Знать, что ты прав - тоже нелегкая ноша

Слизнув, как корова языком, лес на склоне, снеговоздушное облакообрушилось на дом, сорвало и отбросило метров на десять крышу, выбило окна инамело в квартиры массу снега. Дом перекосило, но он держался - язык лавины,к счастью, остановился в нескольких шагах: этакая двухметровая толща снега,перемешанного с грунтом, обломками деревьев, ветвями и досками от снесенныхсараев. Толпа на месте стихийного бедствия дезорганизует и вносит сумятицу, вее разноголосых воплях тонет здравый смысл. Прежде всего мне нужнообнаружить и немедленно опросить хотя бы одного-двух очевидцев. Фарывездехода - электричество вырубилось, когда волной поломало столбы, -выхватывает из толпы бабушку Аминат. На ее лице беспредельное отчаяние, онасудорожно прижимает к себе внучонка Баттала и беззвучно шевелит губами -молится, наверное. Я силой прокладываю к ней дорогу через толпу, мне некогдацеремониться, мне дорога каждая секунда. Вокруг нас образуется кольцо измоих ребят, можно начинать опрос. Она развешивала белье за домом, когда к ней подбежал Баттал - Хаджи,старший брат, его обижает. Дедушка Измаил открыл форточку - вон там, навтором этаже с краю, - смеялся и советовал Батталу не жаловаться, апоколотить Хаджи. А потом пошла лавина... Я обрываю Мурата, который начинает энергично разбрасывать указания,предлагаю ему и Олегу попытаться залезть на второй этаж и вызволить дедушкуИзмаила, а сам полностью переключаюсь на Баттала. Я беру его на руки,ласково глажу его по щеке и внушаю, что если он точно вспомнит место, гдеони играли, то мы сейчас же, сию минуту найдем ему брата. Малыш оченьнапуган, он не может забыть, как через него и бабушку вдруг полетела крыша;я даю ему конфетку, хвалю его за храбрость, говорю, каким хорошимпроводником он будет, когда вырастет большим. Чтоб его успокоить, мне нежалко целой минуты. - Вот здесь, - нерешительно вспоминает Баттал, - или здесь... нет, вотздесь, здесь, дядя Максим! Фары вездехода, факелы - на первую часть лавинного выноса. Наверху ужестоят Гвоздь и Рома, они принимают от ребят лавинные зонды и лопаты. Янамечаю участок, который мы будем зондировать в первую очередь. Вместе соспасателями Хуссейна нас человек десять, остальные мешают. - Всем отойти на двадцать метров! Мы работаем в шаге друг от друга, зонды плавно входят в лавинный снег.Пока что он еще не отвердел, возьмешь в кулак - как вата, бетонно-твердымснег станет через час-другой, в результате спекания. Если Баттал не ошибся,нужно прозондировать примерно сто квадратных метров. Шаг - другой - третий -десятый - двадцатый... Мы зондируем в линию, метод испытанный, толькосекунды бегут слишком быстро медленно время тянется для того, кто в лавине,если он не потерял сознание. Очень мешают, сбивают с толку обломки, всякиепосторонние предметы: когда в них втыкается зонд, не всегда с ходу можноразобраться, что это такое, и мы теряем драгоценное время на проверку. - Быстрее, быстрее, - шепчет Надя. Я еще никогда не видел ее такой взволнованной, ее лицо белее снега. Нобыстрее нельзя, зонд должен только нащупать тело Хаджи, а не проткнуть его,как копье. - Есть! Осман вытаскивает зонд, на его