Лингвистический (языковой) уровень коммуникации и его коммуникативные единицы

В отличие от семиотического уровня коммуникативные средства лингвистического уровня – словесные знаки имеют вербальную природу. Слово является основной единицей язы­ка, поскольку соотносится с его тремя основными функциями: репрезентативной – представляет реалии окружающего мира, экспрессивной – выражает эмоционально-оценочное отношение к реалиям – субъектам и объектам и коммуникативной – сообщает информацию. Именно в коммуникативной функции слово выступает как коммуникативное средство, актуализируя три частных функции: номинативно-дифференцирующую – на­зывая объект, слово отличает его от других объектов благодаря своей языковой форме (стол – стул) или смысловым разли­чительным признакам (красивый – хорошенький – прекрас­ный); эмотивно-экспрессивную – слово одновременно выражает оценку объекта при помощи эмотивных компонентов – ин­тонации, логического ударения, паузы и т.п.; и прагматичес­кую – слово воздействует на адресата в соответствии с ком­муникативной установкой (Стой! Тише!). 102

Для социальной коммуникации непосредственный интерес представляют способы актуализации именно коммуникативной функции слова. Этой проблемой занимаются лингвистика, психолингвистика и социолингвистика. Слово в этих дисцип­линах исследуется как языковая единица в коммуникативной функции. При социокоммуникативном подходе внимание со­средоточивается на вербальных средствах (в том числе и на слове) как на коммуникативных единицах.

Вербальная природа языковой системы обусловлена длитель­ным процессом становления человеческой речи. Поэтому ис­следование языкового уровня коммуникации предполагает ана­лиз взаимодействия языка и мышления, языка и общества, языка (системы языка) и речи. Только через речь языковая система и ее вербальные единицы выполняют свое коммуни­кативное назначение. Напомним, что коммуникация реализу­ется в конкретных коммуникативных ситуациях согласно нор­мам речевой деятельности, которая состоит из мотивированных речевых действий коммуникантов. Эти действия получили название "речевых актов". Проблемы речевой деятельности восходят к философским и лингвистическим концепциям В. Гумбольдта, С.О. Карцевского, Л.П. Якубинского и др. Но целостная теория речевых актов сформировалась в рамках лингвистической философии под влиянием идей австрийского философа и логика Л. Витгенштейна о множественности назна­чений языка. Основы теории были заложены английским философом Дж. Остином в 1955 г., и в дальнейшем разраба­тывались философами, логиками, лингвистами и психолингвис­тами как за рубежом – Дж.Р. Серль, Д. Вандервеккен и др., так и в нашей стране – М.М. Бахтин, Н.Д. Арутюнова, А.А. Леонтьев и др.

Речевой акт – это целенаправленное речевое поведение, совершаемое в соответствии с правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе. Это – единица нормативного социоречевого поведения в рамках определенной коммуника­тивной ситуации, например: экзамен, прием у врача, репор­таж, интервью и т.п. Для речевого акта характерны намерен­ность (интенциональность), целеустремленность и конвенцио-нальность (лат. conventionalis "соответствующий договору, ус­ловию"). Намеренность – это конкретная коммуникативная установка речевого акта; целеустремленность – это стремление воздействовать на адресата с помощью экспрессивных средств передачи и оценки информации; конвенциональность – это соответствие социоречевым нормам, принятым в данном об­ществе. Все эти характеристики социально обусловлены, так как непосредственно связаны с социальным статусом комму­никантов и их коммуникативными ролями, с отношением говорящего к информации и партнеру. Речевой акт всегда

