Мая, суббота, день. Старинный форт возле г. Фуэнхирола.

 

Ирландцы нас внутрь впустили, как мы и надеялись. Более того, на этот раз даже дали закатить машины внутрь, узнав, что мы приготовили "мародера" им в подарок. А что еще делать с этим грузовиком? А им пригодится, раз уж они собирают добро по всему мертвому побережью, машина полезная, сам увидел - сам украл. Таких тут много, но и эта лишней не будет, как мне кажется.

Сэм, естественно, занимался модернизацией пожарной машины не в одиночку, несколько местных взялось ему помогать. Выбросить с нее много удалось, одни шланги тянули на центнер, наверное, учитывая шланг для забора воды, толстый и жесткий. Никак не удалось приспособить к нему нашу "иголку", поэтому от механизации процесса откачки топлива из брошенных машин пришлось отказаться, будем и дальше ручку крутить. От пожарного оборудования осталась только бочка и снимающийся с машины переносной генератор, которому мы обрадовались. Потому что американский, который мы так и тащили с собой, европейским электроприборам никак не соответствовал.

Зато освободился обширный багажный отсек, закрывающийся металлической шторой, в который удалось поудобней разложить наш груз. Самое ценное - патроны - уложили в большой ящик под задним сиденьем, оно поднималось как полка в поезде. Ну и запас оружия держали в кабине.

Багажное отделение на крыше тоже уложили аккуратней, с мотоцикла слили бензин, который сочился через пробку и вонял. На этом и завершили.

Вообще машина внушала уважение, а просторная светлая кабина так и вовсе очень понравилась, троим в ней самое настоящее раздолье. Я еще пригляделся к ней повнимательней на предмет того, как в будущем укрепить ее решетками, и понял, что проблем никаких нет. И окончательно в этом убедился после того, как Сэм с каким-то парнем подтащили сварочный аппарат и приварили нетолстую решетку на наружный каркас безопасности, прикрыв ветровое стекло.

- Ладно, прорвемся, - заключил я, оглядывая наш трофей. - Не танк, но все равно солидно. Кого хошь задавим.

Ближе к вечеру возню с машиной закончили, а заодно сторговали "мародер" Дэйву, который на этот раз торговался не сам, а с помощью некоей его подружки по имени Трейси, манерой одеваться и причесываться похожей на располневшую и перезрелую принцессу из детской сказки. Эдакая Златовласка килограмм на девяносто. Я хотел махнуть грузовик на пулемет, но все вышло как всегда - изобилие брошенного транспорта делало такой товар не слишком ценным. Договорились лишь на то, что нам танк на "унимоге" дольют под пробку, ну и консервами мы неплохо разжились, а заодно испанскими копченостями. Они у испанцев вообще ужасно вкусные, копчености эти самые.

Еще нам подкинули в дорогу три ящика пива и ящик хорошего красного вина, а в довершение всего почти новую ручную лебедку - мы с ее помощью мотоцикл с крыши спускать сможем. Ну и все, что удалось добыть. И за то спасибо.

Вечер, естественно, застал нас в местном пабе - скоплении столиков у торгового киоска. Там собралось почти все население крепости, за исключением разве что караула. Пили все много, потом запустили генератор, обеспечив свой паб электричеством, и плавно перешли на караоке, начав, разумеется, с ирландского аналога "Степи да степи кругом" - такой же печальной "Fields of Athenry".

- Тебе столиков сюда еще не надо привезти? - спросил я у присевшего к нам за столик Дэйва. - Места много, а народу тесно.

- Ирландцам не бывает тесно, - решительно заявил он. - У меня одиннадцать братьев и сестер, а выросли мы в домике с двумя спальнями. Прикинь, как там было? Отсутствие тесноты нам подозрительно на генетическом уровне.

После упоминания о семье Дэйв заметно погрустнел и быстро покинул наш столик, взявшись помогать бармену - темноволосому круглолицему коротышке по имени Грег, и его помощнице - тоже круглолицей и очень симпатичной девочке с крашеными черными волосами и в полосатом платьице - типичной "эмо" - которую звали Джорджия.

Потом к нам подсели "Наполлион" и "Бруйн", оба пьяные в дым, долго трясли мне руки, хлопали по плечам, но о чем мы беседовали, я так и не понял, да и они, кажется, тоже не очень. Ну и ладно, главное, что оба были чрезвычайно дружески настроены.

