Тренировать головной мозг, чтобы бороться с его распадом 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Тренировать головной мозг, чтобы бороться с его распадом



 

Именно потому, что головной мозг — наш самый пластичный, самый гибкий орган, предназначенный для самообразования от колыбели до самой смерти, наши шансы внести существенный вклад в собственное духовное здоровье путем правильного обращения с головным мозгом не так уж и плохи. В этом отношении мы можем много чего сделать. И наоборот, мы можем отказаться от некоторых вещей, вредящих нашему головному мозгу.

Если подсчитать время, которое мы проводим со СМИиК, становится ясно, что цифровые технологии — самый важный фактор отрицательного влияния на наше умственное развитие. К этому прибавляются последствия неудовлетворительного обучения, полученного в детском возрасте, нехватка счастливых переживаний в детстве и социальных контактов, отсутствие полноценного когнитивного контроля во взрослом возрасте, возможные хронические болезни, которые в старости все больше ограничивают и обременяют нашу жизнь и сокращают ее продолжительность. Итак, что же можно сделать?

Тот, кто в юные годы проводит много времени со СМИиК, упускает свой счастливый билет в мир полноценного и развитого мышления, в первую очередь препятствуя нормальному развитию речи. Напротив, тот, кто вырастает в двуязычной среде и всю жизнь пользуется обоими языками, достигает благодаря своему образованию бо́льших интеллектуальных высот. Не стоит удивляться, что этот человек заболевает деменцией в среднем на 3–4 года позже, чем окружающие его люди, владеющие только одним языком; это показало обследование 184 пациентов. Поскольку двуязычность в большинстве случаев не является результатом способностей (генетика), а обусловлена обстоятельствами (различное происхождение или переселение вместе с родителями в другую страну), это исследование подтверждает влияние интеллектуальной деятельности на степень умственного упадка в будущем.

Эти опытные знания имеют огромное общественное значение. Американские ученые рассчитали: если бы в США можно было сдвинуть начало деменции на 2 года, в перспективе это привело бы к сокращению числа больных деменцией примерно на 2 миллиона человек. Эти данные были получены учеными в 2007 году, а три года спустя подтвердились в ходе обследования исключительно тех пациентов, у которых предполагали начальную стадию болезни Альцгеймера. Из 211 пациентов 102 владели двумя языками, 109 — одним языком. Начальные симптомы проявились у двуязычных пациентов на 5,1 года позднее, чем у пациентов, владевших только одним языком. Тем самым владение двумя языками эффективнее всех известных сегодня медикаментов, призванных бороться с симптомами болезни Альцгеймера.

По мнению ученых, проводивших обследование, причину этого феномена можно обосновать тем, что люди, владеющие двумя языками, постоянно контролируют свой головной мозг особым образом, так как в процессе говорения они должны постоянно следить за тем, чтобы говорить на одном языке и не говорить на втором. Известно, что у людей, владеющих двумя языками, оба языка постоянно и одновременно активны. Например, если проводится тест, в котором надо называть объекты на одном языке, у испытуемых, владеющих двумя языками, одновременно вспоминаются и слова из другого языка. Чтобы подавлять эту активность, необходим постоянный когнитивный контроль. Люди, владеющие двумя языками, постоянно тренируют самоконтроль!

В главе 10 было показано, что регулярное функционирование в режиме многозадачности ведет к снижению умственной работоспособности, которую мы обычно обозначаем как концентрацию внимания. Например, при выполнении заданий на переключение с одной задачи на другую «многозадачникам» требуется на 170 мс больше времени, чем «не многозадачникам». Люди, постоянно действующие в режиме многозадачности, не так хорошо владеют своим разумом — они отучили себя выполнять функции самоконтроля. Потому не удивительно, что испытуемые-билингвы при выполнении аналогичного теста переключались с одного задания на другое на 60 мс быстрее, чем те, кто владел только родным языком. При этом исследования показывают, что отрицательное влияние цифровых СМИиК на формирование головного мозга гораздо сильнее, чем положительное влияние знания двух языков.

Если мы посмотрим на рис. 14.1, то увидим дополнительные противоположные влияния на наш головной мозг: общая пассивность и различные болезненные зависимости ведут нас к деградации, а активная жизненная позиция, способность нести ответственность за самого себя и других людей, созидательный труд — к умственному прогрессу. Сюда добавляются последующие контрастные пары: болезнь — здоровье; одиночество — коллективизм; депрессия, деменция и ранняя смерть — счастье, деятельная жизнь, долголетие.