наконечнике - клок материи. Теперь ужебыстро снимаем пласты снега лопатами. Показался валенок... вторая нога вноске... пальтишко... Хаджи лежит на спине, рот его забит снегом, глазаоткрыты. Почему-то у попавших в лавину глаза почти всегда открыты. Мы сделали свое дело, очередь за Надей. Она раскрывает саквояж,становится на колени, пальцами очищает от снега рот Хаджи, нос и уши. Быстро- подкожное впрыскивание камфоры. Теперь искусственное дыхание: раз-два,раз-два, раз-два... Надя работает, как автомат: раз-два, раз-два... Из горла малыша вырывается хрип. - Чай! - бросает Надя, начиная массаж. - Одеяло! - Живой, бабушка Аминат, живой! - кричит Гвоздь. Несколько капель горячего чая из крышки термоса - и в глазах Хаджипоявляется осмысленное выражение. Значит, сосудики заработали по-настоящему,через пару дней мальчишка будет бегать и прыгать. - Носилки! - командует Надя, укрывая Хаджи одеялом. - В тепло, быстро! Теперь можно оглянуться. - Максим! Мы с Васей прыгаем вниз и бежим к дому, Мурат и Олег спускают нам наруки неестественно согнутое тело дедушки Измаила. У него продавлена груднаяклетка, он мертв. Бабушка Аминат становится перед ним на колени, мы молчастоим, сняв шапки, а вокруг уже столпотворение, отовсюду сбежались теперьуже бывшие жильцы дома N23. Сейчас, в эту минуту, люди видны как подрентгеном: одни, забыв обо всем, окружают бабушку Аминат и разделяют еескорбь, а другие рвутся в дом, рыдают о своем пострадавшем имуществе. Ихвопли режут мне уши. "Только малая печаль говорит, большая безмолвна", -вспоминаю я и с ненавистью смотрю на них. - Почему стоите без дела? - набрасывается на нас Джамалов, заместительГулиева. - Дом упадет, вещи пропадут! Ради твоего барахла я своими ребятами рисковать не стану, держи карманшире. - Пашел вон! - шипящим шепотом говорит Мурат, да так, что Джамаловотшатывается. - Нэ видишь - смэрть? У Мурата на глазах слезы, дедушка Измаил - его родной дядя. Онподнимает бабушку Аминат, берет на руки плачущего Баттала. - Будете жить у меня. Поехали, Максим. Только сейчас я замечаю, что идет снег.

X x x

В стремлении отстаивать свою правоту человек может зайти далеко -особенно если он фанатик или глупец. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим,но и мое самолюбие страдало, когда подавляющим большинством голосов Кушколобвинил меня в несостоятельности. Бывает, что человеку легче перенести ударпо физиономии, чем презрение, потому что на удар можно ответить ударом, ачем смыть презрительный взгляд? Теперь все знают, что я прав, но ни гордости, ни удовлетворения я отэтого не испытываю, как, наверное, не испытывала этих чувств Кассандра,когда горела Троя. Никакой я не ясновидец, я просто знаю и вижу больше, чемдругие, и это объясняется не особыми качествами моего мозга или органовчувств, а познаниями, вбитыми в мою голову. Не скрою: я испытал бы гордость и удовлетворение, не будь они оплаченыстоль высокой ценой. Если бы воздушная волна третьей лавина погубила одинтолько лес и обессилела, я бы кое-что себе позволил. Может, дружескипохлопал бы дедушку Хаджи по плечу, а Мурату посоветовал бы обратиться кстоль им уважаемой Анне Федоровне за парочкой уроков.

