Немецкая оккупация Севастополя

Начало оккупации

Утром 19 июня остатки эскадры вернулись в Севастополь, который уже полтора месяца жил в условиях германской оккупации.

Немецкие войска вошли в город 1 мая, а спустя день было организовано управление Севастополем. Губернатором назначили командира 4-й баварской кавалерийской дивизии генерал-майора барона Эгглофстейна, комендантом — полковника фон Ашауэра, военным полицмейстером — обер-лейтенанта А.Аппеля. Штаб и комендатура разместились в гостинице Киста. Офицеры выбрали для проживания «Драгониго», «Бристоль», «Северную», «Россию» и благоустроенные квартиры в центре города. Неприятелю достались значительные трофеи: склады и магазины с большим количеством боеприпасов, оружия, военного обмундирования и других материальных ценностей. В бухтах стояли корабли ЧФ: 7 линкоров, 3 крейсера, 12 эсминцев, 15 подводных лодок, 5 плавучих баз, 3 румынских вспомогательных крейсера, несколько крупных торговых судов, учебных кораблей, минных заградителей и т.д. На всех судах, по приказанию новых властей, были спущены украинские и подняты германские флаги.

Немцы прочно обосновались не только в Севастополе, но и на всем полуострове. Это вызывало горькое чувство оскорбленного национального достоинства, но к нему странным образом примешивалось, как вспоминал очевидец, облегчение: «Мы были бы убиты «нашими», теми, против кого воюют наши враги немцы. А теперь мы успокоенно вздыхаем от того, что «наши» ушли, а пришли враги... Чистые, прочно обутые и одетые солдаты, каких уже давно не приходилось видеть, пушки, блестящие на солнце, обозные фуры, запряженные рослыми, сытыми лошадьми. Во всем чувствовалась сила, власть и порядок, которые несли к нам, измученным анархией, наши завоеватели».

Подчинение Крыма своей власти для Германии имело особое значение. Во-первых, как писал генерал Альфред Краус, «Германия хотела бы закрепить за собой самый безопасный путь на Месопотамию и Аравию... Путь на Восток идет через Киев, Екатеринослав, Севастополь, откуда начинается морское сообщение на Батум и Трапезунд». Во-вторых, для истощенной войной империи были не лишними крымское продовольствие и имущество. В конце мая по распоряжению командующего оккупационными войсками генерала Коша, Крым был объявлен на военном положении. Принято постановление, в соответствии с которым гражданское население объявлялось подсудным германским военно-судебным учреждениям в случае выступлений против германских войск, оккупационных властей, неисполнения их распоряжений и приказов. В постановлении, в частности, говорилось: «Кто, не имея выданного германскими военными властями на то разрешения, держит у себя или скрывает оружие и амуницию, или оказывает в этом содействие другому лицу, подвергается смертной казни, в более же легких случаях заключению в тюрьму на срок не менее 6 месяцев или же в исправительные арестантские отделения». Аналогичные наказания предусматривались за порчу средств коммуникации, связи, транспорта, различного рода припасов.

Крымское правительство и его политика

Управлять Крымом как колонией оккупационные власти не могли, поэтому они пошли на создание местных органов власти, попытавшись опереться на местное крымско-татарское население и его лидеров. 10 мая в Симферополе открылся курултай, на его первом заседании присутствовал генерал Кош. Однако после того, как татарские руководители сделали ряд достаточно радикальных заявлений по поводу преобразования Крыма в независимое нейтральное ханство и формирования татарских войск, отношение германских властей к татарским лидерам и их планам в корне переменилось.