Спали мы в крепостной башне, на надувных матрасах и завернувшись в спальники. Пахло морем, было тепло, только комары немного доставали.

 

28 мая, воскресенье, утро. Андалусия, автотрасса "Сьерра-Невада".

 

Выехали с рассветом, причем за рулем сидел я - Сэм настоял, хотя как водителю грузовика мы ему доверяли куда больше. Но, "отработка взаимозаменяемости членов экипажа" тоже дело полезное, с этим грех спорить.

Как я говорил, за исключением эвакуатора, мне еще не приходилось толком водить грузовики, старый армейский случайный опыт не в счет. Было непривычно сидеть за рулем так высоко над дорогой, при этом видеть ее практически под ногами - машина почти что бескапотная. Но в остальном - ничего сложного, мотор тянул машину легко, руль лежал в ладонях вполне комфортно, сиденье с амортизатором баюкало задницу, в общем - все в норме.

Людей поначалу вообще не видели, разве что проехали через уже знакомый опорный пункт военных на перевале, но они нас даже не притормозили, только так, вгляделись в лица через стекло. Справа осталась Малага, мы проскочили мимо нее по опустевшей окружной дороге. В городе было пусто, мертво, мрачно, серо. На некоторых из выездов на шоссе мы видели большие пробки, людям не повезло. Похоже, что шел тотальный ремонт этой самой окружной и узкие, огороженные бетонными блоками проезды просто не выдержали потока бегущих. Что творилось тогда в этих местах - не хотелось даже представлять.

Дорога пошла на Гранаду и почти сразу за Малагой начала понемногу карабкаться в горы - приближались горы Сьерра-Невада. В которых, кстати, Серджио Леоне снимал все вестерны с Клинтом Иствудом. А сцены в пустыне снимал восточней, но тоже в Испании, а ни в какой не Америке ни разу.

У поворота на Антекеру мы увидели еще один опорный пункт военных, тоже на двух БМП и двух внедорожниках URO. Похоже было, что они выставили посты по периметру заселенного людьми района, как раз с этого места дороги начинали карабкаться вверх, превращаясь в серпантин.

Потом снова наступило полное безлюдье. Горы, дорога, небо над головой. Становилось жарко, не хуже чем в Аризоне, хорошо что машина с кондиционером. Часто въезжали в тоннели, пугавшие своей почти непроницаемой темнотой, но ничего страшного не случилось. Пару раз видели небольшие скопления зомби, один раз пришлось толкнуть бампером сцепившиеся легковушки. В одной из них при этом бесновался разбуженный мертвец, изнутри бросаясь на стекло и колотя по нему руками. Дрика высунулась в окно и выстрелила в него прямо через стекло.

- Зачем? - спросил я, когда машина уже прорвалась через затор и ехала дальше.

- Не знаю, - ответила девушка неуверенно. - Как-то очень жутко это... превратившись в живого мертвеца, остаться в запертой машине навечно, да еще и в полной темноте. Лучше уж так.

- Хм... может быть.

Дорога петляла и петляла среди гор. Я даже как-то не знал, что они здесь такие большие - скалистые, поросшие местами лесом, тяжелые и огромные. Снова увидели людей мы возле Хаена, причем довольно много - целая колонна грузовиков и пикапов выстроилась вдоль обочины дороги. Люди выглядели... буднично, что ли, заведомо не агрессивно, хоть и вооружены были все поголовно, кто чем.

Остановились. Оказалось, что мы угодили в центр большой коммерческой операции - с побережья приехали машины от рыбаков, менять, естественно, рыбу, на какую-то местную продукцию. Уже и торговля натуральная появилось, быстро мы скатились в средневековье.

Крепкий круглолицый небритый мужик по имени Пепе, что на самом деле было короткой версией от Хосе, рассказал, что в долине между хребтами люди живут вполне нормально. Здесь городки маленькие, от мертвецов отбились быстро, а из-за гор и малогоколичества дорог, которые легко перекрыть, зомби в эти края не доходят. Разве что перешли на самообеспечение, но это тоже проблема невелика, тут основой хозяйства всегда было скотоводство. Не голодают, в общем.

