Мальвина сопровождала её и в ту ночь, когда она, дождавшись пока родители заснут, вошла в их комнату.

Агата стояла перед массивной двуспальной кроватью, одной рукой прижимая куклу к груди, а второй держа тетрадный листок и зачитывая с него:

- Дорогие мама и дядя Вэлл, спасибо, что заботились обо мне. Вы были очень хорошими родителями, и я ни в чём не чувствовала нужды. Спасибо за все подарки и изобилие еды, за красивые туфли и заколки, за вашу доброту ко мне. Я надеюсь, что была той дочерью, которую вы заслужили. Сожалею, если когда-то разочаровала или обидела вас и прошу простить за это. Сейчас мне пора идти, потому что я больше не хочу жить под вашей опекой. Неверное, я уже большая, и мне пора стать самостоятельной. Желаю вам удачи. С любовью и уважением. Агата.

Девочка опустила листок на край кровати, последний раз с безразличием посмотрела на родителей и вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, будто опасаясь разбудить.

Её мать уже давно принимала снотворное, и Агата знала, где оно лежит. Хватало пары капель на стакан воды. Если же превысить дозу – был риск больше никогда не проснуться. В тот вечер девочка заваривала родителям чай к ужину и вылила в их кружки по пол пузырька. Снотворное не обладало ни цветом, ни запахом. Должно быть, к тому моменту, когда Агата вошла в их комнату ночью, они уже были мертвы. Но ей этого показалось мало. Она захватила с собой самый большой кухонный нож, какой только имелся в их квартире, и изуродовала тела родителей до неузнаваемости. Девочка хотела стопроцентно быть уверенной в том, что они умрут. Сидя на бёдрах Вэлла, Агата наносила удар за ударом. Кровь залила простыни, стекала на пол, брызгала на обои, на ночную сорочку девочки, на её лицо и волосы, но она оставалась равнодушна. Ей было и не весело и не грустно. Она чувствовала лишь уверенность в том, что всё делает правильно.

Агата перекрасила волосы в синий, приняла душ, переоделась, переодела Мальвину, высушила волосы, забрала и себе и кукле одинаковые хвостики, накрасилась, вытащила из-под своей подушки заранее приготовленную прощальную записку и вернулась в комнату родителей. Прочла её вслух и лишь тогда покинула родное жилище.

Больше года после этого девочка жила, где придётся. Она скиталась по улицам и ночным притонам, где на её появление реагировали несколько мужчин сразу. Соблазнительная лолита всегда уходила с одним из них, после того как была накормлена и согрета, и проводила ночь с незнакомцем в его доме. Агата позволяла целовать себя, прикасаться, но убивала своих изрядно выпивших и бессильных ухажёров сразу после того, как дело доходило до секса. Справиться с ними не составляло особого труда, и с каждым разом девочка становилась всё более опытной. Она душила их, перерезала горло, выдавливала глаза, если мужчина попадался сильным, и приходилось сопротивляться. А после смерти жертвы, Агата, в обнимку с Мальвиной, сворачивалась калачиком рядом с остывающим телом и сладко спала так всю ночь. Утром принимала душ, завтракала тем, что находилось в холодильнике, забирала все деньги и покидала чужое жилище, ставшее временным приютом.

Её разыскивали ещё после убийства родителей, но кардинально изменённая внешность способствовала тому, что бы оставаться неузнанной. Но вскоре, после нескольких десятков жестоких убийств, по Столице распространилась легенда о «Чёрной Вдове», охотящейся на мужчин. Органы охраны правопорядка не особенно усердно занимались этим дело, как, впрочем, и каким-либо другим, но в списке «любовников» Агаты числились и господа благородного происхождения – вот тогда предпринимались хоть какие-то меры для развития расследования.

Однажды её поймали с поличным во время очередного убийства. Жертву спасти не удалось. При задержании Агата не оказала и малейшего сопротивления, ей будто было совершенно безразлично дальнейшее наказание за содеянные преступления. Девочку определили в одиночную камеру дожидаться суда, но она не пробыла там и суток. Ночью Агата вскрыла себе вены заколкой с острыми зазубринами. Это было не так-то просто. Пришлось проявить терпение и усердно постараться, что бы расцарапать себе обе руки, но благодаря тому, что раны были рваными и широкими – крови вытекло ещё больше, чем при порезах ножом. Разрывая кожу, плоть и артерии, Агата даже не дрогнула. Она настолько внушила себе лишённость каких-либо эмоций, что и физическая боль стала ей чужда.