Право формирования Крымского правительства было предоставлено Сулейману Сулькевичу (Матвею (Мацею) Александровичу). Он происходил из литовских татар, был сыном полковника гусарского полка. Военное образование получил в Воронежском кадетском корпусе, Михайловском артиллерийском училище и Академии генерального штаба. Сулькевич участвовал в русско-японской и 1-й мировой войнах. Дослужился до чина генерал-лейтенанта. Последний его пост — командир 1-го Мусульманского корпуса. Эта кандидатура была выдвинута германскими властями, по справедливому замечанию В.А.Оболенского, т.к. «...он был мусульманином по вероисповеданию и татарином по происхождению..., но одновременно он был генерал русской службы, не зараженный революционными веяниями. Наконец, он прежде всего дорожил своим материальным положением и внешним почетом, ради сохранения коих готов был выполнять волю немцев». Нельзя не обратить внимания на явное сходство кандидатур, одобренных немцами, на роль главы Крымского правительства и гетмана Украинской Державы, сменившего ЦР в конце апреля 1918 года. Павел Петрович Скоропадский происходил из старинного гетманского рода, был кадровым офицером, прошедшим школу придворной службы и поля сражений русско-японской и 1-й мировой войн. Как и Сулькевич, он дослужился до чина генерал-лейтенанта. В 1917 году возглавлял 1-й Украинский корпус, был избран атаманом Вольного украинского казачества. Думается, немцам импонировало происхождение, социальный статус, военный опыт новоявленных политиков. Но главное, они не были связаны с социалистами, обладали решительностью, смелостью, здравомыслием, готовы были создать национальную власть, не будучи националистами, ориентировались на германское командование.

Скоропадский Павел Петрович (1873-1945).

Однако между двумя формально суверенными государственными образованиями отношения не сложились. 12 июня украинское правительство вручило германскому послу ноту о необходимости присоединения Крыма к Украине. А когда в середине июня Крымское правительство уже было сформировано, началось явное и скрытое противостояние, выразившееся в таможенной войне, разрыве почтово-телеграфной связи, пограничных конфликтах. В Декларации, принятой 25 июня, Крымское краевое правительство отстаивало идею самостоятельности полуострова, объявляло о введении гражданства Крыма. Гражданином Крыма мог стать любой, рожденный на крымской земле, если он своим трудом содержал семью. Приобрести гражданство мог тот, кто был приписан к сословиям или служил в государственном, общественном учреждении и проживал в Крыму не менее трех лет при условии судебной и нравственной непорочности. Допускалось двойное гражданство. В качестве государственного герба утверждался герб Таврической губернии (византийский орел с золотым восьмиконечным крестом на щите). Флаг должен был выглядеть как голубое полотнище с гербом в верхнем углу у древка. Столицей объявлялся Симферополь, государственным языком — русский, официальными языками — татарский и немецкий.

Положение в экономике

Выше перечисленные атрибуты государственности, конечно, важны, но залогом подлинной самостоятельности все-таки являются не декларации, а экономические успехи. А здесь дело обстояло значительно хуже. В связи с экономической блокадой, установленной правительством Скоропадского, в Крыму не хватало хлеба, других продуктов питания. С 29 июня Симферопольская городская управа ввела норму выдачи хлеба на 1 человека — 1 фунт в день. Еще более тяжелое положение сложилось в Севастополе, где продовольствие было реквизировано для нужд германской армии. В мае газета «Прибой» сообщала: «Немцы забрали все продовольственные товары, принадлежащие городу. Так, конфискованы хлебные амбары, забран месячный запас сахара, около 900 пудов чая, свыше 500 000 банок консервов». За публикацию вредной статьи газету закрыли на неделю. Жителям же города ежедневный паек был определен в полфунта хлеба на взрослого и четверть фунта на ребенка. 18 июня члены Севастопольской продовольственной управы лично выехали в Симферополь для улаживания проблемы. Но министерство продовольствия краевого правительства ответило, что ничем помочь не может — хлеба нет. По возвращению члены продовольственной управы объявляют германским властям: «Слагаем с себя всякую ответственность за кошмар голода». Та же газета «Прибой», первые дни июля: «Вопрос о хлебе принимает все более острый характер. Очередь за хлебом устанавливается с вечера, но и простояв всю ночь, можно уйти, ничего не получив, т.к. хлеба не хватает».