В это верилось легко, раньше тут вообще разбойничьи места были. Один из местных "авторитетов" прославился фразой о том, что король правит в Мадриде, а в горах правит он. Так и было, в сущности, места здесь и до сих пор диковатые. Удивило то, что есть люди и на побережье. Как нам объяснили, прекрасно выжили места не престижные и не курортные, там где народу было раз-два и обчелся. Рыбаки там проявили предприимчивость, перегнав в свои порты заодно и траулеры из мест гиблых, чтобы добро не пропадало. Заодно получила разгадку мистерия "кто слил все топливо со всех яхт". Сделали это рыбаки с юго-восточного побережья, вот эти самые, что привезли рыбу. Прошли неторопливо и методично, в несколько заходов, на добрых двух десятках траулеров по всем доступным портам, да и слили в бочки. И заодно сумели угнать из порта Валенсии танкер, который теперь стоял на рейде у гавани крошечного городка Сан-Хосе.

Что с другой стороны гор делается сказать никто не смог, сами они за пределы перевала не выбираются, и на выставленную там заставу тоже почти никто не приходит. Живут сами по себе, как на необитаемом острове. Хорошо хоть так, большинство так и вовсе уже никак не живет.

В общем, приняли мы в дар большую банку маринованных с зеленью оливок, крупных, треснувших сбоку, одуряюще пахнущих, поблагодарили людей и дальше поехали, поплевывая большими шершавыми косточками в окна.

Затем горы закончились, и потянулась Ла-Манча, Кастилия, самый центр Испании, плоский как стол, даже не как стол, а как лист стекла, на этот самый стол уложенный, и жаркий как печь. Дорога шла вперед почти без поворотов и изгибов, огибать было нечего - ни бугорка, ни единой неровности. И ни одного населенного пункта ближе чем в километре от нее, поэтому и угадать не получалось, живы здесь люди или нет. Зато по обеим сторонам дороги тянулись бесконечные поля, а каждый километр мы встречали по указателю, приглашающему свернуть с дороги для того, чтобы закупиться отличным вином и сыром "манчего" - одним из испанских деликатесов. Хотя сомневаюсь, что эти указатели еще актуальны.

Была середина дня, само жаркое время, то есть сиеста, и уважающий себя испанец не должен сейчас проявлять никакой активности, разве что за обеденным столом и после обеда в спальне с женой, как это раньше было в этих краях в традиции. Это не от лени, что бы там не думали, а из-за жары - находиться крестьянину в поле в такой зной невозможно, солнечный удар гарантирован, поэтому работали с утра пораньше и потом ближе к вечеру, когда становилось прохладней. Ну а уже потом просто сохраняли традицию, потому как очень трудолюбивыми испанцев не назовешь и главное слово здесь "maЯana", то есть "завтра". Эдакая устремленность в будущее.

Дрика время от времени включала рацию пожарной машины в режим сканера и иногда мы принимали обрывки каких-то разговоров, но ничего интересного не выловили из них. Разве что в очередной раз убедились, что земля опустела не окончательно.

Мадрид появился перед нами ближе к вечеру, точнее - к концу сиесты. Огромный город с широко раскинувшимися пригородами, застроенными промзонами и складами, бесчисленными мебельными фабриками и много чем еще, был мертв. Точнее мы увидели людскую активность в индустриальных зонах, люди вывозили оттуда все полезное и даже, как нам показалось, оборудовали несколько постоянных баз, но сам горд был мертв. Об этом предупреждали огромные плакаты, они говорили, что дальше только "los muertos viventes" и никого больше.

Мародеры были доброжелательны и незлобны, видя, что мы не претендуем на их добычу, а едем себе мимо, многие махали руками, иногда даже свистели вслед. Пару раз над головой пролетали военные вертолеты, что-то выискивающие в огромном мертвом городе, но на нас никакого внимания не обращали. Ну и не надо, нам вообще бы внимания по минимуму, а скорости по максимуму.

На окружной дороге мы несколько раз останавливались у брошенных грузовиков и пару раз нашли не слитую еще солярку, заполнив наш танк опять до самого верха, а заодно и заправив "унимог".

Обогнув город по большому кругу, ехали еще часа два по пустынной дороге. Сэм уже давно сменил меня за рулем, никто не разговаривал и даже кот просто спал. Монотонность пути по мертвой пустыне отбивала охоту говорить. Так, смотрели по сторонам, и оружие держали под рукой на всякий поганый.

