать в рот необработанные продукты и пр. Сейчас даже дошкольники нечто знают в доступной для них форме об истинных источниках некоторых распространенных заболеваний и о необходимости соблюдения определенных правил гигиенического режима. Иначе говоря, существует некоторая минимальная насыщенность сознания населения представлениями, понятиями, согласующимися с наукой. Это есть проявление соответствующей культуры, которая в конечном счете совершенно необходима для развития, а иной раз и для выживания общества.

Подобным же образом можно говорить как о несомненной реальности о грамотности технической или художественной, или компьютерной или политической и т.д. Правда, замечено, что при некоторых резких ускорениях социального и научно-технического прогресса достигнутый уровень той или иной грамотности населения может давать своеобразные сбои: так, скажем, при появлении компьютеров, надежно взявших на себя ряд интеллектуальных функций человека в труде (контроль технологических процессов, управление ими), у иных людей - неспециалистов - появились опасения, что машины подчинят себе в будущем человека, появились также факты персонификации вычислительных машин (наделения их мнимыми признаками сознания, воли и пр.).

Но все же люди, технически грамотные, политехнически образованные в нашей общеобразовательной школе, легко справляются с такого рода трудностями - фетишизация отдельных новоявленных объектов быстро проходит и начинается нормальное, деловое к ним отношение. Музыкальная или художественно-изобразительная грамотность проявляется в том, что человек с пользой для дела и для себя владеет простейшими приемами, средствами рисования, черчения, пения, инструментального музицирования и без агрессии, но с нормальным интересом воспринимает новые, непривычные "веяния" в соответствующих областях.

Некоторый минимум культуры населения по отношению к явлениям психики совершенно необходим для того, чтобы достижения научной психологии стали практически эффективными, чтобы запрос на научно-психологическое обеспечение жизни и деятельности людей был содержательным, корректным, реалистичным. Образно говоря, чтобы передача знаний, умений от науки к практике состоялась и систематически осуществлялась, необходимо, чтобы работал не только "передатчик", но и "приемник" и чтобы они были настроены на одну волну. В

противном случае мы окажемся в положении того миссионера, описанного в этнографической литературе, который спрашивал у туземных жителей, почему, по их мнению, восходит и заходит солнце, почему бьется сердце, и которого они, смеясь над ним, сочли за это очень глупым человеком. Что касается собственно психологической грамотности, то дело усугубляется тем, что в системе общеобразовательной подготовки подрастающих поколений курс психологии не нашел еще устойчивого места: об окружающем мире учащиеся узнают многое, а что касается человека, то основательно изучаются его анатомия, физиология, во многом обезличенные или во всяком случае депсихологизированные массовые исторические процессы; душеведческие же вопросы всплывают, конечно, в курсах гуманитарных и даже естественно научных дисциплин (см. [157, с. 12 - 21]), но без опоры на специальный курс психологии. Кроме того, есть основания полагать, что курс психологии может рассматриваться не просто как общеобразовательная, гуманизирующая "нагрузка", но как органичная часть информационного обеспечения подготовки специалиста-непсихолога в вузе [158, с. 4, 31 - 68].

Отмеченные обстоятельства обязывают каждого специалиста-психолога настойчиво и неустанно вести работу по пропаганде научных психологических знаний, осуществлять миссию психологического просвещения, где бы он ни работал по своей "узкой" специальности. Это дело должно пониматься отнюдь не как побочное или тем более второстепенное для профессионалов, считающих себя серьезными; соответствующие задачи предусмотрены в Программе Российского Психологического общества (РПО) [см. 271].

Надо добавить, что в последние годы интерес общественности, и в частности молодежи, к психологии существенно оживился и обострился. Увеличивается количество учебных заведений, ориентированных на подготовку именно психологов (в одной только Москве более двух десятков соответствующих вузов и вузовских подразделений, а множество их в стране сейчас уже трудно подсчитать). Это накладывает на научно ориентированных психологов (и исследователей, и практикующих) еще одну задачу - предотвратить "снижение планки" и последующую дискредитацию психологического образования и соответствующих видов профессиональной деятельности в связи с возможностью распространения разного рода мистики, знахарства, непроверенных истин, утраты, "размывания" профессионально-культурной традиции; спасение здесь, полагаем,

прежде всего в культивировании системы методов научно ориентированной (теоретической и практической) психологии, обеспечении соответствующих накоплений и строгой концептуальной преемственности.

Психологическая грамотность, рассматриваемая в контексте культуры, не сводится к элементарной осведомленности человека о фактах и зависимостях, характеризующих субъективный мир человека, но предполагает некоторую специфическую воспитанность личности и определенный склад, направленность ума. Более того, душеведческая грамотность в обсуждаемом здесь значении слова не обязательно совпадает с ученостью: среди лиц, изучивших немало психологических книг, можно встретить таких, которые не придают значения душевным состояниям, побуждениям сторонних людей или приписывают им вовсе не те характеристики, которые есть в реальности, и пр. Поэтому психологическая грамотность - это не просто научная информированность.