X x x

Мы сидим в кабинете Мурата - сам хозяин, начальник артиллерийскойкоманды Сорокин, председатель поселкового Совета Махтиев, директора всехгостиниц и турбаз, сержант Абдул, Измаилов, Хуссейн и я. Мы - члены штаба,наделенного чрезвычайными полномочиями, об этом только что сообщил Мурат.Райком назначил и "представителя ставки", но он не может к нам прорваться:между Караколом и Кушколом сошли четыре лавины, шоссе завалено, поврежденмост. Телефонная связь с райцентром прервана, обращаться и получать ЦУ будемпо радио. Пока Мурат сообщает эти подробности, я смотрю в окно. Бюро погоды, сутра обещавшее ясную солнечную погоду без осадков, час назад пролепеталокакую-то чушь по поводу неожиданного столкновения циклона с антициклоном,пытаясь наукообразно оправдать свою бездарность. Снегопад достаточно мощный,Лева радирует, что с каждым часом наши лавины жиреют на два с половинойсантиметра. Директора жалуются на недостаток электроэнергии ("Можете себепредставить, пылесосы плохо работают!"), на отсутствие свежих газет икинофильмов, на разъяренных туристов и друг на друга, и я вспоминаю маминрассказ о соседке по квартире, которая в войну ужасно боялась, что отбомбежки может пострадать ее фарфоровый сервиз. Мне так хочется встать игаркнуть: "Прекратите болтовню!", что я до боли сжимаю челюсти и потургеневскому методу десять раз провожу языком во рту. Представляю, какойони поднимут крик, когда услышат о моем "непременнейшем условии"! Кушколпревратился в ловушку, а Гулиев кудахчет, что путевки у каждого седьмоготуриста просрочены... бухгалтер стонет... финансовый план... все директорахором подвывают - концерт! Им в голову не приходит, что они трясутся надфарфоровым сервизом, что на Кушкол могут обрушиться такие лавины, каких онотродясь не видывал! Мурат сидит с отсутствующим видом, мне кажется, что он ничего не слышити думает не столько о том, что может произойти, сколько о том, что ужепроизошло. Пора включаться, время дорого. Я прошу слова, подхожу к висящейна стене крупномасштабной карте Кушкола и докладываю свои соображения. Япросто и недвусмысленно говорю, что положение угрожающее и дискутировать поповоду финансовых планов - значит отбивать хлеб у ослов (бурные протестыдиректоров, Мурат молчит). Вместо того чтобы хныкать и сотрясать воздухсмехотворными жалобами, следует подумать, пока есть время, о действительноважных вещах: о сухом пайке для туристов, о дровах для костров, на которыхможно разогреть пищу в случае прекращения подачи электроэнергии и, самоеглавное, о том, как будем бороться с лавинами - активно или пассивно. И я предлагаю на рассмотрение штаба два варианта. Вариант первый: начать профилактический обстрел лавин. Преимуществаварианта: лавины не успеют получить дополнительных боеприпасов от новогоснегопада. Недостаток: от сотрясения склонов может произойти одновременномассовый сход лавин. Вариант второй: пассивно ждать. Преимущества: значительно больше шансовна то, что сойдут не все, а лишь отдельные лавины, и не одновременно, апоочередно. Недостаток: если это произойдет не сегодня, а, скажем, завтраили послезавтра, лавины обретут несравненно большую мощность. Мурат. Какой из вариантов, по-твоему, лучше? Я. Оба хуже, но третьего не вижу. Мурат. Обстрел - большой риск, это и ребенку ясно. А почему непопытаться подрезать лавины лыжами? Ты же это делал. Я. Не такие лавины и не в такой обстановке. Смертельный номер, Мурат. Мурат. Боишься? Я. Немножко. Но если со мной пойдешь ты... Хуссейн. Я бы не пашел, галаву жалка. Шутка. Мурат. А тебя пока что не спрашивают! Допустим, мы остановимся навтором варианте - будем ждать. Твой прогноз: какой мощности могут бытьлавины? Я. Очень трудный вопрос... Мурат. Легкие мы без тебя решим. Я. Все зависит от интенсивности и длительности снегопада, от рядадругих факторов. Возьмем худший случай: снегопад продлится двое суток ипроизойдет резкий перепад температур. Тогда