По данным федерального министерства по делам семьи, пенсионеров, женщин и молодежи, в Германии в настоящее время проживает 1,3 млн людей, страдающих деменцией. Ожидается, что число их к 2050 году удвоится и достигнет 2,6 млн. Согласно расчетам, расходы на уход за этими больными составят от 30 до 40 млрд евро. Как дорого обойдется цифровая деменция нынешнего молодого поколения в 2050 году, точно рассчитать не может никто, однако предположить можно.

Если в США (население примерно 320 млн жителей) сдвиг наступления деменции на 2 года в перспективе должен был привести к уменьшению числа больных деменцией примерно на 2 млн, то применительно к Германии (примерно 80 миллионов жителей) этот эффект выразился бы в уменьшении числа больных деменцией на 500 000 человек. Однако с учетом влияния постоянного пребывания людей в режиме многозадачности, вождения автомобиля с помощью навигационного прибора, стрессов и отсутствия самоконтроля, отрицательных эмоций и одиночества картина резко меняется. Многозадачность замедляет время реакции на 170 мс, владение двумя языками ускоряет его на 60 мс. Если исходить из того, что цифровые СМИиК отрицательно влияют на наш интеллект в том же масштабе, в каком двуязычие влияет положительно, и если оставить без внимания все остальные последствия, то есть исходить из того, что начало симптомов деменции наступит на 5 лет раньше, потому что упадок начнется с меньшей высоты, то получится на 1,25 млн больше больных деменцией среди населения (500 000 за два года соответствуют 1,25 миллиона за пять лет). Исходя из приведенных выше цифр министерства, это означало бы удвоение сегодняшнего числа больных деменцией. В 2050 году на основании демографического развития количество больных деменцией и без того возрастет вдвое по сравнению с сегодняшним. Если рассчитать последствия до 2050 года, следует исходить из удвоения этой цифры. Расходы на обслуживание и уход составили бы тогда от 60 до 80 млрд евро.

В главе 6 мы рассчитали, во сколько обойдется для нас в будущем излишний вес населения, обусловленный все теми же СМИиК: в 15 млрд евро. Эту сумму прибавляем к названной выше. Представим себе, что это — очень осторожные оценки, при которых большинство последствий цифровых СМИиК не учитывается вовсе. Исходя из этого, реальные расходы будут вдвое или даже втрое выше! Речь идет о сотнях миллиардов евро ежегодно.

 

Решать проблему на примере борьбы с другими опасностями

 

Что мы можем с этим сделать? Думаю, нам следовало бы ориентироваться на то, как мы решаем другие аналогичные проблемы. Алкоголь тоже вызывает зависимость, причиняет вред телу и духу, ведет к падению социального статуса, одиночеству, депрессии и преждевременной смерти. Одновременно он — часть нашей культуры, многие люди охотно его употребляют. Что мы делаем в такой ситуации? Мы видим опасность и облагаем производителей и продавцов алкоголя налогами, чтобы затруднить доступ к нему молодым людям. Мы знаем, что именно в детстве и юности закладываются основы для развития болезненного пристрастия и что регулярное потребление алкоголя в больших количествах быстро ведет к тому, что человек скатывается вниз по социальной лестнице. Чем раньше начинается употребление алкоголя, тем быстрее развивается болезненное пристрастие. Несколько лет назад цены на так называемые слабоалкогольные напитки были искусственно повышены за счет соответствующих акцизов. Эта мера имела успех не только в Германии. Она функционировала повсюду. С сигаретами дело обстоит точно так же: удорожание их уменьшает число смертей от рака легких.

Исследования снова и снова показывают, что и для новых средств массовой информации и коммуникации ограничение дозы было бы единственной мерой, которая доказуемо уменьшает исходящие из них опасности. Известно также, что не действует вовсе: просвещение и добрые советы. Мы можем писать на сигаретных упаковках, что курение смертоносно; курильщиков это не впечатляет. На основании большого числа исследований, которыми были охвачены тысячи испытуемых, было доказано, что просветительские кампании, апеллирующие к разуму и снабжающие знаниями, не приносят результата. В обзоре, опубликованном в научном журнале Nature, говорится: «[…] данные показывают, что проводимые в школах акции, просвещающие детей о позитивном влиянии правильного питания и спорта на здоровье, практического действия не имеют». Если просветительские речи об опасностях табака, алкоголя и наркотиков не действуют, откуда берется оптимизм утверждать, что с цифровыми СМИиК все будет по-другому? Однако сторонники тотального «цифрового прогресса» повторяют, как молитву, утверждения о том, что просвещение и добрые советы — лучшие средства для решения проблем, возникающих при использовании СМИиК.

