Молодой человек растерянно захлопал ресницами, не сразу сообразив – А что, в принципе, от него хотят.

- Самурай!

- Я вижу! Это он!

- Вернулся!

Толпа забесновалась с новой силой. Для пущего эффекта им только вил и факелов не хватало. Эдриан поднял взгляд туда, куда указывал всё ещё трясущий за его плечё мужчина. Там, на краю холма стоял высокий молодой человек с катаной в руке. Холодный ветер трепал его белоснежные волосы, забранные в хвост, и подол распахнутого плаща. В подобном завораживающем ракурсе он больше походил на этакое разгневанное божество, спустившееся с небес, дабы наказать презренных смертных:

- Взять его! – окончательно опомнившись, скомандовал Эдриан своим подчинённым.

Солдаты ринулись вперёд, сняв с плеч автоматы. Толпа, ещё не насытившаяся кровью и зрелищем, подзадоривала их криками «убейте!»:

- Заткнитесь! – неожиданно рявкнул Эдриан, обернувшись к ним. – расходитесь по домам немедленно, идиоты!

Поднявшись на пригорок, один из мужчин прицелился в уже несущегося на встречу Самурая. Он двигался так быстро, что ни одна из пуль пущенной очереди не могла его ранить. Казалось, будто они попросту проходят сквозь его тело, не причиняя никакого вреда. Молниеносный взмах, будто вспышка, скрежет метала, и автомат рассечён поперёк. Холодное лезвие катаны прихватило палец, лежащий на курке. Взвыв, солдат отступил назад, выронив оставшийся в руке приклад и схватившись за запачканное в хлестающей крови запястье. Лишь мгновение, и его крик затих. Лезвие насквозь пронзило область сердца. Глупо, даже очень. Эдриан, ведь, знал, что против воскресших даже огнестрел не всегда спасает. Он сам такой, потому и знает. Но до Самурая ему всё равно как до луны. Осознавая это, хочется убежать куда подальше, забиться в угол и не дышать – лишь бы божество не заметило. Но вместо этого Эдриан, как вкопанный, стоит на месте, и с трепетом, близким к восхищению, наблюдает за тем, как Самурай рубит в капусту второго его подчинённого. И вот, с брызгами крови на бледном лице, он расправляет плечи и поворачивается к стоящему внизу блондину. Меланхоличная тоска во взгляде и отвращение, казалось бы, ко всему человеческому, сводят Эдриана с ума. Лишь под этим взглядом он чувствует себя полным ничтожеством. Теоретически он, ведь, точно такой же, как Лоял. Всё дело в подготовке. В навыках. У Эдриана этого нет. Он всегда считал, что грубая сила ему не к лицу, но сейчас, когда над ним стояло олицетворение мощи, начал сожалеть о своей физической слабости.

Самураю ничего не стоит спуститься и порезать всех здесь столпившихся. Всех до одного. Но Эдриан точно знает, что Лоял никогда не нападает на безоружных. Потому колени не подкашиваются от страха, а в мозгу не идёт кропотливая подготовка проникновенной речи о пощаде.

Зачехлив катану, Лоял разворачивается и уходит.

6.

**28 год \ из архивов воспоминаний \

Позавчера Бави исполнилось десять лет. С тех пор, как Айна навестила его в последний раз, прошло два года. Странно, но для мальчика это время пролетело совершенно незаметно. Скучать было некогда. Каждый день был занят тем, как бы разжиться чем-нибудь съедобным, или найти место для ночлега. Иногда приходилось воровать в универмагах пирожки и прочую мелочь, помещающуюся в карман. Ему было очень стыдно, но голод не останавливал даже перед преступлением. Иногда он думал, что было бы не плохо, если б его однажды поймали и упекли в какую-нибудь колонию для несовершеннолетних воришек; там не пришлось бы беспокоиться о еде и крыше над головой. В конце концов – это уж точно не хуже бродяжнического образа жизни. А может и хуже… Ведь там он будет заключённым.

Уже месяц Бави не заходил домой. Скорее всего, отец уже забыл о его существовании, а может умер от цирроза печени или сердечного приступа. Мальчика, почему-то, совершенно не тянуло проверять. Школу Бави навещал через день. Заходил на пару занятий, что бы отметиться. Учителя, разумеется, были в курсе его семейного положения, и никак не моги повлиять на отбившегося от рук беспризорника, ведь в таких ситуациях, как правило, принято жаловаться родителям. Социальную поддержку малоимущим семьям школа не обеспечивала, так что когда педагоги или одноклассники интересовались как дела, Бави предпочитал отвечать, что всё нормально. Что толку жаловаться, если ничего нельзя изменить. Да и разве могут эти люди помочь чем-то, кроме как фальшиво посочувствовать. Искренне сопереживать чужому человеку, не испытав на себе его горе, не так легко.

- Эй. – неловко обратился Бави к соседу по парте, который торопливо собирал учебники и тетради окончившегося предмета. – можно у тебя переночевать сегодня?

Начиная с раннего утра, шёл дождь вперемешку со снегом. Приближалась зима, так что Бави было некуда податься. Не замерзать же на улице:

- Ну. – растерянно промямлил светловолосый мальчик, опустив глазки. – не знаю даже…

- Проехали. – Бави закинул рюкзак на плечё и пошагал вперёд, не собираясь навязываться.