четвертая, седьмая иодиннадцатая, по нашим расчетам, достигнут объема от полумиллиона домиллиона кубов каждая, а остальные лавины - от пятидесяти до двухсот тысяч. Мурат. Не преувеличиваешь? Я. Преуменьшаю. Мурат. Поверим. Куда дойдут лавины-миллионеры? Я. В опасной зоне могут оказаться турбазы "Альпинист", "Кавказ" и"КЈксу", а участок шоссе до гостиницы "Бектау" будет перекрыт почти на всемпротяжении. Мурат. Не пугаешь? Я пожимаю плечами. Мурат. Хорошо, допустим, что на этот раз не пугаешь... А если мывозьмем и решим, что существует еще и третий вариант, то есть что лавины несойдут вовсе? Тогда что? Я. Этот вариант для меня самый легкий: я немедленно извещаю руководствооб отставке и беру отпуск. Мурат. Ай-яй-яй, какой обидчивый! Не ерепенься, а скажи: ты - за какойвариант? Научное обоснование, меры - все! Мурат умеет хватать за жабры, к ответу на этот вопрос я еще не готов ивпервые в жизни жалею, что не курю: курильщик, доставая сигареты и щелкаязажигалкой, выигрывает время для обдумывания и, главное, делает этонепринужденно. Меня выручает звонок. Мурат. Ну, чего тебе?.. Я же сказал - в спальне, пусть пока что живут вспальне. Что?.. А на диване тебе будет плохо?.. Тогда поставь себераскладушку на кухне! - Трубка с треском опускается на рычаги. - Ну, твойвариант? Сорокин. Стрелять надо - и все дела. Мурат. Подождите, Леонид Иванович, пусть скажет лавинщик. Я. Леонид Иваныч, вы ручаетесь за снаряды? Сорокин. В каком таком смысле? Я. В январе, когда вы обстреливали седьмую, один снаряд не разорвался илавина вынесла его на шоссе. К счастью, как вы помните, снаряд мыобнаружили, и Осман его обезвредил. Сорокин. Я и за свою жену не поручусь, а ты говоришь - снаряды... Безшуток - в порядке снаряды, тот случай за много лет был единственный. Я. Тогда рискнем! Но - при одном непременнейшем условии. - Я берууказку и оборачиваюсь к карте. - Обратите внимание на расположение турбаз.Профессор Оболенский предупреждал, что раз в столетие возможно совпадениефакторов, способствующих формированию исключительных по своей разрушительнойсиле лавин. Привожу по памяти его слова: "В подобной гипотетической ситуациитурбазы "Кавказ", "Альпинист" и "КЈксу" могут оказаться в сфере действиявоздушных волн". На мой взгляд, именно такая ситуация создалась сейчас. Отсебя добавлю, что в опасной зоне могут оказаться индивидуальные гаражи длямашин, продовольственный магазин и, - я посмотрел на Мурата, - участок лесаперед домом N3. Непрестижная квартира Мурата, на кухне которой Юлии рекомендованопоставить себе раскладушку, находится как раз в этом доме. Я человек незлой, но мысль о том, что какое-то время Юлия будет с проклятьями ложитьсяна раскладушку, доставляет мне удовольствие. Мурат. Ты без фантазий! Могут оказаться или окажутся? Я. Три дня назад в этом кабинете ты мне задал примерно такой же вопрос.Я ответил, что не господь бог. С тех пор ты должен был сделать для себякое-какие выводы? Напомнить? Может быть, это и жестоко - намекать ему на похоронку, но мне надоелароль мальчика для битья. Мурат. Раз уверен - выкладывай свое "непременнейшее условие". Я. Буду краток. Прежде чем начать обстрел - а если это делать, то какможно скорее, - предлагаю немедленно, сию минуту выселить из турбаз всехтуристов, перебазировать продовольственный... Махтиев. Куда, куда выселить? Ты понимаешь, что говоришь? Гулиев, Измаилов. Безответственность!.. Паникерство! Мурат. Прекратить!.. Итак, выселить примерно шестьсот человек... Акуда? Я. Это меня не касается, с меня и лавин хватит. Но если хочешь знатьмое мнение... Гулиев. Мурат Хаджиевич, зачем слушать этого... Мурат. Говори, Уваров. Я. В "Актау" и "Бектау" имеется около сотни "люксов" и "полулюксов", вкаждом можно поставить по пять-шесть раскладушек. В тесноте, да не в обиде. Меня осыпают бранью - ожидаемой и вполне понятной. "Люксы" и"полулюксы" лишь бы какой случайный хмырь не получит, директора, да и