 

«Водительское удостоверение» для Интернета?

 

Вне всякого сомнения, Германия — автомобильная страна, признанный мировой лидер в этой области: каждое седьмое рабочее место у нас прямо или косвенно связано с автомобилем; без автомобиля не функционирует ничего. Кто не умеет водить автомобиль, считается малоквалифицированным специалистом. В принципе было бы логичным получать водительское удостоверение еще в школе, не так ли? В США, где без автомобиля тоже обойтись невозможно, этот шаг давно сделан. У нас — нет. В гимназии, в школе, где школьники обучаются до восемнадцати лет и потому могли бы получать водительские права, преподают родной язык, математику, иностранные языки, естественные и гуманитарные науки и еще спорт, музыку и искусства, но не готовят к жизни как таковой. Иначе следовало бы преподавать умение готовить, делать уборку и вести счета. Против этого отчаянно возражают поборники классического гимназического образования, которые не желают отклоняться от канона в пользу житейских мелочей, ведь так или иначе их «преподаст сама жизнь». А вошедшая в поговорку неприспособленность к повседневному быту некоторых людей с высшим университетским образованием (во главе с рассеянным профессором, у которых оба ботинка — левые) зачастую служит аргументом для противной стороны, которая утверждает, что давно пора отказаться от этого «классического гимназического снобизма».

Этот довольно старый спор образует основу, на базе которой разгорается оживленная дискуссия о том, следует ли возвести новейшие достижения цивилизованного мира — в частности, информационные технологии — в ранг школьной дисциплины. Казалось бы, «за» это говорит многое: компьютер нужен даже тем, кто не имеет дела с обработкой информации. Например, в клинике, где я работаю, компьютер нужен уборщице (чтобы заказывать моющие средства по Интернету), медсестре (для ведения документации), врачу (вообще для всего) и главврачу (который не может позволить себе роскоши не работать на компьютере). Короче говоря, почти на любом рабочем месте без компьютера не обойтись. Поэтому было бы хорошо уже в школе научиться обращению с цифровыми СМИиК и получить «водительское удостоверение» для работы за компьютером и в Интернете.

С этой точки зрения введение школьного предмета «Информационные технологии» кажется логичным. С другой стороны, нам нужны и мотопилы, и духовки, и автомобили, и бланки для банковских переводов, но мы не возводим обращение со всеми этими вещами в ранг школьной дисциплины. Мы даже не думаем об этом! С Интернетом и компьютером все по-другому. Очевидно, его рассматривают не только как инструмент для выполнения определенных видов работ, но и как инструмент для обучения. Если верить сторонникам введения электронного обучения, совмещения развлечения и образования, компьютерной и медийной грамотности, то компьютер — нечто вроде высокотехнологичного варианта нюрнбергской воронки[45], с помощью которого учеба будет даваться нашим детям сама по себе.

Многих родителей такая аргументация сбивает с толку, и они немедленно покупают детям компьютер. «Наши дети должны жить лучше нас. Мы не должны лишать наших детей того, что в дальнейшем позволит им продвинуться в жизни. Тот, кто не умеет пользоваться компьютером, будет исключен из числа осчастливленных благами современного общества (примерно, как те, кто не умеет читать)». Так или примерно так думают многие родители. Я знаю это, потому что нередко получаю письма, в которых родители, бабушки и дедушки просят совета по этому вопросу.

В последние годы все больше и больше детских садов и школ обзаводится компьютерами; связанные с этим проблемы мы наблюдаем каждый день. Как обстоит дело с фактическим воздействием компьютера на школьную успеваемость, мы уже подробно рассмотрели. Если какое-то влияние и существует, то оно отрицательное.

Не следует упускать из внимания и то, что компьютер — дорогой товар, срок службы которого краток. Если даже купленный сегодня компьютер через 3 года еще функционирует, то он в любом случае уже устарел и потому ничего не стоит. Опять нужны деньги — для покупки нового компьютера, и так без конца. Из продукции этой ценовой категории только компьютер имеет столь высокую цену при столь коротком сроке службы. Какой потребитель из социально слабых слоев населения купит, например, автомобиль, который через 12–18 месяцев не стоит и половины начальной цены и который через 3 года нельзя ни отремонтировать, ни модернизировать, потому что это просто-напросто себя не оправдывает? Ни школы, ни детские сады не стали бы этого делать, но вот для компьютера все делают исключение, что, безусловно, радует его изготовителей. Разумеется, с помощью ПК можно учить отдельные слова, потому что он терпеливее человека. Однако мало какой 12-летний школьник использует компьютер для этой цели. Вместо учебы дети и подростки играют в «стрелялки» и другие оглупляющие и развивающие агрессию, бессмысленные игры.