соотнесен с лицом говорящего, социальный статус которого вольно или невольно учитывается при передаче и восприятии информации. Существует несколько типологий речевых актов, выделенных по признаку намеренности, функции, психологи­ческого состояния и др. На их основе разработаны классифи­кации, включающие от 5 до14 типов (см. подробнее: Девкин В.Д., 1985. С. 5; Карасик В.И., 1989. С. 22-23). Наиболее типичными являются: репрезентативы – информационные сообщения, описания, объяснения ("Часы отстают"); директивы – распо­ряжения, просьбы, приказы, побуждения ("Отправьте телеграм­му!"); комиссивы – обещания, принятие обязательств ("Обе­щаю закончить работу в срок"); экспрессивы – выражения эмоционального состояния, принятые формулы речевого эти­кета ("Благодарю Вас! Извините") и декларации – назначения, присвоение званий, вынесение обвинения ("Назначаю дежур­ным по объекту!"). Один и тот же тип речевого акта в одной и той же ситуации может быть реализован на вербальном уровне коммуникации при помощи различных слов, разного их сочетания, логического ударения, интонации, паузы и других коммуникативных средств. Например, констатация простого наблюдения о солнце, выглянувшем из-за туч, может актуали­зироваться в нескольких высказываниях – "в полдень из-за туч выглянуло солнце", "в полдень солнце показалось из-за туч", "когда наступил полдень, из-за туч появилось солнце". Все варианты сообщают тождественную информацию в форме вер­бальных высказываний – целостных речевых произведений. Достаточно нарушить или видоизменить целостность высказы­вания – добавить одно слово – "по-моему, солнце появилось в полдень", и модальность высказывания – его отношение к действительности изменилось, так как субъективное мнение привнесло элемент неопределенности, недостоверности сооб­щаемой информации. Следовательно, подлинная реализация речевого акта, его актуализация совершается в высказывании – однословном ("Помогите!") или неоднословном ("Рад бы помочь, но...").

На первый взгляд, высказывание ничем не отличается от предложения – языковой информационной единицы. Действи­тельно, они могут совпадать по форме, по строевым характе­ристикам, по ситуативному контексту, но коммуникативные возможности высказывания гораздо шире, поскольку, помимо собственно вербальных средств, оно использует интонацию, логическое ударение и может включать в свой состав невер­бальные средства – тон, паузу, темп, высоту голоса, его тембровую окраску и др. Попробуйте в качестве эксперимента произнести вслух предложение "Я вернусь через полчаса" согласно следующим коммуникативным установкам:

а) хочу, чтобы окружающие знали, что я скоро вернусь (констатация факта);

б) что касается меня, вернусь через полчаса, о других ничего не знаю, за других не отвечаю (подчеркивание);

в) во мне можете не сомневаться, не подведу – вернусь через полчаса (экспрессия);

г) кто сказал, что я вернусь через полчаса, как вы могли поверить такому абсурду (опровержение);

д) не отлынивай от уроков, я скоро вернусь и проверю (предупреждение, угроза);

е) возможно, и вернусь через полчаса (неуверенность, ко­лебание).

Какие коммуникативные средства при этом использовались? Какова была интонация, как изменялось логическое ударение, где возникали паузы, не говоря уже о тоне – нейтральном, подчеркнуто официальном, эмоционально приподнятом, раз­драженном, шутливом, неуверенном?

Понятие высказывания имеет несколько теоретических ин­терпретаций, в пределах которых выступает коррелятом других единиц. По отношению к речевому акту как процессу выска­зывание является его вербализованным результатом, продуктом речевого действия, по отношению к предложению как языко­вой информационной единице высказывание является его коррелятом, функционирующим в речи. Рассматриваемое в коммуникативном аспекте, в плане функционирования языко­вых форм в речи, высказывание определяется как коммуника­тивная единица вербального (языкового) уровня.

В качестве коммуникативной единицы высказывание харак­теризуется следующими чертами:

– ситуативностью – соотнесено с конкретной ситуацией;

– социальной обусловленностью – ориентировано на учас­тников коммуникации с точки зрения их социального статуса, коммуникативных ролей, демографических признаков, их фо­новых знаний и возможной реакции;

– вариативностью – варьирует вербальные средства с целью большей экспрессии или большей точности в передаче инфор­мации;

– избирательностью – подходит дифференцированно к компонентам ситуации; в обиходной ситуации упоминание о субъекте может быть избыточным (например, "я вернусь через полчаса"), в таких случаях высказывание функционирует в свернутой форме ("вернусь через полчаса");

– неустойчивостью – существует одномоментно, лишь во время речевого акта, принадлежит конкретному "историческо­му мигу" (М.М. Бахтин); с этой особенностью связана и другая характеристика высказывания – "эфемерность" (В.Г. Гак);

- исключение составляют лишь стереотипные формулы, клише, афоризмы.