О психике, душевном складе определенного стороннего человека, как правило, негде почитать. И здесь каждому члену общества важно быть наблюдательным, пытливым, хотя и неназойливым исследователем. Могут сказать: вот еще! Достаточно, что люди умыты, причесаны и внешне опрятны. Нет, этого мало. Человек - это не только наружность, но прежде всего сложный внутренний мир, так или иначе заключающий в себе всю вселенную (отображающий ее в представлениях, понятиях), являющийся носителем уникального и подчас ценнейшего профессионального опыта.

Итак, если мы попытаемся представить себе некоторую примерную программу психологической грамотности, мыслимой в контексте культуры, то в ней важно предусмотреть:

• душеведческую направленность мышления;
• интерес к стороннему человеку;
• владение элементами психологического познания - наблюдения, беседы, анамнеза, естественного эксперимента, примерно в таких формах, как это встречается, например, у хороших родителей (они способны замечать, казалось бы, такие мелочи, как-то: боится или не боится ребенок прыгнуть со стула, задумываются над тем, почему одно дитя хочет погладить, а другое - ударить кошку, и т.д.).

Важно, чтобы психологическая направленность ума сочеталась у человека с культивированием в себе высокого уровня

терпимости к индивидуальной неповторимости других людей, их "непохожести" на некоторый ожидаемый в данном социальном слое стандарт и пр. Это отнюдь не просто, ибо мы часто оказываемся во власти древней предпосылки "Бог шельму метит" и склонны априорно встречать в штыки отклонения от типового образца как в наружности, так и во внутреннем мире стороннего человека. Важно также правильно относиться к болезненным нарушениям психики (иметь в виду, что это страдание, требующее подхода не обесценивающего или тем более репрессивного, как это наблюдается в малокультурной среде, а лечебного или во всяком случае щадяще-понимающего).

Минимальные психологические знания важно добывать не только о других, но и о себе; более или менее ясный, детализированный и истинный " Я-образ " есть необходимое условие и самокритики, и саморегуляции, самовоспитания, а значит и оптимального взаимодействия с другими людьми.

В состав психологической грамотности должно входить и оптимистическое убеждение о больших возможностях развития, формирования психологических свойств, качеств, о том, что человек как личность преобразуется, изменяется в деятельности, что способности его развиваются, если деятельность осуществляется заинтересованно и с оптимальным напряжением сил.

Наконец, психологическая грамотность немыслима без собственно научной - пусть элементарной, но истинной - осведомленности человека о фактах и закономерностях, характеризующих субъективный мир человека. Ядром такой осведомленности уместно, на наш взгляд, считать прежде всего следующее: 1) конкретизированное на ярких, убедительных примерах знание о разнице между субъективными и объективными явлениями, о том, что является продукцией и достоянием сознания, а что принадлежит внешнему миру, объекту; 2) конкретное знание о возрастных, половых и индивидуальных различиях психики, об основных патологических нарушениях ее.

Поясним только что сказанное. Люди подчас не отделяют своего отношения к предмету, человеку от самих этих объектов: им кажется, что предмет "интересный" или "неинтересный", тогда как интерес - это характеристика не объекта, а воспринимающего субъекта (ему интересно, а другому в той же ситуации скучно). Свое мнение как продукцию собственного сознания иной раз трудно отделить от истины, которая может с ним вовсе не совпадать, вследствие чего у других людей о том же самом имеются иные и, быть может, более обоснованные, более

близкие к истине мнения. Несмотря на бытующую народную мудрость "На вкус и на цвет товарищей нет", некоторые весьма просвещенные люди искренне не принимают мысль, что запахи, цвета, видимые объекты суть прежде всего субъективные образы (т. е. "продукция" сознания), ориентирующие человека в реальной действительности и подчиняющиеся психологическим законам. Подобным же образом иной человек не без усилий вживается в истину, что ребенку интересно, доступно, полезно, понятно, посильно совсем не то, что взрослому. Женщине - не все то, что мужчине, пожилому - не то, что молодому; представителю одного этноса - не то, что представителю другого, и т.д. При этом важно ведь располагать эти различия не по достоинству, не по шкале "лучше - хуже", а по качественному своеобразию, полагая их равноценными.

Есть еще большой и самостоятельный вопрос о собственно профессиональной культуре специалиста-психолога, о кодексе его профессиональной этики [273, 278, 372]. Здесь мы ограничимся лишь несколькими "заповедями". Не скроем, что они могут находиться в противоречии с интересами того, кто согласен платить психологу, - "заказчика".

