Дочки-матери – взаимное обучение

 

Источник силы: я и она, мы учимся жить.

 

Я совершенно убеждена, что идеальные отношения матери и ребенка – если мать понимает, что она у ребенка учится в не меньшей степени, чем он учится у нее. Если родители не учатся у своих детей, то будет то, о чем мы уже говорили: игнорирование этого человека. Потому что дети – порождение времени, в которое они пришли, они впитывают то, что есть сейчас, они еще не ограничены здравомыслием и опытом, и они видят этот мир свежим взглядом, они видят его таким, какой он есть. Есть этот небольшой период, пока ребенок уже может сказать о своих впечатлениях, но еще не ограничен шорами, он еще видит как есть, он бесконечно задает вопросы «Почему?» и «Зачем?». Это же про что вопросы-то? Это вопросы про то, как свести то, что он видит, с тем, что ему говорят. А ему на его «Почему?» отвечают: «По кочану».

 

...

Я помню, как мой крестник пошел в первый класс и через неделю заявил нам, что он в школу больше не пойдет. Ну что мы могли ему сказать? «Аргументируй». Он говорит: «Или ищите другой класс и другую училку. Я не понимаю, она что, говорить не умеет? Почему она все время кричит? Что, вы меня отдали училке, которая не умеет разговаривать и объяснять?» Он вырос в нашем мире, у нас, которые бесконечно разговаривали и объясняли. Пока он не мог сказать, ему предлагали пять вариантов еды, а когда он выбрал черный хлеб есть три дня, никто не дергался: ну ест ребенок черный хлеб, и все. И оградили его от бабушек, которые говорили, что это вредно. Отличный вырос человек – творческий, целеустремленный, мужчина.

 

Дело в том, что для большинства является фантастикой из легенд и сказок то, что вообще-то дети – это наши учителя, они нам показывают, каков мир сейчас. И если мы это принимаем, и они видят ценность своего сообщения, то в ответ говорят: «А знаешь, есть еще вот это…» И это можно объединять.

И тогда действительно так: я сяду с тобой и буду осваивать этот компьютер, а не буду радоваться тому, что ты там тихо сидишь, а потом ругаться, что ты не то смотришь. Нет, я сяду и буду вместе с тобой. В конце концов, если необходимо пройти период игр и стрелялок, значит, будь любезен, я тоже буду с тобой сидеть и стрелять. Я тоже буду в этом разбираться, чтобы у меня был аргумент. Ведь когда ребенок свысока говорит: «Ты в этом ничего не понимаешь», – то мать, которая любит своего ребенка безусловно, отвечает: «Так на учи». – «Зачем тебе это надо?»

Как поражаются дети, когда родители что-то такое умеют из того, что умеют они сами. А родители, если боятся показать ребенку, что чего-то не знают или не умеют, значит, они слабые люди, потому что только сильный, свободный, уверенный в себе человек легко и с удовольствием сообщает, что он чего-то не знает, и с еще большим удовольствием этому учится. Ограниченный рельсами и рамками человек, мать всегда будет бояться, будто она чего-то не знает, и что же еще ребенок ей покажет из того, что она не знает. И мать орет: «Что ты понимаешь, ты мне еще советы тут давай!» Да ты послушай, дорогая, послушай. Они мудрые, они видят жизнь иначе, они быстрее соображают, они живут в этом мире сейчас.

Разговаривать надо с детьми, беседовать, а не информировать о своих требованиях и ставить в известность о своих намерениях. Дело в том, что вообще-то мы говорим об отношениях, а они не могут быть односторонними, они бывают только взаимными. Все должно быть взаимным, или хотя бы что-то: душевная близость, интеллектуальная близость, совместные переживания… Добивайтесь этого, пытайтесь это сохранить. Делайте усилия, чтобы потом не плакать на тему того, что «я не знаю, чем он там занимается, он со мной ничем не делится». А вы с ним делитесь? А вы его слушали? Когда он был маленький, когда он приходил каждые три минуты и говорил: «Смотри!» Вы говорили: «Отойди, не мешай! Ой, ну что за ребенок!» И он это слышал, и вы в трубку говорили, уважаемая мамочка: «Что за ребенок, ну просто невозможно! Никуда не могу пойти, не знаю, куда его спихнуть, не знаю, куда его пристроить».