В процессе коммуникации речевые акты реализуются не только в единичных высказываниях, но и в целой серии высказываний, объединенных темой и ситуацией общения. Последовательность речевых актов составляет связную речь – так называемый дискурс. Дискурс – это, фактически, "твори­мый" в речи связный текст, но рассматриваемый в событийном плане, это – текст, в котором актуализируются не только собственно языковые факторы – правила сочетаемости слов и последовательности высказываний, их интонационное офор­мление, формы переспроса, перебивания партнера, виды реак­ции на вопрос и т.п., но и неязыковые (экстралингвистические факторы) – познавательные, этнографические, социокультуро-логические, психологические и др. В дискурсе актуализируются невербальные средства, правила речевого этикета. Недаром говорят, что дискурс – это речь, "погруженная в жизнь". Поэтому дискурс является объектом изучения в лингвистике, паралингвистике, психологии, социологии, этнографии, литера­туроведении, стилистике, а также в прикладной лингвистике. Социальную коммуникацию дискурс интересует прежде всего как речевое произведение, в рамках которого осуществляется передача, восприятие и обмен информацией, а также реализу­ется коммуникативное взаимодействие индивидов как членов определенного социума.

По сравнению с высказыванием дискурс представляется более сложным речевым произведением, в котором, наряду с частными коммуникативными установками, содержится страте­гическая коммуникативная установка. По этому признаку ин­тенции строится трехчастная типология дискурсов – выделя­ются комплементарный (англ. complementary "дополнитель­ный"), координирующий (англ. coordinative "согласованный") и компететивный (англ. competitive "конкурирующий") типы. Каждый из них имеет свою стратегическую установку. Срав­ните образцы трех дискурсов, отражающих яркую и образную речь персонажей из рассказов Б. Житкова (Избранное. М. Изд-во Мин. прос. РСФСР. 1963).

А. "– А дом у вас на берегу есть?

Китаец замахал руками.

– Нас на берег не очень и пускают.

Я говорю:

– Много вас на воде?

Китаец никак не мог сказать такого числа, он по-английски не знал, как и сказать, объяснил кое-как: выходило, несколько тысяч.

– А если буря?

Китаец серьезным стал" (С. 233). Налицо установка на получение дополнительной информации на основе простейше­го принципа общения "стимул – реакция".

Б. "Маяка еще не видать, – сказал он пришедшему това­рищу, – а вот там веха какая-то.

– Никакой тут не должно быть.

– Посмотрите, – и он передал бинокль.

– Да, да, – сказал тот, посмотрев. – Да стойте, на ней что-то...

Это мачта, право, мачта" (С. 109). В данном дискурсе у коммуникантов общая установка – скоординировать информа­цию для того, чтобы установить истину. Одной из разновид­ностей дискурса этого типа является случай, когда координация коммуникативных установок предписывается жесткими прави­лами в некоторых профессиональных коммуникативных сфе­рах, например:

"– Право на борт! – крикнул Юз рулевому. – Обратный румб!

– Есть обратный румб! – торопливо ответил рулевой.

– Да, да, обратный румб, – сказал Паркер, как будто приходя в себя" (С. 107).

В. "Глянул кругом – все товарищи спят, а двое в карты играют. Никто ничего не чует. Он спросил игроков:

– Ничего, ребята, не чуете?

– А что? – говорят.

– А вроде жарко. Они засмеялись:

– Что ты, первый раз? В этих местах всегда так. А еще старый моряк!