самМурат, поселяют там очень нужных или важных людей, с именами, связями ивозможностями. Попробуй, объяви экс-чемпиону мира по шахматам, управляющемуторгом или народному артисту, что отныне его кровать, как авианосецэсминцами, будет окружена раскладушками. Кошмарный сон директора! Мурат не реагирует на вопли и призывы, он сидит, склонив голову набок,и как-то странно на меня смотрит. На его губах застыла усмешка, я нискольконе удивлюсь, если под взрыв оваций он пошлет меня ко всем чертям. Что ж,власти у меня нет, мое дело предупредить. Мурат. Вот вы галдите, а кое-что из того, что посоветовал Уваров,заслуживает внимания. Как думаете, может, и в самом деле стоит забратьмашины из индивидуальных гаражей? За исключением Махтиева и Абдула, у которых нет машин, и Хуссейна,который по моему настоятельному совету перекатил "жигуленка" в Таукол котцу, все охотно соглашаются с тем, что эта часть болтовни Уваровазаслуживает внимания. Мурат. Тогда не будем терять время, объявляю перерыв на двадцать минут.Идите, выкатывайте свои машины в безопасное место. Несколько человек поднимаются и направляются к выходу; Мурат, сощуривглаза, с усмешкой следит за ними. Я про себя награждаю его овацией - ход онпридумал гениальный. Мурат. Перерыв отменяется! Всем, кто хотел забрать машины, советуюпоразмыслить над своим соответствием занимаемой должности. Если директоруличная машина дороже жизни туристов и персонала, он не директор, а... Здесь Мурат употребил слово из лексикона Жулика. Махтиев. Ты мягкий человек, Мурат, еще сильнее можно сказать! Мурат. Ничего, они и так поймут. Предложение товарища Уварова принимаю.Даю вам три часа времени. Собственные машины разрешаю перекатить после того,как последний турист будет переселен, а продовольственный магазинперебазирован. Я. Ты забыл о доме N3. Мурат. Ничего я не забыл. "Актау" и "Бектау" примут по триста человек.Немедленно готовить раскладушки, автобусы. Приступать к выполнению! Гулиев. Но, Марат Хаджиевич... Мурат. Вы-пал-нять! Я подхожу к Мурату, терпеливо дожидаюсь, пока из его глаз перестаютсыпаться искры. - Мне нужно кормить ребят, помоги продуктами. -Получишь на складе, - Мурат быстро пишет записку, - потом оплатишь.Где тебя искать? - Поеду с Леонидом Иванычем. По готовности обменяемся зеленымиракетами. Связной при мне - Вася Лукин. - Уборщица на полставки? - Мурат подмигивает. - Ревизора на тебя нет,Максим. - Кто без греха, пусть кинет в меня камень, - осторожно шучу я. За Васюмне и в самом деле могут намылить холку.

X x x

Дома я застаю всех своих бездельников, очистивших холодильник такздорово, что его можно отключать. Мою долю, однако, они сожрать не успели, ия, неторопливо кушая гречневую кашу со шкварками, даю указания. Вася пойдетсо мной, Гвоздь и Рома - за продуктами, Надя будет отдыхать - все-таки вотпуске, а Олег и Осман караулить вездеход, чтоб не сперли туристы. - Запомните, лодыри, - по-отечески внушаю я, - здоровый аппетит - этоне самое главное качество лавинщика. Отныне я вашу работу буду оценивать непо количеству слопанной пищи, а по оперативности, инициативе и верностипринятым обязательствам. Текст все помнят? - "Находясь в ясном уме и твердой памяти, - бормочет Гвоздь, -обязуюсь..." - Достаточно. Учтите, кроме Анны Федоровны и меня, вы никому неподчиняетесь, не мальчики на побегушках. В скандалы с переселением несуйтесь, следите за ситуацией и действуйте без папиных советов. Надя, когдаГвоздь начнет домогаться твоей руки, положи ему на головку пузырь со льдомили отхлещи веником. Спать по утвержденному Олегом графику. У меня все. - Спасибо за доверие, чиф, - гудит Олег. - Зонтик с собой берешь? Мы смеемся. Как-то на лекции для туристов я сострил, что от лавиныможно отгородиться раскрытым зонтиком, и один недоразвитый чайник воспринялэто со всей серьезностью - не расставался с зонтиком ни на минуту. Мне неочень хочется смеяться, на душе у меня скребут кошки, но я