Он слышит, что вы хотите его спихнуть и хотите его куда-то пристроить. Он вам мешает. Так будьте готовы к тому, что вы тоже будете ему мешать. Вы дали ему это право. Потому что он действительно в какой-то момент скажет: «Я тебя не просила, чтобы ты меня рожала». Единственное спасение для тех, кто хочет иметь не физиологическое и юридическое, а психологическое право вне зависимости от возраста родителей и детей сказать: «У меня есть дети» – строить с детьми отношения, протягивать к ним связующие нити. Иначе можно говорить только о том, что «я их когда-то там родила», или предоставлять справку в суд на алименты, опираясь на этот физиологический акт.

Подготовь его к его судьбе

 

Источник силы: она меня вооружила.

 

С того момента, когда женщина решает, что у нее будет ребенок, она должна понимать, что он когда-нибудь вырастет. И в этом смысле та параллель, которую я провела с Девой Марией, по существу ничем не отличается. Вот это один из уроков Богоматери: решая родить ребенка, то есть позволяя через возможности своего тела прийти на этот свет еще одному человеку, будь готовой вооружить и подготовить его всем, чем ты можешь, всем, что есть, и как ты понимаешь правильнее всего будет для него, а не для тебя. Женщина должна помнить, что растить ребенка, воспитывать ребенка – это работа по подготовке человека к принятию им своей судьбы. Это нужно помнить всегда, это должно быть фоном: настанет момент, когда он вырастет и сделает еще один шаг, когда нужно будет уже не руку отпустить, а просто отпустить человека, предоставив его его судьбе.

За него все равно нельзя будет прожить жизнь, нужно быть готовым к тому, что от всех ветров не прикроешь, от всех дождей не спасешь, будут риски, будет боль, будет радость, и все это ждет ее ребенка. Единственное, что может сделать мать, – это сказать: «Все, что могла, я дала, все, что имела, все, что у меня было в арсенале, что я смогла найти в этом мире, чтобы в трудную минуту у моего мальчика (или у моей девочки) было к чему обратиться, на что опереться или чтобы он знал, где искать те знания, силы, умения». Потому что опыт все равно человек набирает только сам.

Если говорить жестко и коротко, то миссия матери – это привести в мир человека, вооружить его для того, чтобы в момент, когда он повзрослеет, предоставить его – его судьбе. Да, человеку это сделать труднее, чем птице, потому что у птицы, понятно, есть внешний признак: полетел – значит полетел. Это самое трудное. Может быть, многие со мной согласятся: да, так и нужно, только сразу встанет вопрос, когда? Это очень индивидуально.

Мы удивляемся, что в Европе или Америке в пятнадцать-шестнадцать лет дети уходят и начинают жить сами. У нас квартирный вопрос, который испортил наших соотечественников, приводит к тому, что чуть ли не три поколения живут в одной квартире, в одном доме, что со всех точек зрения противоестественно. Хотя я понимаю, что если это огромный дом, то можно жить и всем, когда у каждого имеется своя территория и отдельный выход, и от избытка можно захотеть встретиться, а можно и нет, но в принципе, в принципе…

Социум выстроен таким образом, что существуют некоторые внешние вешки взросления: окончание школы, совершеннолетие, признанное обществом, когда человек получает еще и социальные права. Я полагаю, что это уже крайний срок, когда ребенка надо отпускать, потому что к этому времени молодой человек или молодая женщина должны быть психологически готовы брать ответственность на себя не только перед лицом своей семьи, но и перед лицом общества. То есть человек выходит в мир. Как говорил когда-то дед Каширин, «ты мне не медаль на шее, чтоб я тебя носил – ступай-ка ты, брат, в люди». Я полагаю, что только так. Да, можно помогать и поддерживать, если у них есть мечта, дело, можно помочь, так же как мы помогаем любому другому человеку. Но надо дать ему возможность жить самому, самому копить опыт побед и поражений, и надеяться на то, что вы вооружили его для этой жизни.

Только помнить об этом надо с самого начала. А если мать помнит об этом с самого начала, то по мере взросления она будет учить ребенка делать выбор, принимать решения, пусть даже самые маленькие, и учить нести за них ответственность. И хвалить ребенка, и поддерживать, и не ограждать от всех подряд рисков, а дать возможность обретать опыт. Говорят, что это подвиг материнской любви, я же считаю, что это не подвиг, что это и есть просто смысл и содержание материнства. Все, чем мать может вооружить своего ребенка, кроме всех знаний, умений, которые предлагает внешний мир, самое сильное место (возвращаясь к тому, с чего мы начали), – это твердая и неколебимая уверенность: что бы он ни делал, что бы ни случилось, как бы ни сложилось, в дни побед и в дни поражений есть человек, отношение которого к нему не изменится вне зависимости от того, вернется он победителем или побежденным. Вот этот источник силы может дать мать, если она мать, которая не просто родила, но и вырастила.