Когда начало смеркаться, решили озаботиться ночлегом. Заранее собирались к населенным пунктам и даже к отдельно стоящим строениям не соваться, чтобы избежать всех возможных проблем. Нам никто не нужен, мы ничего не хотим в этим краях, поэтому лучше всего поспать в кабине, поочередно забираясь на крышу машины для несения караула, а с рассветом ехать дальше.

Пронеслись через окраину замертвяченного городка Вильяльмансо, после чего присмотрели подходящее на первый взгляд местечко - невысокий холм, из каких здесь весь ландшафт состоит, густо заросший поверху невысокими деревьями и густым кустарником. Дороги там не было, да она нам и не нужна, "унимог" и без дорог прекрасно обходится. Ограждение на обочине здесь было только местами, так что Сэм свернул прямо в поле, перевалив через неглубокую канаву, и неспешно погнал машину в сторону.

- Потом сверни, и параллельно дороге проедем немного, - сказал я.

- Зачем? - немного удивился он.

- Чтобы следы не прямо к нам вели.

- У тебя мания преследования, да сэр, - усмехнулся Сэм.

Я промолчал. Может и так, но все же сделать "петлю" не помешает, мало-ли что. Понимаю что маразм, но все равно предосторожность лишней не считаю. Они вообще никогда лишними не бывают, особенно теперь. Даже если ты параноик, это не означает, что за тобой не следят.

Поле, как и следовало ожидать, было пустынным. Машина пропихнулась в небольшую ложбинку, оказавшуюся неожиданно хорошо укрытой для взглядов со стороны, при условии, что эти взгляды не будут слишком внимательными, хорошо потрудившийся за день дизель замолчал, потрескивая от жара, а мы выбрались наружу. Резко проснувшийся кот ускакал в заросли, мышковать, наверное, или просто нужду справить, но мы не беспокоились - Тигр давно доказал, что у него хватает ума далеко не отходить и надолго нас не покидать.

Обзор был отличным во все стороны, так что можно было пока даже пост не выставлять, никак к нам незаметно не подберешься. Вытащили из багажного отсека большой кусок брезента, расстелили на траве, взялись готовить ужин. Если есть возможность поесть горячего - чего не воспользоваться? Банки "Кулэнз Кемп Хит" заканчиваться пока не собирались, вот и вскрыли очередную. Вскоре над спиртовкой уже закипала в кастрюле вода, а рядом лежала вскрытая упаковка спагетти.

- День проехали спокойно, уже хорошо, - сказал Сэм, высыпая щепоть соли в закипающую воду. - Если так пойдет дальше, то через два-три дня доберемся до места. Дрика, кстати, - обернулся он к девушке, - ты сегодня весь день молчишь.

- Места себе не нахожу, - вздохнув, ответила она. - Чем ближе к дому, тем страшнее, понимаете... Я же не совсем наивная, я вижу, что творится вокруг. И все равно не могу верить в плохое. И сны стали сниться отвратительные.

- Это понятно, - влез я в разговор, - но ты бы все же старалась об этом думать меньше. Пока ты не можешь повлиять ни на что, нельзя себя изводить. Мало ли что нам придется делать уже там, в Амстердаме? Ты нужна сильной, нас очень мало.

- Я пытаюсь, - сказала она. - Я действительно пытаюсь. Но у меня очень плохо получается.

Вроде как короткую лекцию прочитал, поучил жизни. А у меня самого сны такие, что хоть спать не ложись, и думать уже ни о чем другом больше не могу. Каждый час на счету. Дрике уже недалеко, а мне? У меня еще путь длинный и кривой, кривей некуда, и что дальше будет... я имею ввиду все эти мысли о семье, сны, беспокойство. Это же рехнуться можно еще до конца путешествия. Чем ближе - тем хуже, просто крючит уже от дурных мыслей. Безлюдная земля, мертвые города, никаких ведь причин для оптимизма нет. Хорошо, что я с ними на связи был, пока возможность была, знаю, что самый страшный период они пересидели в крепком месте. Ну а дальше? Что там было дальше? Что там вообще может быть дальше?

Одиночка Сэм, он сейчас самый свободный из свободных, беспокоиться нужно только о самом себе, а он и о себе не слишком волнуется. А за Дрикой я тоже сегодня весь день наблюдал, у нее губы уже в кровь искусаны, а ведь не водилось за ней такой привычки, не водилось.