• Работа психолога в любой должности осуществляется с широких позиций общества в целом, народа и обязательно учитывает интересы, возможности психического развития каждого "вот этого" человека.
• Психолог как специалист по человеческому фактору не должен находиться под влиянием заинтересованных, но некомпетентных лиц.
• Получаемые психологом в ходе его служебной деятельности сведения о личных качествах, семейной, личной ситуации людей являются предметом профессиональной тайны (не примешивать сюда идею "гласности", корректное применение которой ограничено только областью политики).
• Методики, приемы психологической (по содержанию) работы (психодиагностика, психокоррекция, тренинг, консультирование) предназначены только для использования специально подготовленными и аттестованными (т. е. располагающими также и необходимыми внутренними средствами деятельности) людьми.
• Минимально необходимым эффектом делового контакта психолога с обслуживаемым человеком должно быть оптимистическое настроение последнего в отношении его профессионального будущего, развития в ведущей деятельности.

• Работа психолога направлена на активизацию человека как члена общества, его позитивное развитие как субъекта деятельности.

Вопросы и темы для и разработки

1. Если население будет просвещено в психологии, то нужны ли будут психологи? Не отомрет ли наша профессия?
2. Не следует ли начертать на "входе" в психологию "непосвященный да не войдет"?
3. Радует ли меня внесение лепты в сознание стороннего человека?

Тема 1. Мой личный кодекс профессиональной этики.

Тема 2. Матч между идеей тотального внедрения рыночных отношений и ценностью бескорыстной интеллектуальной инициативы в нашей профессии.

Тема 3. Мир профессий в предстоящем столетии.

306:: 307:: 308:: 309:: 310:: 311:: 312:: Содержание

313:: 314:: 315:: 316:: 317:: 318:: 319:: Содержание

Ответы к упражнениям, и консультации

1.1. Пункты "а", "б", "е" - работа психологов труда. В пункте "а" использовано знание о психологической составляющей действий (о том, на какие признаки человек должен ориентироваться, какие признаки должен или не должен удерживать в памяти в рамках выполняемого действия); в п. "б" выделено действие по восприятию особенностей объекта и усовершенствовано путем тренировки; в п. "е" спроектировано и построено внутреннее средство деятельности - постановка поддерживаемых внешней ситуацией промежуточных целей в монотонной работе.

Пункт "д" - работа физиологов; "в", "г" - работа гигиенистов в комплексе с инженерами-организаторами и инженерами-конструкторами.

1.3. То, что Кире первой доверили выполнить важное дело, косвенно указывает на достаточно высокий уровень ее подготовленности для данного этапа профессионального обучения и на ее признание в коллективе. То, что ключ вырвался у нее из рук, можно предположительно объяснить состоянием повышенного эмоционального напряжения в непривычной и ответственной обстановке - на это указывают такие внешние проявления, как побледнение, "холодный пот"; состояние напряжения вызвало нарушение координации движений. Окружающие (учащиеся), по-видимому, тоже напряжены - выкрик: "Осторожно!", "захлопали, закричали". В данном случае состояние эмоционального напряжения, подъема специально создано мастером (им спроектирована и создана, реализована педагогическая ситуация), чтобы вызвать у ребят запоминающиеся переживания. То, что эти переживания положительные, видно по заключительной эмоциональной реакции Киры (улыбка, сияющие глаза). Создание ситуаций успеха - важное средство профессионального воспитания, это вклад в формирование положительного и устойчивого отношения к профессии.

1.5. Если иметь в виду "незапамятные времена", то земледельцу нужно скорее всего приписать все функции. Если иметь в виду первые

десятилетия XX в., то многие функции в большей или меньшей степени оказались уже распределенными в связи с общественным разделением труда. Функции духовного производства выполняют представители идеологической надстройки над базисом общества, а именно: работники науки, искусства, правовых органов, администрации, агрономы, специалисты по сельскохозяйственной технике.

Но поскольку человек никогда не оказывается полностью пассивным "приемником" внешних воздействий, то какой-то вес функций духовного производства следовало бы предположительно приписать все же самому субъекту труда (такие предположения принципиально возможно эмпирически проверять, если субъект труда доступен для исследования). Однако это потребовало бы градуальной оценки степени выраженности или представленности каждой функции в каждом конкретном рассматриваемом случае, и этим непростым делом мы здесь заниматься не сможем.