А был ли мальчик?

 

Источник силы: она вырастила меня мужчиной.

 

Поговорим о разнице во взаимоотношениях матери и сына и матери и дочери. Что мама значит для мальчика и что мама значит для девочки? Соответственно, если есть папа и если папа в жизни ребенка отсутствует. Это важно для того, чтобы увидеть, чем отличаются стартовые позиции и узлы отношений.

Начнем с мальчиков. Есть вещи общие, не зависящие от того, есть отец или нет отца. Судьба мальчика как будущего мужчины во многом зависит от того, какова его мать как женщина, что мама думает о себе как о женщине, как она чувствует себя как женщина, какие у нее отношения с мужским миром – в такую ситуацию будущий мужчина и попадет. Если мать видит семью в традиционном, часто уже почти мифическом варианте, где на вершине маленькой пирамиды – мужчина, отец, глава семьи, чье слово последнее, на ком ответственность за безопасность и выживание, где не обсуждается вопрос, кто хозяин в доме, а наоборот, такой статус поддерживается и подкрепляется отношением, прежде всего, матери, а по ее примеру и детей, где мальчик с детства впитывает, как нечто само собой разумеющееся, что отец добытчик и кормилец, а за это его уважают, берегут и любят, то у мальчика будут велики шансы вырасти именно таким. То есть впитать эту мужскую позицию, как ни парадоксально, с молоком матери. Вот такой удивительный парадокс: даже при самом хорошем по всем канонам и ожиданиям отце-мужчине, только мать своим поведением, своим отношением сделает сына мужчиной. А уж отец – организует, направит, научит. И ни при чем тут социальный статус и деньги, человеческий фактор, тот самый, всесильный, решает в этой ситуации практически все.

Да, в семье такого типа у мальчика очень много шансов стать мужчиной. Мне всегда казалось, что расхожее утверждение о том, что мальчикам легче жить, чем девочкам, не так уж и справедливо. Сложность в том, что мальчики, в отличие от девочек, не обязательно с возрастом становятся мужчинами. Мужчину делает мир и социум, способность соревноваться, побеждать, проигрывать, держа удар, и подниматься. Мужчина процентов на шестьдесят принадлежит социальной природе. Это естественно, мужчины социум и создавали. Это их место силы.

Девочки – женщины по рождению. Пока мужчины строили этот сложный социальный мир, они доверили женщинам хранить живую нить жизни, чтобы не исчезло то, ради чего они воевали, гибли, побеждали. Женщины, сохранив свою природность, обрели ее, как место своей силы. Так и живут эти порождения двух миров ради целостности и гармонии их общего мира, являясь свидетельством всеобщности принципа дополнения.

Вот почему очень важно, как мать воспринимает себя как женщину и какова ее позиция по отношению к мужчинам. Потому что мужчину делает чувство долга, способность отвечать за свои поступки, умение принимать решения и доводить эти решения до конца, умение отвечать за других, хранить и защищать, что называется. Да и мало для кого не очевидно, что социальный мир предъявляет очень разные требования, ожидания, соответствия, к мужчине и к женщине. Потому как если мы говорим, что внешний социальный мир выстроен по законам мужским и социум мужской, то, естественно, он как бы фактом своего существования предназначен для формирования мужчин.

Возникает только один вопрос: насколько мать настроена растить из сына действительно будущего мужчину? Нравится ли ей сама эта мысль: «Мужчина в доме растет». Нравится ли ей, сама мысль, что она не просто мать, но и женщина, а значит ее ребенок, еще и будущий мужчина, другой, не такой, как она, женщина? Потому что, с одной стороны, матери очень хочется опекать, беречь, защищать, чтобы с ребенком не случилось ничего плохого, с другой стороны, это будущий мужчина. Ему нужно аккуратно, в меру его возможностей, с возрастом давать право на решение, право на риск, право на ошибку. Его нужно воспитывать через плюс: «Что ж ты такой умный, такой сильный, такой смелый – и тут не справился?» Уважение! Помнит ли мать, помнит ли эта женщина, что ничто так не ценят мужчины, как уважение? Его надо научить вписываться в социум, его нужно поддерживать в его желании соревноваться и побеждать.

Женские разговоры на тему: «Не лезь, не вмешивайся, будет спокойнее» – здесь не годятся, и матери придется прибрать свой страх, обеспечить своего сына опять-таки ресурсом и вооруженностью. Если ты хочешь, чтобы он постепенно становился мужчиной, его нужно учить, дать ему молоток, когда он его хочет, и если есть отец, то отпустить его вместе с отцом.