Тигр вернулся через час, когда уже совсем стемнело. В зубах у него была птичка с оторванной головой - меры безопасности по-кошачьи. Поиграв с добычей недолго, он ее проглотил, после чего умял еще и полбанки консервированного мяса. А потом запрыгнул в кабину и уснул на полу за передними сиденьями.

Распределили смены. Себе взял среднюю, среди ночи, чтобы дать остальным поспать "одним куском". Расстелил матрасик на передних сидушках, да и лег спать.

Дрика, дежурившая первой, разбудила меня в два, потеребив за плечо. Проснулся сразу, сон все равно был нервный и беспокойный, каждые пять минут просыпался и вообще не всегда мог понять, сплю я или бодрствую. Подхватил автомат, вскарабкался на крышу "унимога" и уселся на запаску. Все, три часа бдим.

Ночь была свежей, хоть и не холодной, но после дневного зноя, уже накрывшего Испанию, ощущалась ласковой как шелковое покрывало. Безоблачное высокое небо было усыпано звездами, луна, почти полная, освещала землю, и кусты отбрасывали на сухую почву узорчатые, слегка шевелящиеся тени, дул легкий ветерок. Ну и цикад было настоящее изобилие, сверчали так, что в ушах звенело.

Примерно через четверть часа после того, как я заступил на пост, по дороге, до которой от нас было метров пятьсот, проехала машина, освещая горизонт дальним светом фар. Потом снова все затихло, а еще через полчаса проехала вторая, в противоположную сторону. Затем прошло еще около часа, и я услышал шум сразу нескольких двигателей. На этот раз из-за пригорка появилась небольшая колонна из трех машин, каких - непонятно, кроме фар я ничего не видел. К моему удивлению, они остановились прямо напротив нас, а еще больше меня удивило то, что они погасили фары. Я вытащил из чехла лежащую рядом М-25, установил на сошки, устроился, глянул в прицел.

Видно было плохо, едва-едва, это же не ночник, но луна была полной и какая-то суета на дороге наблюдалась. Детали разглядеть не получалось. Попробовал погонять карманную рацию в режиме сканера, но никаких переговоров не обнаружил. И верно, чего им болтать, там все рядом.

Будить остальных? Не уверен, что есть смысл, поле достаточно хорошо освещено и никого в нем не видно. Нас пока никто не обнаружил, и о нашем присутствии не догадываются. Это просто звезды так сошлись, что люди на машинах остановились возле нас, случайность. Я так думаю, по крайней мере.

Они там что, а ночлег решили устроиться? А почему бы и нет. Несколько машин, их может быть много, до городов отсюда далеко, а в поле лезть, как нам, не каждому захочется, да еще по темноте. Ладно, светать будет - и разберемся, сейчас-то что гадать?

Ясность пришла раньше, до конца моей смены оставался еще час. С той же стороны, откуда приехали машины, появился свет. Опять фары, дальний свет. Их лучи то поднимались вверх, то размашисто скользили по окрестностям, а вскоре послышался и звук мотора. Затем машина выехала на холм, откуда уже можно было заметить те три автомобиля, затем скорость немного снизилась, словно водитель усомнился, стоит ли приближаться к стоящим машинам, но так окончательно ничего и не решил.

А вот дальше загрохотали выстрелы. Много выстрелов, разом, из пулеметов и автоматов. Фары подъехавшей машины погасли сразу, темноту прорезали только дульные вспышки и россыпи искр, которые иногда выбивали пули из металлического кузова. Били с нескольких направлений, из доброго десятка стволов, а может даже и больше чем десятка. Через несколько долгих секунд стрельба закончилась. Послышались голоса людей, перекрикивающихся в темноте.

- Что там? - послышался перепуганный голос Сэма снизу, из кабины.

- На дороге что-то, не видать, - ответил я. - Кто-то кому-то устроил засаду. И засадил. Дрика, замри! - зашипел я, скорее услышав, чем увидев, как всполошенная девушка выскочила из машины.

На дороге включились фары, осветив небольшой белый фургон, съехавший передним правым колесом в кювет. Кроме фар замелькали, заметались по темной округе еще и лучи фонарей. Гулко хлопнула автомобильная дверь, донесся вроде бы взрыв хохота, почти съеденный расстоянием. Ветер в нашу сторону, он звук принес. Затем послышалось несколько пистолетных выстрелов, неторопливых таких, спокойных, прицельных - контроль, явно убитых упокаивали окончательно.