люблю, когдаребята живут и работают с настроением. В лавинную опасность у нас не принятоговорить о потерях, о них мы будем говорить потом, когда позволим себерасслабиться. - Удачи! - напутствует мама. - Максим, ты помнишь... - Да, мама, только учти, я не при телефоне. - Тогда запусти ракету. - Красную, зелеными мы будем обмениваться с Муратом. - Хорошо, красную. И береги Васю. - Анна Федоровна... - бурчит Вася, который по оживившимся лицам ребятдогадывается, что мамино пожелание еще сработает. Он прав, едва мы успеваемперешагнуть порог, как эти негодяи раскрывают пасти и дружно орут: "БерегиВасю!" Они продолжают скандировать, пока мы не скрываемся в вездеходе, вкотором нас ждет Леонид Иваныч со своей командой. Снег валит валом. По приказу Мурата бульдозеристы расчищают нам шоссе.Мы едем в сторону Бектау, за "Чертов мост", где на бетонированной площадкеустановлена крупнокалиберная зенитка, пристрелянная к лавинам от седьмой допятнадцатой. "Старая артиллерийская лошадь услышала зов трубы!" - смеетсяЛеонид Иваныч. Он откровенно доволен, по окончании войны стрелять емудоводится не часто, а это дело он любит - в войну артиллеристом был лихим,четыре боевых ордена за красивые глаза тогда не давали. На Ладоге емуосколком оторвало по локоть левую руку, но и одной Леонид Иваныч орудуеттак, как иные двумя не сумеют. И маме, и мне он особенно дорог потому, чтознал моего отца, командира отдельного лыжного батальона, и не только знал,но и поддерживал огнем во время прорыва блокады Ленинграда. "Ну и судьба! -изумился Леонид Иваныч, когда мы встретились в Кушколе. - Майор Сорокин -личный артиллерист отца и сына Уваровых!" Пока его ребята готовят зенитку к стрельбе, мы, сидя в кабине, уточняемна карте сектор обстрела. Все координаты определены заранее, бить полавиносборам мы можем вслепую, нужно лишь определить, с чего начать. Мырешаем прощупать сначала четырнадцатую, относительно небольшую ирасположенную в семистах метрах от одиннадцатой. Если четырнадцатая сойдет,не потревожив соседок, попробуем тринадцатую, а если... Это самое "если" стоит у меня поперек горла: кто может гарантировать,что первый же снаряд не сведет склоны Актау с ума? А разве то, что мысобираемся делать, - не сумасшествие? Нас извиняет лишь то, что сунутьголову под крыло и ждать, пока ее оторвет, - сумасшествие в квадрате. Большевсего я боюсь одиннадцатой, в позапрошлом году ее лавиносбор был куда болеетощим, чем сейчас, а воздушная волна дошла до опушки. Время у нас есть, и яподробно рассказываю Леониду Иванычу, каких пакостей можно ждать отодиннадцатой. Я вспоминаю, как еще в университете на практическом занятии повоенной подготовке полковник задал одному студенту из нашей группы вопрос:"Какова первая обязанность командира при выборе боевой позиции?" - и былсовершенно шокирован ответом: "Наметить пути отхода, товарищ полковник!" - А он был не дурак, твой студент, - улыбается Леонид Иваныч. - Давай ив самом деле наметим. Включив фонарики, мы идем осматривать наши тылы. Между шоссе и опушкойлеса, которым поросли южные склоны Бектау, метров триста, и зенитканаходится примерно посредине. Снега на южных склонах мало, но они крутые -на верхотуру и за час не заберешься, а сосновый лес - далеко не всегдалучшая защита от воздушной волны: если она достаточно сильна, от леса лучшедержаться подальше. И от открытого места - тоже, так что выбор, как видите,у нас широкий. То, что на нашей памяти и по утверждениям старожиловодиннадцатая этот лес не уничтожала, еще ничего не доказывает: ЮрийСтаниславович учил слепо статистике не доверять, "так как в ней не отраженоповедение лавин в древние и даже средние века". Что ж, будем надеяться, чтоодиннадцатая не сорвется, а если же это случится, то нам остается уповать наудачу. Все-таки лучше всего - это попытаться добежать до опушки. На будущее,мечтаю я, хорошо бы соорудить здесь что-нибудь вроде бетонного дота, савтономным