Если отец сам не занимается ручным трудом, а зарабатывает деньги для того, чтобы мог прийти человек и это сделать, то пусть мальчик постоит рядом с этим дядей Васей, столяром или слесарем, и пусть он окажется на работе у отца и поймет, что деньги, которые зарабатывает отец, – это большая тяжелая работа, требующая многих знаний, серьезного образования, чтобы не превратился в глазах сына папа в этакий банкомат. Чтобы мальчик увидел дорогу к праву, которую прошел его отец, сколько ему битв пришлось выдержать, сколько соревнований выиграть, а где-то и проиграть, для того чтобы такая жизнь стала возможна. И матери все это придется поощрять – и гордиться.

В принципе, мать – это первая женщина в жизни мальчика, будущего мужчины. Поэтому здесь очень много нюансов. Какую он ее видит, какими он видит отношения между матерью и отцом – во многом такими будут потом его отношения с женщинами. Если мать хочет гордиться своим сыном, чтобы он умел уважать женщину, чтобы он умел себя вести, чтобы он не боялся женщин, с другой стороны, чтобы он мог отличить птицу высокого полета от раскрашенного попугая, чего так боятся мамы, чтобы он все это не перепутал, мама прежде всего должна подавать ему пример, многое показывать через себя и свои отношения с отцом.

В этой ситуации матери сыновей никак не могут позволить себе расслабиться. Женщина каждый раз должна думать, хочет ли она, чтобы ее сын, этот будущий мужчина, этот постепенно зреющий, взрослеющий мужчина, видел ее такой. Прибавит ли это уважения к ней, и впитает ли он через это уважение к другим женщинам. Хочет она ему счастливой мужской судьбы, следовательно, она должна ему это все показывать. Это такая серьезная работа, серьезная работа по воспитанию мужчины.

 

...

История о последнем крике

Есть такая история, которую я никогда не забуду. Пошел мой сын в первый класс. Хороший такой мальчик, симпатичный, послушный, плаванием занимается, в художественную школу ходит, с удовольствием все это делает. Но один недостаток с точки зрения собранной и очень энергичной меня – медленный он, уж такой медленный. «Ковыряется» с уроками: палочки, буквы криво выходят, неубедительно, а мы опаздываем, нам на тренировку. И мечусь я по квартире, делая все одновременно, прибираясь, собирая себя и его. Он же все возится и возится, я в крик, будто это чему-то поможет или что-то ускорит. Вот тут-то и случился со мной момент истины. В один короткий миг я увидела свое лицо в зеркале: отвратительное, изуродованное криком, и моего единственного, обожаемого сына со спины, напряженной, беззащитной, медленно вжимающего голову в плечи. Я помню этот миг всю свою жизнь, как один из самых постыдных моментов.

У меня хватило сил ли, ума или любви остановиться, остановиться практически навсегда. Я поклялась себе, не обещала, именно поклялась, что мой сын никогда не увидит меня больше такой, и горжусь, что слово свое сдержала. Он простил меня, я ему благодарна.

 

Надо помнить, что дети вообще, особенно до трех лет, может, и слышат, и понимают уже некоторые слова, но это им неважно, у детей на восемьдесят процентов восприятие – ситуационное. Они видят, что происходит, видят, как это выглядит, и сколько бы вы ни говорили, что мужчина должен уважать женщину, но если набор поведения отца противоречит тому, что в списке продиктовала мама, говоря о том, как выглядит уважающий женщину мужчина, то что произойдет? Вариантов немного: или мать врет, просто врет и обманывает, а в действительности надо вести себя, как папа, или минус на отца, если ребенок сильно эмоционально привязан к матери.

Вы знаете, что происходит с человеком, когда у него случается кризис веры? Это же один из популярных сюжетов мировой литературы. А тут в такую ситуацию попадает ребенок, тем более мальчик, для которого дорога к тому, чтобы стать мужчиной, лежит через усвоение законов и правил. Что ему делать, если боги несовершенны? А если они несовершенны, тогда он свободен, свободен от их требований, он вправе не соответствовать их ожиданиям. Вот откуда такое обидное, такое злое: «Что вы от меня хотите, на себя бы посмотрели!» В такой ситуации мальчики иногда спасаются тем, что находят пример мужского идеального поведения, который им предлагается где-то на стороне: это может быть учитель, тренер, даже киногерой, иногда это дает им шанс для них самих. Ну, а что будет делать в такой ситуации отец? На то он и отец, чтобы задуматься.

Детские обиды, детские разочарования, часто совершенно не замечаемые родителями, не принимаемые ими в расчет – это трещины и скрытые дефекты в фундаменте судьбы наших детей.