Утром охранники нашли заключённую уже мёртвой. Девочку доставили в морг, откуда приспешники Инга выкрали её тело. Так случалось с каждым, чьей персоной проникался будущий правитель Столицы. Отсутствие охраны, халатность персонала, или, в некоторых случаях, взятка - делали возможной любую прихоть. Инг планировал устроить ей побег на суде, но не успел.

Когда Агата впервые после своей смерти открыла глаза, то не удивилась и вообще не проявила заинтересованности к своему сложившемуся положению. Она сонно посмотрела на Инга и задала один единственный вопрос:

- Где Мальвина?

С тем, что бы вернуть куклу не возникло проблем. Инг сам лично пришёл в полицейский участок и сказал работнице камеры хранения, где содержались изъятые у преступников вещи, что хочет купить любимую спутницу Агаты. С момента таинственного исчезновения трупа «Чёрной Вдовы» прошло семь месяцев, о ней тогда уже и забыли, а лишённые какого-либо контроля служащие полиции были только рады калыму, потому за определённую сумму без колебаний продали молодому человеку бесхозно пылящуюся в ячейке Мальвину.

Инг знал о судьбе Агаты, начиная с появления в её жизни отчима голубых кровей, по многочисленным слухам и искренне сочувствовал ребёнку с искалеченной психикой. Он хотел дать ей дом и стать для неё семьёй.

С раннего детства Агата питала странную антипатию к зеркалам. Особенно к тем, в которых могла отражаться в полный рост, или, хотя бы, по пояс. Карманные же пудреницы опасений не вызывали. Ей казалось, что зазеркалье – это параллельный мир, и та девочка, полностью идентичная ей, появляющаяся в отражении – отдельная самостоятельная личность, живущая полноценной жизнью, и что отражение вовсе не она, а сама Агата. Но сегодня, когда она подошла к туалетному столику в своей комнате, заставленному флаконами духов, тюбиками помад от морковного до тёмно-бардового оттенков, шкатулками с серьгами, подвесками и прочей декоративной ерундой, на неё из отражения смотрела совершенно незнакомая высокая женщина. У неё были длинные красные волосы, забранные в косу, такие длинные, что, перекинутые через плечо, доставали до пояса. Красное платье с пышной юбкой до пола, стянутое в талии корсетом, и красные перчатки. Она стояла перед любимицей Инга, стояла на её месте и улыбалась:

- А где Другая Агата? – спокойно спросила девочка, зачарованно глядя на прекрасную незнакомку.

Женщина что-то произнесла. Но до слуха Агаты не донеслось ни звука, она лишь видела, как движутся губы незнакомки:

- Я вас не слышу.

Агата протянула руку к зеркалу, и отражение в точности повторило её движения. Ладонь легла на зеркало, соприкоснувшись с ладонью незнакомки в отражении. Как вдруг женщина сцепила свои пальцы, появившиеся из зазеркалья, будто оно было гладью воды, с пальцами Агаты.

*******

Вскрытие назвало причиной смерти остановку сердца, которому не наблюдалось никаких предпосылок:

- Не понимаю в чём дело! – раздражённо рассуждал Йозеф. – Агата только вчера прошла курс облучения. Она проходила его каждый год наравне со всеми остальными. Этого не может быть! В организме не обнаружено никаких патологий!

- За ней, должно быть, вернулась Смерть. – прогнусавила Алиса.

- Не мели чепухи! Мы есть Смерть. И Жизнь.

Инг был очень расстроен. Он сидел на металлическом табурете перед хирургическим столом, на котором, укрытая простыне, лежала Агата. Она была мертва ещё с прошлого вечера – больше двенадцати часов, и в этом случае реанимация уже была невозможна:

- Устрой обследование все воскресшим. Сегодня же.

26.

**41 год \ из архивов воспоминаний \

На практике Йозефа Хурца и Алисы Штайн по воскрешению встречались разные случаи. Кто-то переносил процесс восстановления легко и быстро, как, например, Бави или Марина, а кто-то длительное время и с осложнениями, как Лоял. В лабораторию его доставили, когда он был мёртв час и двадцать семь минут по медицинскому заключению. Это было рекордом. Но, не смотря на это, чудо-докторам всё же удалось вернуть его к жизни.