обеспечением на сутки-другие... Я отправляю Васю к бульдозеристам, которые ползают взад-вперед пошоссе, - пусть кончают работу и уходят в Кушкол. Леонид Иваныч начинает колдовать над зениткой, я слышу, как онпереговаривается с наводчиком: "угол 3-89... прицел 24-18..." Для меня этофилькина грамота, но Леонид Иваныч - ас, он стрелял по "тиграм" тогда, когдавремени для расчетов у него было куда меньше, чем сейчас. Его ребята выносятиз вездехода и подтаскивают к зениткам пяток снарядов с ярко-желтымигильзами, вряд ли нам столько пригодится, склоны слишком напряжены. У насесть все: артиллеристы и орудие, снаряды и координаты, теперь нам нужно лишьодно - немножко удачи. На прощанье мама всегда желает мне удачи, но -коротко, без обильных словоизлияний, которыми ничего не стоит удачуспугнуть. Из-за поворота доносится гул моторов, Вася размахивает руками - чтотакое? Я бегу к шоссе. Один за другим через "Чертов мост" переползают четыреавтобуса, битком набитые туристами. В кабине первого автобуса рядом сводителем сидит Бычков, директор "Бектау", которому надлежит принять иразместить эту ораву. Я приветливо машу ему рукой и желаю спокойной ночи. Оноткрывает и закрывает рот, я не слышу, о чем он говорит, но догадываюсь, чтоне о любви и дружбе. Чтобы я на сей счет не заблуждался, Бычков опускаетстекло, высовывает голову и от души высказывается. Я прошу его передатьсердечный привет семье и приказать водителям не возвращаться в Кушкол, таккак скоро будем стрелять. Бычков выражает пожелание, чтобы первым жеснарядом меня разорвало на части, и мы дружески расстаемся. Подобныепожелания достаются мне и от туристов - узнали, собаки, кому обязаныраскладушками. Интересно, как Мурату удалось так быстро сработать? Автобусы, рыча, идут на подъем, за которым гостиница "Бектау", и мы сВасей возвращаемся назад. Вася румян и весел, для него все происходящее -забавная игра, а то, что ставки в ней достаточно высоки, его ничуть неволнует. Я уже второй сезон присматриваюсь к нему, из Васи можно сделатьотличнейшего лавинщика, если научить его с уважением относиться ксобственной жизни. Скажем, мы потеряем бдительность - и завтра Гвоздьженится, кем тогда его заменить? Хотя нет, этого негодяя я слишком люблю,мне его никто не заменит. Я запускаю зеленую ракету. Когда Мурат сочтет возможным, он ответит мнетакой же. В течение десятка секунд, пока в заснеженном небе рассыпаются огни, мысмутно различаем вдали исполненные враждебности склоны Актау. Они чудовищноразбухли, от их вида по спине бегут мурашки. Мне кажется, что я никогда, ниразу в жизни не видел на склонах столько снега. Нет, видел, конечно, наПамире, Тянь-Шане, но те лавины мы отнюдь не собирались беспокоить, совсемнаоборот, мы подобострастно обходили их на цыпочках и, как поет маминлюбимый Вертинский, молили "доброго бога, чтоб продлил наши бренные дни".Высоцкого, между прочим, мама любит не меньше, ей просто обидно заВертинского, что в последнее время он как-то стушевался в огромной Володинойтени. Сорвет или не сорвет одиннадцатую? О седьмой и четвертой я стараюсь недумать, они все-таки значительно дальше, а одиннадцатая - напротив. С однойстороны, я хочу, чтобы она сорвалась и больше не висела, как дамоклов меч,над шоссе, а с другой - довольно нагло рассчитываю остаться при этом вцелости и сохранности. Однако нужно подстраховаться. Я предлагаю Леониду Иванычу отправитьартиллеристов в лес, и как можно выше - туда, где метров через двести леспереходит в кустарник, за которым - альпийские луга; стрелять же будет онсам, а я - подавать снаряды. Оказывается, не положено. Как человекгражданский, склонный к надувательствам в борьбе со всякими комиссиями, янастойчиво искушаю: "А кто узнает? Ну, кто?" Леонид Иваныч вяло возражает,что узнать могут - в том случае, если нас обоих завалит, а остальныеспасутся. Я высказываю догадку, что остаться в живых и получить за этовыговор, даже с занесением в личное дело, - не худшая участь для человека, иЛеонид Иваныч сдается: приказывает наводчику, заряжающему и подносчикуснарядов уходить в лес до кустарника. Вася от эвакуации наотрезотказывается, в его ушах еще звенит "Береги Васю", а он не за то получаетполставки, чтобы прятаться, "когда самое интересное". Для меня самыминтересным было бы сидеть дома и кормить Жулика, но Васе этого не понять.