Предлагаем читателю самостоятельно оценить свой ответ и обратим его внимание лишь на следующее общее соображение. Развитие профессии можно представить как процесс перераспределения и развития эргатических функций в рассматриваемой системе. При этом в рамках системы в целом (в данном случае "земледелец - средства труда - предмет труда - производственная среда") соблюдается некоторый закон сохранения репертуара основных эргатических функций, тогда как каждая частная профессия как подсистема функций претерпевает различные преобразования: она может возникать, исчезать, сливаться с другой подсистемой функций или разделяться на две или больше новых подсистем. Функции, таким образом, "вечны", относительно долговечны, а их комплексы, системы преходящи. Из этого может следовать, что профессиональное образование (в лице его проектировщиков, организаторов) должно больше ориентироваться на важнейшие функции в той или иной отрасли хозяйства (думать, в частности об их распределении и перераспределении между человеком и техникой), чем на профессии, как их временные сочетания. В связи с этим одна из задач психолога по научному обеспечению той или иной системы профессионального образования может состоять в выделении, анализе и синтезе соответствующих эргатических функций в их конкретном выражении.

1.7. Построенное вами представление о своем будущем имеет важное значение как один из психических регуляторов вашего дальнейшего жизненного профессионального пути.

1.9. В прошлом сельский кузнец с его арсеналом средств был ориентирован на изготовление и ремонт конных прицепных сельскохозяйственных орудий, транспортных средств в относительно мелком хозяйстве, а также ручных орудий, небольших металлических изделий, утвари; ковал лошадей. Появление трактора потребовало немалых новых специальных умений и знаний. Кроме того, техническое обслуживание этой машины (поиск и определение неисправностей, поиск путей их

устранения и практическое устранение их) не могло производиться "между делом" даже и хорошо подготовленным кузнецом, обслуживающим немалые и постоянно воспроизводящиеся нужды села. Что же касается собственно земледельца, "пахаря", то он и вовсе не был готов к управлению машиной. Итак, традиционные работники не могут справляться с задачей удовлетворения все новых потребностей в своей области производства (они не подготовлены должным образом; один из них - кузнец - оказался бы к тому же чрезмерно перегружен функциями; следовательно, дело не в том, что работники сами по себе "плохи"). В результате создаются новые трудовые посты, профессии - тракторист-рулевой и кузнец-ремонтник - и для этого соответственно проектируются, организуются, реализуются системы профессиональной подготовки с их своеобразным содержанием, методами, формами.

Точно так же тракторист-рулевой, как было очевидно сразу же всякому, не имел практической возможности, сидя на тракторе, регулировать, например, глубину вспашки, оперативно наблюдать за процессом обработки почвы (этот процесс совершается у него "за спиной"). Ведь пахарь, идущий за конным плугом, не просто "держится" за него, а управляет (с немалыми физическими усилиями) этим средством. Итак, своеобразное несоответствие тракториста-рулевого целям труда в новой эргатической системе привело к возникновению еще одного трудового поста - прицепщика (мы сообразно привычной стилистике языка говорим обезличенно: "привело"; а на самом-то деле вполне определенные люди, озабоченные улучшением производства, приняли нужные решения и реализовали их). Но работа прицепщика оказалась хотя и небезопасной, но все же несложной по содержанию, поэтому он стал "автоматически" широкопрофильным - мог пересесть после минимального инструктажа с плуга на косилку, жатку, сеялку.

Но вот "появились" (не "с небес", понятно, но были придуманы и сделаны людьми) прицепные машины - комбайны разных типов, и при наличном уровне общеобразовательной и технической (монотехнической) подготовки кадров опять возникла ситуация, когда требования средств труда, взятых вместе, превосходят возможности работника и, как результат, мы наблюдаем опять "появление" новых специальностей, профессий. То же явление произошло, когда усложнились сами тракторы (то есть были придуманы и построены людьми более сложные машины) и понадобились работники для обслуживания ходовой части, системы питания, электрооборудования тракторов и т.д.

Появились навесные (а не прицепные) орудия, управляемые с рабочего места тракториста. Теперь этот работник уже сам может справиться с тем, с чем справлялись раньше лишь они вдвоем с прицепщиком. Специальность прицепщика оказалась как бы обреченной на отмирание. Вот это "может справиться" и порождает очередное перераспределение эргатических функций и, следовательно, изменение в номенклатуре трудовых постов - занятие прицепщика, в частности,

исчезает и появляется новый профиль тракториста - тракторист-машинист. Таким образом, мы здесь сталкиваемся с действием объективного закона взаимного соответствия человека (его функциональных возможностей) и требований, которые фактически (а не по априорному "нормативному" замыслу кого либо) предъявляет к этому человеку трудовой пост, т. е. мы сталкиваемся с тем самым "золотым правилом", о коем речь шла в §1.9. Опыт показывает, что нарушения этого правила могут вести к неблагоприятным последствиям, начиная от ошибок работника (их часто неправомерно вменяют ему в "вину", говорят - ошибки "по вине" работника, хотя виноватыми тут могут быть проектировщики, организаторы производства, "работодатели"), его невротических срывов и кончая случаями с трагическим исходом.