Я снова приложился к оптке, навел винтовку на место засады. В свете фар можно было разглядеть, как несколько человек быстро вытаскивали из кузова фургона какие-то коробки и перекидывали их в кузов грузовика. Возле фургона стоял немолодой "патруль" на высоких колесах, со снятой крышей, с пулеметом на дуге. "Безумный Макс", "воины пустыни" блин, кобель их мать, уже созрели.

- Что будем делать? - спросил Дрика напряженным голосом.

- А ничего, - ответил я ей. - Они нас так и не видят, поэтому думаю, что скоро они уедут.

- А если не уедут?

- Там посмотрим, - ответил я философски. - Одно из двух, или уедут, или не уедут. Если не уедут, поглядим что будут делать дальше.

- И?

- Удерем, - ответил за меня Сэм. - За нашей машиной так просто не погоняешься. Вон туда, в поля поедем, и никакой джип не догонит. И здесь холмики везде, прямого выстрела никак не добьешься.

- Ага, - согласился я с ним. - Быстро-быстро убежим.

 

29 мая, понедельник, утро. Баскония, автотрасса "дель Кантабрико".

 

Нас так никто и не заметил. Нападавшие растворились в ночи минут через двадцать после перестрелки, и когда рассвело, мы увидели лишь расстреляную машину на дороге, а возле нее три трупа. Кто это такие, кто на них напал, зачем - не важно, нам не узнать, да нас и не касается. Хорошо, что не на нас, вот и вся радость. Немало, в принципе, мы опять оказались в числе тех, кому повезло, а тких в мире остается все меньше. Даже разглядывать не стали, что же там случилось на шоссе, выехали на дорогу чуть дальше в стороне, и покатили на север.

Ехали осторожно, гоняли постоянно рацию в режиме сканера, надеясь, что это предупредит нас о возможной опасности, но ловились все больше никому непонятные и ничего для нас не значащие переговоры. Да и те нечасто, в основном эфир был пуст. И мертв.

После городка Алтзола наткнулись на большую пробку. Уже начались Пиренеи, дорога поджималась вверх, спускалась в долины, огибала горы. "Унимог" карабкался на подъемы легко, на спусках тоже держался отлично, так бы и ехали, но...

Сэм выругался очень выразительно. А потом я, уже по-русски, еще грубее высказался.

- Что это? - спросила Дрика, перегибаясь с заднего сидения.

- Здесь была большая авария, - ответил наш водитель. - Очень большая и очень плохая.

Со спуска можно было разглядеть весь затор очень хорошо, от самого его начала и до самого конца. "Унимог" остановился, чуть скрипнув тормозами, и мы, все трое, вышли из машины, не отводя глаз от открывшейся нам картины смерти.

Внизу, как раз в том месте, где спуск превращается в довольно крутой поворот, столкнулись два грузовика, в лоб, причем один из них развернуло так, что он перекрыл почти все полосы движения в обе стороны. Затем образовался затор, по дороге ехали люди. Легковушки, грузовички, фермерские фургончики, они собирались перед перевернутыми машинами, не имея возможности проехать. Не знаю, пытались ли люди оказать помощь или просто ждали, но вот потом, насколько нам удалось представить события, произошла настоящая катастрофа - в затор врезалась огромная автоцистерна. И не просто врезалась, а еще и перевернулась, разорвавшись и залив все топливом. А потом был пожар.

- Ужас, - только и сказала Дрика, глядя на груду спрессованных в кучу легковых машин, обугленных, с отслоившейся краской.

В кабинах были люди, обгорелые до состояния головешек. Некоторые высовывались из окон, изогнутые адскими муками, застывшие в последнем рывке, они явно пытались спастись. А некоторые так и сидели на своих местах, спокойно, будто уснув.

Зрелище было настолько иррационально кошмарным, оно даже не давало поверить в то, что это реальность, казалось, что это какая-то безумная и идиотская инсталляция больного на всю голову скульптора-авангардиста.

- Давай назад, не проедем, - сказал я, чувствуя, как сел голос.

- Смотри, этот шевелится, - голосом куда испуганней моего сказала Дрика, показывая на останки маленького "пежо", прижатого к релингу ограждения.

Действительно, обугленный и похожий на головешку водитель машины немного шевелился, так незаметно, что поначалу я решил, что это обман зрения, игра теней.

- Я проверю, - сказал я, с трудом ворочая враз пересохшим языком.