Кочегар крякнул и повернулся на бок. И вдруг в голову ударило: "А что, как беда идет? И наутро уже поздно будет? Все пропадем. Океан кругом на тысячи верст. Потонем, как мыши в ведре" (С. 160). Конкурируют два мнения, и комму­никативная установка – переубедить друг друга. Беспечные матросы, как-будто, убеждают своими доводами. Но побеждает установка на осторожность, хотя выражена она в форме внут­ренней речи.

Для дискурса характерны следующие свойства:

– тематическая связность – содержание речевого фрагмен­та (монологического или диалогического) концентрируется вокруг определенной темы (погода, театральные новости, бо­лезни, мода и т.п.);

– ситуативная обусловленность – речевые действия акту­ализируются в конкретной коммуникативной ситуации, харак­терной для той или иной коммуникативной сферы (обиходной, деловой, профессиональной и др.);

– динамичность – видоизменение темы даже в условиях одной и той же коммуникативной ситуации; изменение темы может быть спонтанным или постепенным, логически обосно­ванным и необоснованным, намеренным и ненамеренным;

динамичность может проявляться и в смене общей тональности дискурса;

– социальная ориентация – в речевых фрагментах актуа­лизируются важнейшие категории социальной коммуникации – социальный статус, коммуникативные роли, коммуникатив­ная установка, ценностная ориентация коммуникантов;

– неоднородная структурированность – проявляется по многим параметрам функционального и когнитивного аспектов коммуникации благодаря тому, что в дискурсе актуализируются как языковые, так и неязыковые факторы;

– недискретность – неопределенность границ дискурса как целостного речевого произведения; в отличие от высказывания, дискурс не обладает выраженной целостностью, законченностью. Впрочем, в содержательном плане признаками целостности дискурса могут служить коммуникативная ситуация и темати­ческая связность. Формальными признаками целостности могут быть невербальные сигналы, обозначающие конец разговора, или паузы, переключающие коммуникантов на другую тему. В письменной форме это выражается красной строкой абзаца.

В теоретическом плане эта особенность дискурса вполне согласуется с научным тезисом о недискретности, диффузности сложных языковых единиц, особенно в плане содержания. Но для понимания функционирования таких единиц необходимо обоснование их как целостных речевых произведений или хотя бы их компонентов. Подходы к моделированию дискурса свя­заны главным образом с обобщенным представлением его концептуальной организации – его когнитивным аспектом с целью выяснить, как в нем представлены наши знания об окружающем мире, как организуется наше поведение в опре­деленных ситуациях (в процессе труда, ритуала или во время отдыха и т.п.), как создается социальная ориентация коммуни­кантов, в конечном счете – какова роль этих концептуальных компонентов дискурса в адекватной интерпретации информа­ции и поведении людей. Здесь познавательный аспект дискурса смыкается с его прагматическим аспектом, где важную роль играют социальные условия взаимодействия коммуникантов.

С учетом этих аспектов дискурса была создана "ментальная модель" (Ф. Джонсон -Лэрд), представляющая обобщенную схему наших знаний об окружающем мире, разработана модель "фреймов" (Л/. Минский, Ч. Филмор) – абстрагированная схема организации наших знаний в типовых ситуациях и модель "сценариев" (Р. Шенк, Р. Абелсон), предусматривающая развитие типовых ситуаций. Оказалось, что наши знания о мире могут быть представлены в виде типовых структур – фреймов (англ. frame "рама, каркас, структура"). При помощи фреймов можно описать все фрагменты жизненной ситуации, которые типичны в обществе, например: сборы перед отъездом, предъявление документов, вручение подарка, спасение утопающего и т.п. По существу, фреймы являются обобщенной формой организации наших знаний о мире. Они имеют конвенциональную природу, то есть обусловлены социальными нормами поведения, обяза­тельными для всех. Фреймы обладают сложной структурой, так например, фрейм "проверка билетов" включает целый ряд компонентов – место, функции коммуникантов, их (демогра­фические) свойства, отношения, позиции, предшествующие действия, правила последовательности действий и др. И все же без опоры на конкретную ситуацию фреймы не обеспечивают адекватную интерпретацию дискурса. На самом деле, фрейм "проверка билетов" в ситуации городского транспорта реали­зуется не так, как в условиях железнодорожного транспорта, в театре или в библиотеке.