- Подожди! Пойдём.

*******

В прихожей их встретила женщина в бигудях и зачуханном халате. Она неприветливо глянула на гостя, после перевела строгий взгляд на сына и увела его на кухню. Возможно, дверь хозяйка не закрыла намеренно, так что бы Бави отчётливо слышал каждое её слово:

- Ты зачем его привёл, а? Нас объедать? – на повышенных тонах говорила явно рассерженная женщина. – ты, хоть, знаешь, что за родители у этого мальчика? Знаешь? Только торчковских отпрысков в моём доме не хватало. А если он стащит что-нибудь? Или ещё хуже – поубивает нас ночью, а? Ты этого добиваешься? Мало ли, на что такой способен. Что бы я больше его рядом с тобой не видела!

Отчитанный ребёнок с провинившимся видом вернулся в прихожую, понятия не имея, как теперь прогнать друга. Но ему не пришлось этого делать. Входная дверь осталась чуть приоткрытой, а Бави уже ушёл.

Соседи и знакомые всегда с опаской относились к семейству Ёроу. Других близких родственников Бави не помнил. Они давно отвернулись от них, не желая иметь ничего общего с таким людьми. Удивительно, как может сложиться судьба. До того, как его мать связалась с наркотиками, они поддерживали хорошие отношения с её старшей сестрой и тётей, тогда ещё и дедуля был жив. На праздники всегда собиралось много народа. Но в те времена Бави был совсем маленьким и сейчас начинал забывать, что такое настоящая семья. Даже Айна его бросила… Ему приятнее было думать именно так, чем, если бы она умерла. Оставалась надежда, что сестра ещё вернётся за ним.

В доме было совсем темно. Электричество давно отключили за неуплату. Как всегда в гостиной включено работающее на батарейках радио, громко, вперемешку с хрипами и помехами, передающее сводку вечерних новостей. Из той же комнаты доносится храп. Надо же. Старик всё ещё жив и, к великому счастью, дрыхнет. Бави на цыпочках шагнул за порог, прикрыв за собой входную дверь, и прокрался к своей комнате. А дома ничего не изменилось. Всё такой же свинарник, как в сарае, прежний терпкий запах перегара, въевшийся, казалось, даже в стены. Мальчик остановился перед разбитым зеркалом в резном деревянном обрамлении. Осколки, запачканные в давно запёкшейся крови, рассыпаны на полу. Некому было их убирать. Бави помнил тот день, после которого решил больше сюда не возвращаться не при каких обстоятельствах. Отец так сильно толкнул его, что мальчик затылком разбил зеркало. Он сутки не мог подняться с постели, от сильно сотрясения его мутило и невыносимо кружилась голова, а когда немного оклемался, сразу же убежал.

Заперевшись в своей комнате, Бави осторожно сел на край скрипучей кровати. Странно, но теперь она казалась ему совершенно чужой. Кровать была частью этого дома, который он ненавидел, следовательно, стала так же ненавистна. По оконному стеклу барабанили крупные капли дождя. Холодно. Отопление отключили, как и свет. Укрывшись одеялом с головой, Бави свернулся клубочком и зажмурился.

*******

Под утро его разбудил шум в гостиной. Кто-то кричал. Отец и кто-то ещё. Спросони можно было подумать, что это радио врублено на полную мощность, но Бави прислушался и скоро узнал второй голос. Резко приподнявшись на локтях, мальчик изумлённо округлил глаза:

- Айна!

Соскочив с кровати, он на ходу натянул кроссовки и выскочил в коридор:

- Где он?! Отвечай, старый козёл!

- Пошла вон из моего дома, шалава!

Завернув в гостиную, Бави резко затормозил. Не сон ли это? Перед отцом, спиной к Бави, стояла высокая стройная девушка с удлинённым каре рыжих волос, уложенных пышно и явно не без помощи мусса. Лаковый плащ, колготки в мелкую сеточку, высокие сапоги на шпильке – этакий образ женщины вамп. Кроме как по голосу, Бави ни за что бы её не узнал. Айна так повзрослела. Сейчас ей должно было быть лет семнадцать. Бави и слова не мог произнести, застыв с разинутым ртом в дверном проёме. Первым его появление заметил отец:

- Вернулся, паршивец. – озлобленно прохрипел старик и шагнул к нему.

Мальчик рефлекторно шарахнулся назад:

- Бави! – Айна повернулась к нему и счастливо улыбнулась.

В её глазах было и удивление. За время разлуки, младший братец так же подрос. Она быстро подбежала к мальчику, встав перед ним. Схватила со стола пустую бутылку за горлышко, разбила её о косяк, остриём осколков направив на приближающегося отца. Старик замер, в некотором смятении уставившись на дочь, которая впервые решилась на то, что бы дать ему отпор. Бави вцепился кулачками в подол её плаща. Айна. Это правда она. Неужели сестра действительно вернулась за ним, что бы защитить, что бы забрать с собой. В тот момент мальчик был готов расплакаться от радости:

- Только подойди, – процедила девушка сквозь зубы. – и я тебе брюхо вспорю. – после она заботливо обратилась к брату. - Бави, мы уходим. Тебе нужно забрать что-нибудь?