Сэм и Дрика ничего не сказали.

Казалось бы, что уже ко всему привык, а идти было страшно. По-настоящему страшно, аж мороз по спине и волосы дыбом. Такого я еще не видел, да и видеть не хочу. Зачем пошел? А потому и пошел, что не хочу даже представлять, что такое возможно. Надо все исправить. Исправить - и убегать отсюда, в надежде на то, что эта картина потом не поселится в моих снах.

Чем ближе, тем страшнее. Да, он шевелится. Очень слабо, и при этом с него сыплется угольная кроша. Как он нас почуял? У него даже глаз нет, все выгорело, от ушей на почти голом черепе какие-то пеньки остались. Наверняка ведь был неподвижен до нашего появления, был в мертвецкой этой самой коме, в "стэндбае", а тут зашевелился.

Вскинул М4, навел красную марку прицела на черный череп - и выстрелил. Мертвец лишь дернулся и затих, упасть он не мог - расплавившаяся обшивка кресла прилипла к нему, держала. А я повернулся и со всех ног побежал у "унимогу". Хватит, нагляделся.

Все с облегчением полезли в машину, хлопая дверями, зарычал дизель, Сэм начал разворачивать пожарку в обратном направлении. А я подумал о том, что нам повезло. Как нам всем троим повезло тогда, когда мир начал умирать. Мы не оказались в таком или подобном месте вроде тех пробок, что видели на выезде из Малаги, там бы никакое оружие не помогло. Просто вот так, кому-то казалось, что он уже вырвался из пожираемого мертвецами города, и тут такое. И какая удивительно нехорошая смерть, как подумаю, так страхом одеваюсь. А с другой стороны, я ведь как раз такого и боялся, когда вместо поспешного бегства укрывался в окрестностях города. Сколько едем - везде встречаем следы беды, накрывшей дорожные заторы. Правильно я тогда поступил, правильно.

Объезд нашелся легко, пришлось проехать назад около десяти километров, а затем неширокая асфальтовая дорога провела нас через несколько маленьких городков с непроизносимыми баскскими названиями и снова вывела на шоссе. Удивило то, что городками этими правили мертвецы. В Америке такие городишки в большинстве своем уцелели, особенно на Западе и Среднем Западе, а здесь вот так. Вот как аукнулась всем политика "оружие людям не давать", это же ежу понятно. Нечем здесь было отбиваться, вот и не отбились. Действительно, зачем людям оружие? Полиция всех защитит.

Шоссе сначала вело нас в сторону океанского побережья, после чего свернуло параллельно ему. Мы проехали мимо фешенебельного, а теперь мертвого Сан-Себастьяна, добравшись, наконец, до французской границы - и встали. Мост через реку, по которой эта граница проходила, был взорван. Добротно взорван, все пролеты обрушены вниз, в мутную речную воду, и лишь опоры торчали из течения, увенчанные коронами из гнутой арматуры.

Перед мостом было много брошенных машин, самых разных, включая грузовики. Это нас и задержало, потому что Сэм предложил еще разжиться топливом, заполнить освободившиеся емкости, а заодно и долить баки "унимога".

- А дальше как? - спросила сидящая с винтовкой на крыше Дрика.

- По навигатору здесь путей хватает, - ответил ей я, разматывая длинный шланг с помпой и подтягивая его к горловине бака большого тягача "МАН". - Найдем как прорваться.

- Если кто-то специально не сделал так, что проехать невозможно, - буркнул Сэм.

- Не по всей же границе, - возразил я. - Переберемся как-нибудь.

Едва начали слив топлива, как появились мертвяки. Их оказалось немало прямо здесь, в этом скоплении машин, и наша возня их, похоже, разбудила. Они были медленными и вялыми, но достаточно целеустремленными. Зомби шли со всех сторон, неуклюже ковыляя, медленно и вроде бы пока не опасно, но нервничать уже заставили. Дрика, вставшая на колено, крутилась во все стороны, стреляя сверху из М4, а время от времени я тоже хватался за автомат, прикрывая крутившего рукоятку помпы Сэма.

- Дерьмо, не ожидал, что их так много, - сказал наш запыхавшийся водитель, когда я свалил выстрелом в лоб женщину в пропитанном запекшейся кровью платье, появившуюся прямо из-за кабины грузовика, с которого мы качали солярку.