Рогоза (Рагоза) Александр Францевич (1858-1919). Окончил Полоцкий кадетский корпус и Михайловское артучилище, участник русско-турецкой войны 1877-1878, сражался на Шипке. Окончил академию Генштаба. Генерал-майор с 1904. В 1-ю мировую войну командир 23-го армейского корпуса, командующий 14-й армией, затем 4-й. В мае 1918 поставлен гетманом Скоропадским на должность военного министра. В нояб. 1918 снят с должности, выехал в Одессу. В апр. 1919 расстрелян за отказ поступить на службу в Красную Армию.

Краевое правительство пыталось активизировать экономику, восстановив частную собственность и свободу торговли, но результаты чувствовались слабо — инфляция и безработица только прогрессировали. Повседневная жизнь скорей напоминала борьбу за существование. Так, например, флотские офицеры, теперь оставшиеся не у дел, брались за любую работу, дабы прокормить свои семьи. Мичман Г.Г.Филевский позже вспоминал: «...Офицеры стали изучать ремесла, некоторые сделались сапожниками, другие плотниками, многие пошли в грузчики, наиболее богатые — открыли магазины».

Вапельник Александр Ильич (1893-1919). Уроженец Севастополя, портной по профессии. В 1907 чл. юношеской социалистической организации «Южная волна». В 1914 призван на военную службу. С 1916 сражается во Франции в составе Русского экспедиционного корпуса. Был тяжело ранен в боях под Верденом, награжден орденом Почетного легиона. Летом 1918 вернулся в Севастополь, вступил в чл. РКП(б), возглавил одну из подпольных групп. В дек. 1918, уходя от ареста, перебрался в Одессу, где вошел в состав подпольной иностранной коллегии. Расстрелян белогвардейской контрразведкой в марте 1919.

Рабочее движение

Однако были производства, в функционировании которых оккупационные власти нуждались прежде всего. Например, Севастопольский порт (Севморзавод) с его ремонтно-механическими цехами. В мае месяце рабочие порта объявили забастовку, требуя заключения коллективного договора, защищающего их права. Германское командование вынуждено было рассмотреть требования рабочих и на их основе сформулировать «Положение о работе для всех учреждений Севастопольского порта». В числе прочих условий оговаривался 8-часовой рабочий день, ставки заработка, учитывающие дороговизну жизненных припасов. Не обошлось без угроз, приправленных демагогией: «Германское управление желает служащим и рабочим Севастополя после времени разрухи и беспорядков предоставить опять правильную и надежную возможность к работе и заработку». И в заключение, «если рабочие и служащие тем не менее не пожелают работать на предложенных условиях, то порт придется полностью закрыть».

Угроза, очевидно, не произвела на забастовщиков должного впечатления, т.к. из-за отсутствия рабочих ремонтные работы на крейсере «Гебен» вынужден был выполнить сам экипаж.

В середине июня власти решили оцепить Корабельную сторону и произвести аресты зачинщиков. Тюрьма была переполнена. Но в начале июля забастовали и железнодорожники. Германское командование распорядилось вышедшим на работу выплатить заработную плату за май, июнь, июль; обещало штрейкбрехерам улучшенные пайки и охрану, но в течение почти всего лета уборку вагонов и составление поездов выполняли немецкие солдаты.

В это же время бастовали и железнодорожники северо-запада Украины (в Коростене, Здолбунове, Сарнах). Фельдмаршал фон Эйхгорн считал, что приводить к послушанию местное население нужно более действенными средствами, чем переговоры: «Вести разъяснительную пропаганду в этой стране самой невероятной фантастики было бы, конечно, хорошо, но практически влияние этой пропаганды распространяется очень медленно. Главное командование считает более целесообразным предавать германскому суду всех занимающихся распространением ложных слухов, угрожающих общественному порядку и безопасности». Так решено было поступить и с железнодорожниками:

«Всякая попытка удержать не бастующих от работы и принудить их к забастовке, всякие оскорбления работающих действиями или словами повлекут за собой строгое наказание. Над вожаками забастовок и теми, кто письменно или устно будет продолжать агитацию за забастовку, распространять листовки и т.д., будет произведена беспощадная расправа».