Поэтому в действительности ничего нельзя доказать ребенку, можно только показать ему мир, в котором есть отношения отца и матери, в котором есть дедушка и бабушка, друзья, то, как мы празднуем наши праздники и выходим из наших проблем, что достойно уважения, а что неприемлемо. В одном мире главный аргумент – физическая сила, в другом мире – знания и интеллект, в третьем мире еще какие-то умения и навыки, и в зависимости от этого мира список того, что называется «мужчина», будет усваиваться так или иначе.

Если же семья такая, где «а зачем нам папа?»

 

...

Была я как-то в молодости свидетелем такой почти анекдотической истории. Очень грустной и одновременно очень смешной. Пятилетняя девочка сидит в Евпатории на пляже, они отдыхают, мама, бабушка и где-то там ходит дед. Кроха эта сосредоточенно так возится в песке и, кажется, ничего не предвещает неожиданностей… и вдруг она выдает: «Мам, я вот все думаю, думаю: ты нужна была, чтобы родить меня, бабушка – чтобы родить тебя, я вот только понять не могу – а зачем нам папа?»

Мы тогда посмеялись, мама и бабушка смутились. А еще мы обратили внимание, что дедушку-то она тоже не тронула. Как видно, дед так много места занимал в ее жизни, так они были привязаны, что ей понятно было, зачем дед. А папа существовал где-то… Наверное, папа зарабатывал деньги, чтобы они все поехали. Но папы вечно нет, и вот: «Зачем нам папа, все же и так хорошо?»

 

Если в семье мать не уважает отца, все время попрекает недостатком денег, недостатком энергии, недостатком сил, в общем, «Какая от тебя тут польза? лежишь все время на диване», то для растущего мальчика есть два варианта: объединиться с отцом и на всю жизнь сохранить презрение к женщинам, ничего не понимающим, недалеким курицам, или мать перетянет сына на свою сторону и будет растить его от противного, используя отца, как пугало: вот если будешь себя так вести, станешь такой, как твой болван-отец. Это разрушение мира. Скорее всего, это приведет к довольно страшному результату. Может быть, мальчик будет жалеть отца. Очень большой шанс, что он встанет на сторону отца, которого запилила эта мать. Он не встанет на ее сторону.

И, соответственно, не встанет на сторону женщины, потому что ну что от них ждать? Если уж родная мать… Отец же обязательно с ним поделится, как она его унижает. По-мужски поделится, куда денется. И что если б не она, то они жили б совсем иначе и что она во всем виновата. В результате мать, надеясь поставить сына на свою сторону, теряет его. И она потеряет его по-настоящему, потому что ее поведение противоречит ее же утверждениям о каком-то сочувствии, о каком-то добром отношении, вообще об уважении к отцу. А программа-то ею самой заявлена: «Последнее слово за отцом». Она же сама, как к последнему аргументу, к отцу, ею же униженному, обращается: «Ты скажи что-нибудь!» А что он может сказать? На что опереться?

Так женщина сама себя в ловушку и загоняет: схема не без ее усилий поломана, она как бы и не одна, и одна, и мечется, и не знает, как себя вести, и откуда в этой нечеткой, невнятной, не выстроенной системно и структурно ситуации может вырасти мужчина? Для него же прежде всего важно, чтобы была четкая система требований, ожиданий, соответствий, чтобы все было внятно, потому что социализирует мальчика социальный закон, а социальные законы имеют свою четкую внутреннюю структуру. Да, они чуть-чуть так, чуть-чуть этак, но в какой бы социум мужчина ни попал, всегда будет повторяться одно и то же: всегда будет иерархия, всегда нужно выяснять, с кем соревноваться, кто главная обезьяна, кого побеждать, где Мы, где Они и как относиться к самкам. В каждом социуме своя система требований, ожиданий, соответствий. И к детенышам тоже.

А если отец рядом не присутствует, то тут ситуация такая: или на мальчика ложится судьба компенсировать маме всю ее неудачную женскую жизнь, то есть она как бы растит мужчину для себя. «Вот со всеми не повезло, а сама выращу, и будет у меня и помощник, и поддержка, и опора». Печальная история. Или мать будет искать способы компенсировать отсутствие у сына мужских образцов поведения. Тут вопрос, о каком мужчине мама для себя мечтала. Если мама любит брутальных мужчин, то она будет переносить это на сына, годится ему это по физике, не годится, она будет тащить его в спорт, требовать от него мужских поступков, чтобы он умел прибивать, чинить, что-то делать, внешне мужское, например в машинах ковыряться.