- Город вот, рукой подать, здесь вообще, наверное, людно было, - ответил я, оглядываясь по сторонам.

Отстрелялись, отбились, справились, хоть и понервничали и закачали меньше солярки чем собирались. Забравшись в машину, рванули в город, где должен был быть еще один мост через реку, совсем неподалеку. С ним не повезло, он оказался в точно таком же состоянии, что и другой, от которого мы уехали.

- Вот, еще один, - ткнул Сэм пальцем в экранчик навигатора. - Можно попробовать.

Сан-Себастьян был замертвячен полностью, причем, похоже, катастрофа началась здесь неожиданно и в разных местах одновременно. Были и пробки, настоящие скопления столкнувшихся машин, в которых до сих пор шевелились запертые мертвецы, и их нам приходилось объезжать, хватало и сгоревших домов, как в любом другом городе, населенном только лишь зомби.

Мост на Авенида де Ипарральде был цел, зато прямо посреди него стоял военный грузовик, изрешеченный пулями так, что на нем не было ни единого куска целой поверхности размером хотя бы с ладонь. По нему словно целая рота отстреляла весь боекомплект. На бампере машины висел знак, предупреждающий о наличии взрывчатки, но кузов машины оказался пуст. То ли успели разместить взрывчатку, да помешали им ее взорвать, то ли тротил, как ему и подобает, на обстрел не среагировал и машину просто разгрузили, перебив экипаж. Главное другое - мы пересекли реку, и Авенида превратилась в Бульвар де Женераль де Голль. Вот так, вместо зомби испанских нас окружили мертвецы французские.

Узкая, но гладкая как письменный стол дорога номер десять вывела нас из города, и здесь мы вновь увидели живых людей. Во дворе большой фермы, среди белых домиков и сараев под красными черепичными крышами, выстроились в рядок несколько военных машин. По забору были намотаны спирали проволоки, на явно недавно построенной караульной вышке стояли два человека в беретах и камуфляже, со странными французскими автоматами FAMAS в руках. На нас смотрели, но этим весь контакт и ограничился. Похоже, что у них здесь бы опорный пункт, а значит, какой-то людской анклав должен быть неподалеку. Другое дело, что нам в этом анклаве ничего не нужно. Вообще ничего, нам бы как можно дальше и как можно быстрее проехать.

Трасса вела вдоль берега, мимо маленьких городков для туристов, пустынных и мертвых. Кое-где еще были пожары, дым поднимался в чистое голубе небо, пачкая его словно для того, чтобы всем дать понять - эта чистота уже ничего не значит. Мертвые Байонн, Биарритц - одни названия чего стоят. Словно доказательство того, что всякое богатство лишь иллюзия, а жизнь одинаково хрупка что у бедных, что у богатых. Опять один бродячие мертвецы вокруг.

Поля и виноградники, фермы в полях. Там снова несколько раз заметили людей, сплошь вооруженных, на грузовиках и внедорожниках. В контакт ни с кем вступать не хотелось, и с нами общаться никто не рвался. Ну и не очень надо, мы и так как нибудь.

Город Лабойер оказался "человеческим", с охраняемым периметром и заметным присутствием военной техники у города. Там нас впервые остановили. Несколько военных изъяснялись только на французском, на котором ни я, ни Сэм ни слова не понимали, так что выручила нас Дрика, которая этот язык учила в школе. Нас пропустили дальше, честно предупредив, что людей впереди мало, а мертвецов очень много, чему мы легко поверили. Европа пострадала куда страшней чем Америка, это было видно сразу и буквально лезло в глаза. Много людей, плотное население и при этом почти никакого оружия.

Бордо, Тур - все было мертвым. Кто будет собирать теперь урожай с бесконечных виноградников вокруг? Уже никто, видать. Не пить нам больше местного вина, а вот это тоже прискорбно, мало какое могло с ним сравниться.

За Туром заночевали. Нарушив свои же правила, устроились на маленькой ферме, в хозяйском домике, в котором не было никого. Куда все делись - неизвестно, ни людей, ни мертвяков вокруг. Зато прекрасно выспались на нормальных кроватях, заперев дверь и закрыв крепкие ставни на окнах. Поели в просторной светлой кухне, где со стен свисали связки лука, чеснока, пучки зелени и в которой удивительно сильно пахло шалфеем, и поехали дальше. Нам сегодня надо было еще объехать Париж, и я уверен, что с этим мы намучаемся.