Для изучения социальной коммуникации более эффективной представляется "модель ситуации", разработанная голландским ученым Т.А. ван Дейком – одним из основателей лингвистики текста и исследователем социопсихологического аспекта ком­муникации. Как полагает сам автор концепции, модель ситу­ации играет фундаментальную роль в социальном познании, потому что в ней заложены важнейшие социальные категории, принятые данным обществом, и вместе с тем личностные знания носителей языка, вобравших в себя их предшествующий опыт, установки и намерения коммуникации, социальные оценки и эмоции. Такой подход позволил ван Дейку различать частные ситуационные модели, отражающие уникальные ситу­ации данного момента, и общие ситуационные модели, объеди­няющие несколько частных моделей в одной и той же ситу­ации. В общих ситуационных моделях учитываются такие категории,

как обстановка, обстоятельства, участники, событие, действие (ван Дейк. 1989. С. 185). Ценность ситуационной модели состоит в том, что она не отвергает, а предусматривает преемственность с моделями другого уровня. При анализе конкретного дискурса она служит "стартовой площадкой", а при обосновании типовых социально значимых (общеприня­тых) ситуаций с целью обобщения их признаков может служить базой для фреймов и сценариев как более абстрагированных моделей. Конечно, методика преобразования моделей одного уровня в модели другого уровня еще не разработана и требует предварительного обоснования категориальных характеристик коммуникативных ситуаций, общих для разных уровней (ван Дейк. 1989. С. 164-165).

Главный вывод для социальной коммуникации заключается в том, что лишь на основе ситуационной модели осуществля­ется адекватная интерпретация конкретного дискурса, лишь на ее основе можно определить истинность или ложность выска­зываний, составляющих дискурс. Это нетрудно доказать – уберите из приведенных выше примеров дискурса компоненты ситуационной модели, и восприятие информации нарушится. Не менее важным является и следствие, вытекающее из дан­ного вывода, – будучи неотъемлемой характеристикой дискур­са, ситуационная модель является объективным признаком, определяющим целостность дискурса как событийного, комму­никативного акта. И в этой функции дискурс может рассмат­риваться как сложная коммуникативная единица.

Но для социологического исследования коммуникации су­щественны не только когнитивный и прагматический аспекты дискурса как единицы лингвистического уровня, важен и со­бственно языковой аспект коммуникации. В рассмотренных выше моделях этот аспект лишь подразумевается. Целенаправ­ленным изучением его занимаются школы социолингвистичес­кого направления – в нашей стране (А.Д. Швейцер, Е.Ф. Тарасов, ЮА. Сорокин и др.) и за рубежом – немецкая школа (П. Хартман, П. Вундерлих), американская школа (Э. Щеглов, Г. Закс); лондонская школа, возглавляемая М.А.К, Хэллидеем.

Социосемиотический подход к проблемам языка и комму­никации позволил Хэллидею обосновать четыре базовых смыс­ловых компонента дискурса, обеспечивающих его адекватную интерпретацию: эмпирический – понимание процессов, обсто­ятельств; логический – понимание отношений между участни­ками дискурса; межличностный – понимание социального взаимодействия коммуникантов и контекстуальный – понима­ние связности дискурса (согласованности его фрагментов, пос­ледовательности высказываний и т.п.). Эти смысловые компо­ненты по сути дела представляют когнитивный, прагматичес­кий, социальный и языковой аспекты коммуникации. Они актуализируются в дискурсе одновременно и лишь в своем взаимодействии обеспечивают правильное понимание инфор­мации. Языковой аспект фактически обеспечивает вербальное выражение не только смысловой информации, но и социально-оценочной. 110

Упомянутые выше модели – ментальная, фрейм, сценарий, двухступенчатая модель ситуации содержат довольно большое число компонентов – структурных признаков, категорий, и это делает их громоздкими для описания дискурса. Среди важней­ших концептов социосемиотической теории языка Хэллидей выделяет ситуативный тип, по существу, тоже модель, которую он понимает как инвариантную (неизменную в своих сущес­твенных характеристиках) структуру дискурса. Хэллидей пред­лагает всего три измерения этой структуры, три семиотических компонента – поле, смысл и способ (Halliday. 1978. С. 109).