Если мама мечтала об умном, тонком, интеллигентном человеке, то мальчика будут водить в музыкальную школу, на художественные выставки, то есть все это будет гипертрофированно и, возможно, вне его наклонностей. А если он хороший послушный мальчик, он будет это терпеть.

Кроме того, такие мамы часто совершают одну очень серьезную ошибку: они перекладывают на сыновей свои проблемы, ждут от них каких-то решений и ответственности за них. То есть они уже обращаются к ним как к взрослым. Он мальчишка, еще не мужчина, а они обращаются к ним со своими проблемами, как им трудно, тяжело, очень много спекулируют на этом. Это ужасно, потому что он еще не мужчина, у него нет еще сил, этим можно как раз сломать, отбить охоту быть мужчиной, потому что это непосильная ноша. Все равно что неумный тренер, дающий нагрузки без расчета на возможности спортсмена.

Нужно иметь терпение ждать, а женщина может его и не иметь. Когда мальчику в шесть-семь лет кричат: «Что ты ревешь, ты же мужик!» – это преступление. Он еще мальчик, у него живая, хрупкая душа, и если вы хотите, чтобы потом рядом с вами был чуткий человек, то поддержите его, дайте ему понять, что способность переживать, чувствовать, плакать от душевной боли – это не слабость, это нормальное качество и для сильного человека, которое сделает его силу доброй. Он уже слышал о том, что плакать мужчине как бы не очень принято, но поддержите его, скажите, что это признак силы – быть слабым, что только истинно сильный человек может позволить себе в какой-то момент слабость. Слабость, и неумение, и поражение…

Самое трудное в воспитании мужчины – это научить его переживать поражение. Научить его, что главное не то, что ты упал, главное, что ты станешь делать, когда поднимешься. И вот тут как раз очень часто гнездятся проблемы одиноких матерей, которые растят сыновей как мужчин для себя, вот здесь они очень часто ошибаются и проигрывают. Потому что у нее уже был «неудачный», «слабый» или какой-то еще «не такой» мужчина, и опять, и сын не оправдал ожиданий. Как же так – он не оправдал ожиданий! И она обрушивает на него все претензии к мужскому миру, который ее не защитил, не охранил, почему-то у нее там не сложилось, и она начинает ему говорить, что он неудачник, слабак и вообще без нее ничего не может. Это ломает мальчика очень сильно.

Другое дело, если женщина понимает, что она просто растит мужчину. И понимает, что для того, чтобы вырастить мужчину, ему обязательно нужно общение с мужчинами, мужское, с мальчишками. Тогда такая умная мама будет вместе с сыном или, поддерживая его, станет искать для него сферу занятий, которая компенсировала бы недостаток мужского общения. Иначе у мальчика просто не сложится образца мужского поведения. Это может быть, например, какой-то спорт, где тренер – мужчина.

Да, она будет с ним смотреть фильмы, которые ей кажутся неинтересными, не сентиментальные женские истории, а боевики про шпионов, позволит ему стрелялки и будет в этом его поддерживать. Да, она будет понимать, что мальчишка может и должен приходить со двора грязный, замызганный и, может быть, даже с фингалом под глазом. Она не побежит разнимать драку, если это просто драка с ровесниками, а станет с замиранием сердца болеть за своего мужчину, чтобы он победил в этой битве. И будет выяснять, почему он там не справился и что ему нужно, чтобы справиться в следующий раз. Она будет готовить его к мужской жизни. Искать в кругу своих знакомых, друзей, где можно, чтобы он имел свои какие-то отношения с мужчинами. Пусть это будут друзья подруг, может быть, бог даст, дед, который может и про войну поговорить, и мужские какие-то дела обсудить. Сейчас такой мир, что деды – еще совсем молодые мужчины, которые могут взять ребенка с собой на рыбалку, на охоту, пустить покрутить руль машины. Мать обязательно должна отпускать мальчика от своей юбки, у него обязательно с младых ногтей должен образовываться опыт чисто мужского общения, в который нельзя вмешиваться. Можно интересоваться, можно спрашивать, поддерживать, советовать, но ни в коем случае не запрещать. Потому что результатом этого бывают страшные истории, иногда просто трагичные. Истории мальчиков, выращенных мамами, которые идут потом в армию, и с ними что-то там случается, поскольку в них силен уже страх от того, что они не знают, как себя вести в мужском коллективе.

