Комментарий -- как произносить поэзию

 

Я хотел появиться еще раз на этих страницах только затем, чтобы попрощаться. Думал, что его следует оставить одного в этой, самой нежной стадии подготовке к свадьбе, когда мужчина спит, а женщина рождается. Думал, ему можно доверить поддержание равновесия. Нельзя. Для него это слишком спокойно. Обязательно надо распахнуть свою ебаную пасть Воскресной Школы. А мы должны сидеть и слушать, как выступает Хороший Парень, слушать эту старую осоловевшую Догму Пристойности. Грязь эта не должна остаться безнаказанной. Как смеет он призывать вдов Азии на свою сторону! Как смеет он нарушить свой обет молчания, чтобы читать лекции, во имя Народа, с засранного мраморного балкона своих непристойных культурных заблуждений! Ненавижу его за это. Он заплатит за такую религиозную рекламу. Сироп ее он будет таскать в своих яйцах. Проживет всю свою жизнь плюшевым медвежонком. Смерть Комиссарам Левым и Правым! Смерть Комиссарам таинства! Ненавижу его ебаное мурло, все такое серьезное от забот. Не пускайте его в хорошее кино, не давайте слушать ни одной веселой мелодии от Мюзик-Холла.никогда не давайте ему запеть снова. Пусть сидит снаружи вместе со своим смердящим трупаком образования, пока стриптизерка на маленькой позолоченной эстраде возбуждает каждого из нас.

 

ПОЛИТИКА ЭТОЙ КНИГИ

 

Много лет назад я сидел в этом саду, вот за этим самым столом, среди предков желтых маргариток, что окружают меня сейчас. Я был одурманен и счастлив тогда. Я писал из глубины моего солнечного удара. Хватит о прошлом. Сейчас утро в марте 1975-го.

Прибыли шмели. В дождевой канаве расшумелись птицы. Одна ниточкапаутины, неожиданно белая, отправилась порыбачить на солнышке. Какие-то бабочки хотят удобрить мой начищенный сапог. Кот затачивает гребень стены, прогуливаясь по нему туда, затем обратно, подправляет горизонталь.

Мне здесь уже недолго сидеть. Я ужасно спешу. Я еду в Иерусалим. Я еду со счастливыми израильскими солдатами и с королем Саудовской Аравии, чтоб опуститься на колени в том месте, что было нам обещано.

Пчела проникает в свисающий желтый цветок, как женщина надевает через голову платье -- вздрагивая, пробираясь все выше. Солнце карабкается на середину неба и останавливается. Полдень. Полуденные колокола громко звонят с башни собора. Полные лопаты звука сбрасываются в могилу нашей деятельности. Звук заполняет каждый уголок, каждую мысль. Прошлое затыкается. За слоем слой настоящее захватывает нас, хоронит нас в одном гигантском янтарном пресс-папье.

Не поеду я в Иерусалив в конечном итоге. Придется вам ехать в Иерусалим одним. Он ваш. Вам он был отдан ангелами культуры и времени. А я ехать не могу. И не могу ослабить вашего интереса к войне. Вам захочется «бросить вызов сфинкторам своей трусостипод песком и огнем». До свидания.

Я останусь здесь, за этим самым столом, в этом самом саду, где шмель, как бык, бросаетсмя в желтую трубу, а солнце оставляет вмятину на моих черных брюках, и моя жена повторяет, как заведенная: «Ты ощутил запах амброзии вселенной в моей маленькой щелочке?», и птицы, наконец, настраиваются.

 

ТЕБЯ ЗДЕСЬ БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО

 

Тебя здесь быть не должно

Ты не должен был меня искать

Это бедный район тишины

Это белый шум

брошенного невыключенного прибора

Это Плен

 

Тебе нужны детали

Тебе нужно название улицы

Тебя здесь быть не должно

во имя Б-га

 

Ты снова меня ждешь

Ждешь у входа

в Тоннель Любви

Но где же холодная речушка

Где же расписная лодка

 

Если бы только колибри

отпила твоего желанья

Если бы только зеленой листве

понадобилось твое томленье

Если бы только женщина заглядывала

тебе через плечо

в карту Изумрудного города

 

Кажется, тебя ничему не отвлечь

от этого странного мемориала

Ничему созданному или рожденному

не разлучить тебя

с вымыслом моего отсутствия

 

Все Мессии тут со мной

А тебя здесь быть не должно

Все Мессии согласны с тем

Что ты не должен был меня искать

 

ПОСЛЕДНЕЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ

 

Мне почти 90

Все кого я знал уже умерли

кроме Леонарда

До сих пор можно увидеть

как он ковыляет со своей любовью