Рассмотрим эти три параметра модели "ситуативный тип" применительно к лингвистическому уровню коммуникации.

Поле – социально обусловленное действие, социальный контекст, в который включен дискурс. Как правило, оно концентрируется вокруг определенной темы, которая реализу­ется через активизацию эмпирического и логического компо­нентов дискурса. Тему можно понять за счет ключевых тема­тических слов, типов логических предикатов (действие или событие), отбор которых определяется ситуативными условия­ми – временем, местом, отношениями коммуникантов, допус­кающими или недопускающими данную тему в данном соци­альном контексте. Конкретные действия могут выражаться вербальными инструкциями типа "право на борт". Тема может видоизменяться в пределах одной ситуации, сигналом видоиз­менения служат слова другого тематического поля. Введение темы, ее поддержание, завершение, изменение тесно связаны не только с вербальными, но и невербальными средствами коммуникации, принятыми в данном обществе. Для того чтобы осуществлялась адекватная коммуникация необходимо важное условие – совпадение поля коммуникантов, их фоновых зна­ний об окружающем мире и общественном опыте речевого поведения.

Смысл как семиотический компонент "ситуационного типа" соотносится с межличностным компонентом дискурса. На лингвистическом уровне коммуникации вводятся понятия кода и регистра. Код понимается как социально обусловленный

вариант языка, которым пользуется индивид в силу его соци­ального положения в обществе (стратификационная вариатив­ность) Поскольку код как бы задан, постольку роль его в дискурсе в плане смысловой и оценочной информации огра­ничена. Регистр понимается как социально-экспрессивная ус­тановка коммуникантов, от которой зависит тональность дис­курса. Тональность (ситуативная вариативность) варьируется в зависимости от ситуации – официальная/неофициальная, от намерений коммуникантов – предупреждение, угроза, сожале­ние, просьба и т.п., от их коммуникативных ролей – главный/ неглавный, спрашивающий/отвечающий, информирующий, сомневающийся, "лидер", "оппозиционер" др., а также в зависимости от их отношений – формальные/неформальные, дружеские/недружеские и т.п. Вся эта смысловая и оценочная информация передается при помощи просодических средств языка – интонации, ударения, при помощи слов, имеющих модальную окраску (должен, к сожалению, бесспорно) и соци­ально значимый оценочный компонент (отец, папа, папаша и др.), при помощи формул и грамматических конструкций, оцениваемых в данном обществе в "положительном" или "отрицательном" смысле. Тональность может видоизменяться в пределах дискурса; сигналом этого служат вербальные и невер­бальные средства.

Способ как семиотический компонент "ситуационного типа" сопряжен с текстуальным компонентом дискурса. Это, прежде всего, выбор канала, по которому осуществляется коммуника­ция – устная или письменная. Различают также монологичес­кий и диалогический дискурсы. Для лингвистического уровня коммуникации особую важность представляют функциональные характеристики дискурса, обусловленные целью и ситуацией коммуникации. В соответствии с категориями классической риторики традиционно различают такие виды дискурса, как дидактический, описательный, объяснительный, аргументативный и др. Все они различны по коммуникативной цели, в каждом из них жесткими правилами предписывается опреде­ленная структура композиции, приемы связи речевых эпизодов, последовательность высказываний и выбор слов и словосоче­таний, соответствующих высокому, среднему и низкому стилям, с которыми связывалось понятие о социальном престиже во многих странах вплоть до XIX в. В настоящее время отмечается тенденция к смешению стилей, что вызвано не только демок­ратизацией общества и изменением самого понятия "социаль­ный престиж", но также стремлением разнообразить вырази­тельные возможности языка.