С другой стороны, конечно, если это не брутальный вариант, если сын музыкант, значит, нужно в этом мире искать, но все равно мужское. Профессор музыки тоже может быть человеком очень даже умеющим принимать жесткие решения, и быть мужчиной, и отвечать за свои слова и поступки. И он может научить этого мальчика, скажем, как сохранить тонкую душу, необходимую музыканту и артисту, и при этом иметь мужской характер. Это совершенно не противоречит одно другому.

Однако все это очень трудно для матери. Ей нужно быть образцом женщины, и нужно постепенно отпускать своего ребенка в чуждый для нее мир. Чуть раньше отпускать от себя сына, чтобы он имел возможность общаться с мужчинами, понимать, что не она одна может быть для него авторитетом, что у него появятся авторитеты мужские. При этом самой, как и положено женщине, поддерживать, вдохновлять, когда надо – жалеть, а когда надо – и посмеяться, но всегда через плюс. Иначе она не вырастит мужчину.

И только в этом случае, именно отпуская, поддерживая, укрепляя, женщина может надеяться, что когда-нибудь, когда ей нужна будет помощь, рядом с ней будет мужчина, ее сын, ставший мужчиной, который поможет ей как мужчина своим словом, делом, решением и поступком. Просто потому, что он уже это может, потому что в нужный момент она придержала свое волнение, свой испуг, свою тревогу ради того, чтобы он действительно таким вырос.

Это очень похоже на тот момент, который происходит в жизни всех родителей. Банальный пример, но он, как все банальные примеры, имеет зерно истины. Два самых главных момента, когда маленький ребенок растет: все ждут первого слова и первого шага. Первое слово обычно приносит только радость, правда, потом некоторые так и не замолкают, но это уже другая история. А вот первый шаг – это всегда риск. Нужно отпустить руку, а оно шатается, еле стоит. Что можно делать? Только смотреть вокруг, чтобы не было опасного, острого, но пол все равно твердый и что-то все равно произойдет. Но руку все равно придется отпустить. И для того, чтобы ребенок не испугался, даже когда зашатается, даже когда в первый раз сразу же споткнется, пройдет эти первые два шага и плюхнется, – не должно быть у матери ни малейшего страха, ничего кроме радости, ничего кроме плюса: «Надо же, ты смог, ты молодец!»

Как бы ни было страшно: «Ой-е-ей, куда он там побежал!» Ни один здравомыслящий, нормальный родитель не привяжет ребенка, потому что нет обратного хода, нельзя сказать: «Пока не научишься ходить, мы тебя не отпустим». Так устроен биологический вид человека: если его не ставить и не учить ходить, он никогда не пойдет. Это известно. Человек вообще-то не прямоходящий. Если он вырастает не среди людей, он не ходит. Ему несвойственно стоять на двух ногах, он четвероногое. «Маугли» – это красивая сказка, но, к сожалению, даже физиологически, не только интеллектуально, он просто не станет ходить прямо.

В основе воспитания мальчика лежит сам факт, что он может не стать мужчиной до седых волос. Повторяю, мужчин делает социум, законы, требования, правила, понятия социального мира. Того мира, в котором он родился, с которым пересекается, но в основе своей одинаков: мир, в котором существует стремление победить, стремление соревноваться, умение обращаться с самками, умение защищать своих, не бояться чужих. Поэтому матери, которая остается одна с сыном, придется в какой-то момент, что называется, собрать сердце так немножечко в кулак, и чтобы сын видел, как мать гордится им, а не как она за него боится. Да, погордилась, потом можно сказать: «Знаешь, вообще-то я очень испугалась». Но сначала – погордилась.

 

...

Потому что когда открываешь дверь, а оно там, девяти лет от роду, все в снегу, на коньках, с окровавленно-снежной физиономией, когда не понять, где там что, до какой степени, а сзади стоят два шестнадцатилетних и говорят: «Тетенька, извините, он очень хороший, он же у нас вратарь главный, ну, недосмотрели, клюшкой попали…» Первое, что было: «Шайбу-то не пропустил?» Один говорит другому: «Я ж тебе говорил, что у него нормальная мать». Потом отмываешь, понятно, что губа рассечена. Ну что, ну хоккей. Начинаешь думать о том, что, может, маску купить… Хотя немножко страшновато. А что делать?! Нормально.

 

А как быть? Да, потом внутри мать начинает: «Вот я какая, наверное…» А как иначе? Мужчина растет.