Особенно критично следует оценивать факт, что посредством лозунгов и постоянных разговоров о «медийной грамотности» именно родителей из социально слабых слоев населения лживо уверяют в том, что они сделают что-то хорошее, вложив свои скудные средства в быстро устаревающие приборы и программные средства. Промышленность внушает им мысль: если вы с раннего детства не усадите вашего ребенка за компьютер, ничего, кроме рабочего на конвейере или сборщика мусора из него не получится. И многие педагоги радостно подхватывают эту мысль. Следствие — малоимущие родители полагают, что им надо любыми путями сэкономить деньги, чтобы купить отпрыску компьютер, под девизом: «Если медийная грамотность так же важна, как умение читать, то мы должны потратить деньги на покупку компьютера, даже если это для нас нелегко».

Все эти утверждения и аргументы потому особенно коварны, что родители и знать не могут, что новый компьютер дома будет вредить развитию их ребенка, чему родители, собственно, хотели поспособствовать. Родители не читают статей о многовариантном анализе данных теста, оценивающего грамотность школьников в разных странах мира и умение применять знания на практике, и легковерно тратят деньги «для блага» их ребенка — и тем самым вредят ему.

 

Медийная грамотность

 

Как уже было показано в главе 12, в Южной Корее, стране, где в настоящее время наиболее интенсивно используют цифровые СМИиК, у 12 % молодых людей были обнаружены четко выраженные симптомы болезненного пристрастия к СМИиК. Это показывает, что требования обучать медийной грамотности в детских садах и начальной школе толкают нас на ошибочный путь. Что бы вы сказали, если бы поступило предложение тренировать детсадовцев в обращении с алкоголем или ввести это в школах как дополнительный предмет? «Мы должны как можно раньше научить наших детей разумно обращаться с алкоголем. Только так мы можем существовать в современном мире с избыточным предложением алкогольных напитков и других веществ, вызывающих болезненное пристрастие».

Тем, кто полагает, что я преувеличиваю, я напомню: подобные попытки были предприняты. Хотели уберечь подростков от употребления наркотиков, и с этой целью на уроках социологии и обществоведения, начиная с 8 класса, предоставляли в распоряжение школьников так называемый чемоданчик с наркотиками. В нем находились образцы наркотиков и относящиеся к ним принадлежности, которые должны были информировать о том, какие бывают наркотики и насколько они опасны. Однако это ни в коей мере не удерживало подростков от употребления наркотиков. Наоборот, чемоданчик пробуждал интерес! Тот, кто прежде не имел понятия о наркотиках и даже не думал о них, во время уроков начинал проявлять любопытство. Удовлетворить это любопытство во время урока было нельзя, зато после уроков и вечером — пожалуйста. В результате чемоданчик с наркотиками изгнали из школы: он способствовал тому, от чего должен был отвращать.

Точно так же обстоит дело с компьютером и Интернетом в детском саду и в начальной школе: их воздействие в наркоманских кругах назвали бы подсаживанием на иглу — это значит разбудить любопытство, убедить кого-то, кто еще не пробовал наркотики, в первый раз впрыснуть себе наркотик. Тот, кто в юные годы активно использует цифровые СМИиК, очень быстро узнает, как и где можно найти запрещенную (по крайней мере, родителями) информацию.

Существуют разумные причины, по которым взрослые хотят оградить детей от некоторой информации: мы знаем, что головной мозг молодых людей особенно пластичен и «надолго принимает цвет мысли», как поэтично выразился римский император Марк Аврелий. Опираясь на данные нейробиологии, можно сделать вывод, что головной мозг взрослых людей по сравнению с молодыми имеет «завершенный» вид, он менее подвержен изменениям и потому более устойчив по отношению к плохим мыслям. У детей всё по-другому. Они учатся очень быстро, и всё, чему они учатся, запоминается на всю жизнь. Поэтому мы хотим как можно дольше удерживать детей от контакта с цифровыми СМИиК.