В социокоммуникативном плане больший интерес представ­ляют функциональные характеристики дискурса, основанные на различии коммуникативных сфер. По этому основанию различают такие виды дискурса, как обиходно-бытовой, дело­вой, научный, ораторский, газетно-публицистический и др. Признаками таких дискурсов являются не только особенности их построения, приемы усечения, замещения и т.п., но также тщательный выбор слов по их функционально-стилистическим характеристикам: для научного дискурса характерны термины и книжные слова, для обиходно-бытового – разговорная лек­сика, для делового неизбежны канцеляризмы, для ораторского возможны поэтизмы, архаизмы и т.д.

Кроме того, в литературно-художественном дискурсе выде­ляются жанровые разновидности, например: баллада, сказка, басня, сонет, поэма. Но использование вербальных средств в этих дискурсах тесно связано, с одной стороны, с семиотичес­кими категориями культуры, с другой стороны – со специфическими категориями литературоведения, и выходит за рам­ки собственно лингвистического уровня коммуникации.

Итак, сложная структура дискурса может быть смоделиро­вана на разных уровнях обобщения его когнитивных, прагма­тических, социальных и лингвистических характеристик, и в зависимости от цели исследования может быть использована та или другая модель. Наличие инвариантных параметров струк­туры дискурса как "ситуационного типа" дает возможность изучать дискурсы через сравнение. Обратимся вновь к вышеп­риведенным примерам – сравнивая дискурсы А, Б и В по первому параметру – тематическому полю, убеждаемся, что они имеют общую "морскую" тематику, отраженную в словах: берег, вода, океан, потонем; моряк, рулевой; маяк, веха, мачта, и в речевых формулах – командах "Право на борт!" "Обрат­ный румб!" Сравнение по второму параметру показывает, что дискурсы различаются по тональности: А – нейтральная, Б – дружеская, В – сочетание дружеской и снисходительной то­нальности. Отражая социальный статус и коммуникативные роли участников дискурса, тональность реализуется через их код (употребление профессионализмов, просторечных слов типа "чуете", разговорных – типа вводного слова "право") и при помощи интонационного оформления высказываний, а также при помощи тона голоса, который относится к паралингвис-тическим средствам коммуникации. Включение в авторский компонент дискурса описания жестов ("замахал руками"), мимики ("серьезным стал"), вокализаторов ("крякнул") пере­дает эмоции и чувства коммуникантов, сообщая всей ситуации

большую выразительность. Сравнение по третьему параметру обнаруживает функциональное различие: А – неофициальный, Б – деловой, В – обиходно-бытовой. Эти функциональные различия обусловлены различием в коммуникативных сферах и находят выражение в функционально-стилистических особен­ностях слов и оборотов, характерных для разговорной речи – "а вот там", "да стойте", "а вроде", "что ты?" Общей чертой диалогических дискурсов, актуализируемых в дружеской или неформальной тональности, является сокращение, усечение высказываний, например: "Много вас (живет) на воде?" А если (будет) буря?" "Никакой (вехи) тут не должно быть". "В этих местах всегда так (бывает)".

Результаты сравнительного анализа показывают эффектив­ность наиболее обобщенной модели дискурса, который актуа­лизируется во множестве вариантов в соответствии с комму­никативной установкой в условиях конкретной социально обусловленной ситуации. Они также свидетельствуют о боль­шой коммуникативной нагрузке вербальных средств, об их уникальной способности обобщать (в языковой системе) и дифференцировать (в речевых актах) компоненты смысловой и оценочной информации. Эта особенность вербальной коммуни­кативной системы, а также ее стратификационная и ситуатив­ная вариативность, кумулятивность, динамичность в отражении социальных инноваций, взаимодействие с невербальными сред­ствами – все это объясняет ее центральное место среди других типов коммуникации и статус ее единиц – высказывания и дискурса – как социологических доминант коммуникации.