Есть еще один вариант: мать не видит разницы, не хочет она возиться с мужчиной и начинает растить такую… практически девочку. Переносит на сына проекции чисто женские, потому что мучиться с этими их мужскими драками и прочими сложностями… И если это оказывается по типу психики и манере адаптации тихий мальчик, то вырастает ни то, ни это – очень проблемный человек, потому что нарушается его самоидентификация. То, о чем мы говорим, воспитание, помощь в освоении вот этих требований, ожиданий, соответствий и этих программ – это же вопрос самоидентификации: кто я, что я, какие у меня правила, что можно, что нельзя, как я себя воспринимаю, что я от себя требую, что люди от меня могут требовать, что я от себя ожидаю, что от меня люди, как мне с этим быть…

Я не говорю о тех, кого сегодня принято называть «ботаниками», когда никакого нарушения самоидентификации нет, просто у мальчика весь интерес – интеллектуальная деятельность, учеба, компьютерные книжки, он собирается быть ученым… В этом случае нарушения самоидентификации нет, просто нужно немножко его довооружить, чтобы он не был беспомощен в реальном мире, и это тоже можно сделать интеллектуально – объяснить, как это логично, что-либо уметь. «А если это не так, тогда имей в виду, что тебе придется заработать такое количество денег, чтобы ты мог нанять профессионалов, которые умеют то, чего ты не умеешь». И это тоже мужской вариант.

Кроме того, всегда есть примеры, тоже образцы мужского поведения, очень многие известные, великие ученые, которые при этом были прекрасными спортсменами, при этом были альпинистами, сплавлялись на лодках, в прежние времена в лагерях отсидели, в тюрьмах, выжили, то есть были мужчины и в этом смысле. И образ сумасшедшего профессора, не приспособленного к жизни, – очень ложный образ.

Но я говорю не об этом, я говорю о нарушении самоидентификации, когда идет социализация по женскому образцу: «Не лезь, не суйся, это опасно, они плохие мальчики, это плохие девочки. Я вот тебе найду, они хорошие, будешь с ними дружить. Это не надо, не надо играть солдатиками, вот тут можно играть». Сбивать самоидентификацию – значит играть с мальчиком в куклы, читать ему девичьи книжки, вместе с ним смотреть дамские сериалы. И радоваться, что он хорошо ест, и такой весь из себя вежливый, чистенький, хозяйственный… Чаще всего потом происходит или глубоко запрятанная трагедия, ведь все равно он живет среди людей, и видит мужские модели, и не может им соответствовать. У таких мальчиков бывает очень низкая самооценка, и это чаще всего действительно глубоко запрятанная трагедия, которая иногда выражается в психосоматических заболеваниях, потому что как-то же надо оправдать свое несоответствие. Болезнью это очень часто и прикрывается. Или, наоборот, проявляется агрессия, разрушающая агрессия, и, естественно, тогда вина за всю неудавшуюся или не складывающуюся жизнь, невозможность реализовать свои желания, обида за то, что нет вооруженности, чтобы это реализовать, потому что желание и умственное представление сохранилось, все это выльется на мать. Собственно говоря, это будет откат в обратную сторону, скорее всего, – потеря, агрессия, глухая или явная ненависть.

Ах, эти девочки

 

Источник силы: я рядом с нею женщиной росла.

 

Девочка. Умница? Красавица? Золушка? Принцесса? Как узнать, как разгадать? Как увидеть, кто пришел?

Довелось мне в молодости работать в детском саду. Вот где источник и кладезь информации о том, кто пришел. Всяческие ролевые игры – один из главных методических приемов работы с детьми в этом возрасте, оно и понятно – чем больше различных жизненных ситуаций мы детям предложим, чем больше разнообразных ролей из взрослой жизни они на себя примерят, тем и понятнее им про взрослую жизнь станет, и взрослым будет на что опереться в своих объяснениях.

Нет большего удовольствия, чем наблюдать за этими играми: все-то они, эти малюсенькие девочки-женщины знают, все-то они понимают про отношения мужского и женского, все варианты женского поведения проигрывают легко и органично. Она и кокетничает, и вдохновляет, и заботливую мать изобразит, и с такой мудрой снисходительностью на мальчиков – этих ничегошеньки не понимающих детей – поглядывает, а с каким взаимопониманием девочки переглядываются друг с другом… Просто не знаешь, смеяться или плакать, когда в глазах этих крошечных женщин поднимается какая-то вековая мудрость и знание. И смеяться, и плакать, и очень внимательно смотреть. Смотреть, кто пришел.

В разности природы мальчика и девочки и сокрыта тайна успешности их воспитания. Про мальчиков мы уже достаточно поговорили, и можно только коротко подвести итог – из мальчика в процессе воспитания необходимо сделать мужчину. Извечная история про папу Карло, выпиливающего себе сына из бревна, это очень полезно для существа, у которого место силы – социальная природа. А девочка? Девочка, у которой место силы