«Что касается компьютерных игр, то дети, никогда не игравшие на игровой приставке, противопоставляют себя другим, для которых игровые приставки являются обычной бытовой принадлежностью. Соответственно у детей проявляются и различия в уровне медийной грамотности», — можно прочитать в брошюре Федерального центра санитарного просвещения, обращенной к родителям. Здесь родителям четко дают понять, что им следует подарить детям игровую приставку. Кто же хочет иметь неграмотного ребенка?

Я считаю недопустимым, что общественный институт открыто рекламирует продукцию, которая вредит детям. Еще более возмутительно, что родителям говорят неправду: нет никаких доказательств тому, что игровые приставки способствуют приобретению медийной грамотности. Более того, нет ни одного доказательства, что медийная грамотность вообще для чего-то хороша. Само это понятие коварно: оно лживо уверяет, что обращение с цифровыми СМИиК так же важно, как способность прочитать текст.

Часто утверждают, что медийная грамотность относится к «ключевым навыкам», «основным знаниям» или «культурным понятиям». Если разобраться, в чем дело, то окажется, что под медийной грамотностью имеют в виду не программирование, не способность к логическому мышлению (алгебра Буля[46]), не иные основополагающие и непосредственно связанные с экранными СМИиК интеллектуальные способности. Медийная грамотность — не что иное, как поверхностные знания о распространенных пользовательских программах. Если вы этому не верите, вам следовало бы поинтересоваться, что именно преподается в рамках предмета «Информационные технологии» в школе: слабые стороны продукции ведущей мировой фирмы по производству программного обеспечения — Word, Excel и PowerPoint. Итак, тот, кто приравнивает медийную грамотность к грамотности, тот приравнивает владение несколькими программами фирмы Microsoft к чтению произведений Гете и написанию сочинений. Это — чудовищный подлог!

Вдобавок понятие «медийная грамотность» дезинформирует нас: для пользования компьютером или Интернетом не требуются никакие особые способности (за исключением пары щелчков «мышью» и поверхностного знания пользовательских программ, которые каждый может усвоить за несколько занятий). Зато нужно солидное начальное или общее образование. Если такое образование уже получено (не через компьютер и Сеть), тогда можно и в Интернете найти нужные сведения и получать обстоятельную информацию. Если же человек ничего (пока) не знает, то цифровые СМИиК не сделают его умнее и образованнее. Необходимо иметь начальные, базовые знания в какой-то области, чтобы затем получить возможность углубить их.

Тому, кто не верит этому, следовало бы ввести в поисковую машину вопрос по теме, о которой он не имеет абсолютно никакого понятия. Он быстро заметит, что ему и Google помочь не может. И наоборот, чем больше я уже знаю, тем быстрее я найду в Сети последние, пока не известные мне детали, тем быстрее я найду что-то новое, интересное, и тем быстрее я закончу поиски. Для решения наших проблем нам нужны эксперты — медики и инженеры, юристы и экономисты, физики, химики, биологи и социологи. Всех их отличает то, что они обладают солидными знаниями по своим предметам, позволяющими им действовать правильным образом и быстро накапливать дополнительные профессиональные знания.

Представьте себе, что вы рассказываете вашему врачу о болях в левой стороне груди, а он сразу же смотрит в свой ПК и гуглит понятие «сердце». Вероятно, к такому врачу вы больше не пойдете, и будете правы! Ибо врач должен обладать достаточными знаниями, чтобы сначала, правильно задавая вопросы, помочь пациенту точнее охарактеризовать свое состояние, а затем на основе своих профессиональных знаний и опыта очертить круг возможных причин. Разумеется, Google в десятые доли секунды выдаст вам список из полумиллиона статей на тему «боли в груди», но в этом-то и состоит проблема: воспользоваться этим списком может лишь тот, кто разбирается в предмете. Только тогда, когда врач выделит возможные причины недомогания, проведет дополнительное обследование и последующие аппаратные или лабораторные исследования и в попытках поставить правильный диагноз вдруг не может продвинуться дальше, тогда поиски информации в Интернете смогут оказать ценную помощь. Многие медикаменты взаимодействуют друг с другом; одни медикаменты могут усиливать или ослаблять действие других, что иногда приводит к неожиданным результатам. Медикаментов существуют тысячи, и держать в уме все сведения об их взаимодействии не способен никто. К тому же, например, пожилые люди часто страдают несколькими недугами сразу и принимают по десять и более различных лекарств. В этом случае целенаправленный поиск в Интернете, разумеется, благо.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-27; просмотров: 120; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 34.204.52.16 (0.029 с.)