Придется его огорчить. Я предлагаю, а когда он делает вид, что не слышит,сухим и противным голосом приказываю немедленно исчезнуть, прихватив с собойнесколько лавинных зондов и лопат, - не исключено, что именно ему и троимзенитчикам придется нас откапывать. В последнее я не очень верю, но такогочеловека, как Вася, следует воодушевить, дать ему перспективу. Окрыленныйнадеждой, Вася уходит - и тут же со стороны Кушкола взлетает зеленая ракета.Нет, придется честно сказать Мурату, что он гений: за три часа переселитьшестьсот человек, и не лишь бы каких, а строптивейших на свете туристов! Я отгоняю подальше вездеход, возвращаюсь и даю Леониду Иванычупоследние инструкции: поднять и задраить капюшон, обмотать лицо шарфом,хорошенько застегнуться и в случае чего не вопить благим матом - снежнаяпыль почему-то предпочитает проникать в организм через раскрытый рот; сразуже после выстрела бежать без оглядки к опушке, а попав в снеговоздушноеоблако, не падать ниц и притворяться мертвым, а, наоборот, драться допоследнего патрона. Все, можно стрелять. - Огонь! - весело командует самому себе Леонид Иваныч. Хлопок выстрела - и мы бежим. Леониду Иванычу в его возрастефизкультура дается нелегко, я поддерживаю его, силой тащу за собой. Когда доопушки остается метров двадцать, я вижу Васю, который весьма неумелопрячется за тонкой сосной, и тут же слышу характерный рокот приближающегосяреактивного самолета - это спешит на свидание одиннадцатая, "я милую узнаюпо походочке". Рев, свист, неведомая сила сбивает меня с ног, я лечу наснег, прижимая шарф к лицу, раскрытым ртом (нос у меня уже забит, вот тебе иинструкции!) втягиваю густой, насыщенный пылью воздух и чувствую, что менязаваливает. В голове возникает невообразимый сумбур, в глазах мельтешатразноцветные шарики, но сознание меня не покидает, и я отчаянно рвусь наповерхность, каждым мускулом тела: с силой отжимаюсь от давящего снегалоктями, пытаюсь делать плавательные движения, подпрыгивать - и при этом недышать, потому что понимаю, что могу быстро задохнуться. Но мой час еще не пробил: в тот самый момент, когда от звона в ушахголова начала раскалываться, я вдруг чувствую, что путы слабеют, нахожу всебе силы выплюнуть изо рта снег и втянуть чудовищную порцию почти чтонормального воздуха. Еще несколько вдохов, звон слабеет - и я ощущаю себясидящим по пояс в снегу (все-таки заметный прогресс, не по шею, как впрошлый раз, а лишь по пояс) и вижу, как Вася, ухватившись за торчащую изсугроба руку, выдергивает Леонида Иваныча. Дышать становится все легче,догнавшее нас снеговоздушное облако рассасывается. К тому времени, какприбежала его команда, Леонид Иваныч успевает откашляться, отплеваться ипроклясть все лавины на земном шаре вне зависимости от государственнойпринадлежности. Мы убеждаемся, что кости целы, отряхиваемся (несмотря напредосторожности, снежная пыль проникла до самых потрохов) и включаемфонарики. На Васином лице - широченная, до ушей улыбка: принял боевоекрещение! И тут я вспоминаю - нашел место и время! - что за инструкции потехнике безопасности Вася не расписался и, случись с ним что, сидеть мне зарешеткой. Я грожу ему кулаком, он не понимает и пялит на меня своидоверчивые глаза. Мы плетемся к орудию, его наполовину замело. Откапываем, пересчитываемснаряды - все на месте. Я приветствую маму красной ракетой, и враспахнувшейся тьме мы видим на месте шоссе гигантскую снежную стену. Языклавины не дошел до нас, потерял силы в каких-то двухстах метрах.

ПЯТЬ НЕДОСКАЗАННЫХ СЛОВ