Затем эболус с мрачным юмором предложил своим товарищам отнести убитых на кухню, намекая на то, что Норманны были насажены на древко стрелы, как дичь на вертел.

Но осадные машины метали в крепость не только каменные ядра и тяжелые стрелы. С целью вызвать эпидемию было принято вбрасывать в осажденный город трупы лошадей и даже тела солдат, погибших во время штурма или вылазки.

Например, Варийя[151] пишет: «При неудачной осаде Карольштейна в 1422 г. Корибут приказал бросить в город не только 2000 телег навоза, но и тела своих солдат, погибших от рук осажденных. Большое число оборонявшихся умерло от лихорадки, вызванной зловонием. Остальные спаслись только благодаря стараниям богатого аптекаря, который бесплатно раздавал жителям Карольштейна противоядие от занесенной в город инфекции»[152].

Фруассар сообщает, что при осаде Обероша парламентера, который вышел для проведения переговоров о капитуляции, забросили обратно в город выстрелом из метательной машины.

«Для большего устрашения они схватили воина, повесили ему на шею его грамоты, мгновенно сунули в пращу и метнули обратно в Оберош. Воин прибыл в город мертвым, к ужасу и изумлению рыцарей, ставших свидетелями этого».

Другой историк объясняет, что для такого выстрела нужно предварительно обмотать человека веревками, чтобы получился круглый сверток, похожий на мешок зерна.

Такие изуверские дела производились посредством требюше.

Катапульта была недостаточно мощной, чтобы метнуть тело человека. Эту трудность можно было преодолеть отсечением головы незадачливого парламентера. Если условия сдачи с презрением отвергались, то их пригвождали к черепу казненного, а затем забрасывали голову в город как ужасную весть об отказе от переговоров.

Поскольку в задачу осаждающих всегда входил поджог, для этой цели использовали «греческий огонь». Пламя этой горючей жидкости нельзя было погасить водой. Её наливали в круглый глиняный сосуд, разбивавшийся при падении, и выстреливали сосудом из катапульты. Крыши средневековых жилых домов обычно были соломенными или тростниковыми, поэтому снаряд, попавший на крышу, вызывал сильные разрушения.

В заключение главы приведем несколько любопытных выдержек из комментариев де Фолара к книге Полибия, переведенной Венсаном Тюилье и напечатанной в 1727 г. Де Фолар был солдатом и автором трудов по военной тактике.

Предпочтение, которое он оказывал римской осадной машине перед пушкой, в первой половине XVIII в. звучит чудовищным анахронизмом.

Его ссылка на арбалет как оружие, в полевых условиях превосходящее ружье, также необычна, однако ружья того времени были еще недостаточно совершенными.

Де Фолар пишет: «Я уверен, что, если бы не традиционное предубеждение, катапульты и баллисты вскоре могли бы заставить замолчать мортиры. Как можно сомневаться, что катапульты более полезны для метания камней и бомб? Сколько экономии они могли бы дать при осаде! Ведь для мортир необходимы боеприпасы, материалы, экипировка, лошади, солдаты, обслуживание и средства перевозки.

Очевидно, что для перевозки веревок, лебедок, рычагов, амортизаторов и всех принадлежностей, необходимых для построения нескольких больших катапульт, достаточно дюжины мулов. Все остальное, требующееся для этого, можно найти там, где растут деревья определенного размера; качество древесины при этом значения не имеет.

Для катапульт пригодны любые камни, а для мортир требуются только ядра. Самая мощная мортира может метнуть ядро, вес которого не превышает 60 фунтов (25 кг), в то время как катапульта может метать камни весом в 100 фунтов (45 кг).

Наиболее ценным качеством катапульты является предсказуемость ее действия и направленность прицела. Можно быть уверенным, что камни, пущенные из катапульты, попадут в установленную цель, поскольку нет факторов, препятствующих дальнобойности и меткости катапульты, если установлен тот же самый подъем и натяжение. О мортирах этого сказать нельзя; на параметры их стрельбы влияют различные факторы, в том числе и качество пороха. Даже тот же самый порох может действовать непредсказуемо. Одно дуло никогда не похоже на другое. Порох всегда отличается по качеству и движущей силе.

Катапульта имеет и другие преимущества перед мортирой. Первую с помощью регулирования углов наклона всегда можно установить в такое положение, что брошенный ею камень попадет точно в заданную цель. При использовании мортиры быть уверенным в точности попадания невозможно.

Еще одно очень большое преимущество катапульты и подобных ей метательных машин состоит в бесшумности. По грохоту мортиры легко определить ее местоположение. Но вычислить, где находится метнувшая камень катапульта, невозможно ни днем, ни ночью.

Еще больше преимуществ эти машины имеют в осажденном городе. Их совсем не обязательно устанавливать на крепостном валу и располагать в обстреливаемом пространстве. Кроме того, осажденные могут построить более мощные метательные машины, чем осаждающие, и с их помощью метать грузы огромной величины, разрушающие галеры и мешающие рытью окопов. Это заставляет осаждающих быть крайне осторожными и проводить осадные работы под прикрытием.

Арбалет был в высшей степени смертоносным и гораздо более эффективным оружием, чем ружье. По меткости он значительно превосходил ружье, а по дальнобойности был почти равен ему. Практически единственным преимуществом ружья по сравнению с арбалетом является наличие штыка. И все же я не стал бы говорить о ружье с пренебрежением. Это оружие незаменимо в ближнем бою на ограниченном пространстве — например, при штурмах и вылазках».

Глава LIV