Автор: Зимовец Наталья Петровна

Место работы: Безыменская СОШ

Должность: учитель музыки и хореографии

Возраст: 41 год

Год разработки: 2006 год

Населённый пункт: с. Безымено

Номинация: «Сценарии мероприятий, посвящённые 65-летию

Победы в Великой отечественной войне».

Пояснительная записка.

Приближается один из самых больших, волнующих праздников нашей страны – День Победы советского народа в Великой Отечественной войне. 9 Мая 1945 года отгремели последние орудийные залпы, и фашистская Германия, принесшая неисчислимые беды советским людям, народам многих стран, капитулировала. Прошло 65 лет, но человечество всегда будет помнить эту горькую дату, начало самой страшной из войн 22 июня 1941года.

 

Цель:

 

Действующие лица и исполнители.

Четвертак Галина - Пащенко Татьяна

Комелькова Евгения - Карпенская Татьяна

Бричкина Елизавета - Краснокутская Марина

Гурвич Соня - Задвинская Ольга

Осянина Рита - Шашарук Виктория

Васков - Линник Артём

Турист 1 - Пуль Алексей

Турист 2 - Несмачная Ирина

Женщина - Коломиец Анна

Автор сценария - Зимовец Н. П., Березовская Э. М.

Художники - Зимовец Н. П., Токарь Г. А., Карпенская Т.

Костюмы - Бордуненко Н. И., Краснокутская М., Несмачная И.

Реквизит - Шевлякова О. Ю., Линник А., Пуль А.

Музыкальное

оформление - Зимовец Н. П.

Сценарий

Спектакля по мотивам повести Б. Васильева

«А зори здесь тихие».

Дата проведения – 23 февраля 2006 года.

Время проведения – 15 – 00 часов.

Место проведения – Безыменская СОШ.

На сцене декорации русской избы, в которой остановились русские солдат: с левой стороны на переднем плане сцены расположен стол и стул. На заднике, чуть ближе к центру макет русской печи с глиняной посудой, дровами, ухватом. С правой стороны сцены на заднем плане, расположена длинная скамейка, покрытая дорожкой. Между печкой и скамейкой на занавеси расположено небольшое окошко. От печки да правого угла сцены по периметру натянута верёвка, на которой располагается цветная занавеска из хлопчатобумажной ткани, но она пока присобранна.

Внизу сцены – макет небольшого скромного памятника погибшим и небольшая скамейка.

Пролог.

«Встреча».

Появляются туристы. Они читают имена и фамилии, написанные на памятнике. В этот момент по сцене в военной форме проходят девушки – герои повести. Звучит мелодия песни «Журавли».

Турист 1. Четвертак Галина, Комелькова Евгения, Бричкина Елизавета,

Турист 2. Гурвич Соня, Осянина Рита.

 

В этот момент из противоположной от памятника стороны, выходит

женщина в чёрном платке с букетом полевых цветов, и направляется к

памятнику. Это хозяйка дома, в котором во время войны проживали герои

сюжета.

Турист 1. Вы их знали?

Женщина: Да, знала.

Турист 2. Интересно, как могли такие молодые девчата погибнуть?

Женщина: На то она и война. Не щадила никого: ни молодых, ни старых, ни

мужчин, ни женщин. Это - военная история, а скорее подвиг.

Турист 1. Расскажите.

Женщина: Присаживайтесь и слушайте.

 

Идёт рассказ от первого лица – от хозяйки дома, у которой остановились

зенитчики. Действие проходит на сцене.

Эпизод 1.

«Знакомство».

Женщина: На 171-м разъезде уцелело двенадцать дворов. Немцы прекратили

налёты, но кружили над разъездом ежедневно, и командование на

всякий случай держало там два зенитных расчёта. Шёл май 1942

года. Здесь был курорт. От тишины и безделья солдаты млели, как в

парной, а в двенадцати дворах оставалось ещё достаточно молодых

вдовушек. Комендант разъезда – хмурый старшина Васков писал

рапорты по команде. Когда их число достигало десятка, начальство

сменяло опухший от веселья полувзвод.

 

В это время на сцене за столом, комендант Васков пишет рапорт.

Входит хозяйка.

 

Хозяйка: Опять рапорт пишите, не комендант, а писатель какой – то.

Васков: Шлите непьющих, не пьющих и это… Что значит по женской части…

Хозяйка: Евнухов, что ли.

Васков: Им виднее. Вопрос это конечно сложный, Марья Никифоровна. Два

отделения – это ж почти, что двадцать человек непьющих. Фронт

перетряси – и то сомневаюсь…

Хозяйка: Ну да ладно, заболталась я с Вами, пойду во двор по хозяйству.

 

Смотрит в окно, расположенное на занавеси сцены.

Хозяйка: А зенитчики – то прибыли.

Васков: С командиром прибыли?

Хозяйка: Непохоже…

Васков: Слава богу! Власть делить, это хуже нету.

Хозяйка: Погодите радоваться.

Васков: Радоваться после войны будем.

 

Из правых кулис сцены выходят пять девушек в военной форме.

Осянина отдаёт команду смирно и рапортует Васкову о прибытии.

Осянина: Товарищ старшина, первое и второе отделение третьего взвода пятой

роты отдельного зенитно-пулемётного батальона прибыли в ваше

распоряжение для охраны объекта, докладывает младший сержант

Осянина.

Васков: Та-А-К. Нашли, значит, непьющих… из расположения без моего

слова ни ногой.

Комелькова: Даже за ягодами?

Васков: Ягод ещё нет.

Бричкина: А щавель собирать можно? Нам без приправки нельзя, товарищ

старшина, отощаем.

Васков: Не дальше речки. Аккурат в пойме много его. Разойдитесь. А я вам

пока комнату оборудую.

 

Васков разделяет сцену на две половины с помощью небольшой занавески,

но так, чтобы всё происходящее на сцене было видно зрителю.

Девушки раскладывают свои вещи. Васков уходит.

Звучит негромкая музыка

Женщина: На разъезде наступила тишь да благодать, но коменданту легче не

стало. Зенитчики оказались девушками шумными и задиристыми, а

старшина ежесекундно боялся ляпнуть не то, сделать не так, а уж о

том, чтобы войти, куда без стука, не могло, быть теперь и речи, и,

если он забывал, когда об этом, сигнальный визг отбрасывал его на

прежние позиции.

 

Девушки заняты своими делами.

Комелькова развешивает на верёвке свои рубашки.

Четвертак: Что ты, Женька, все за собой бельё тягаешь. Ведь тебе за это

выговор за выговором.

Комелькова: (о себе) Красивое бельё – моя слабость. Меня и мама за это ругала,

а папа всё время говорил, что дочка красного командира ничего не

должна бояться. Я и не боялась: скакала на лошади, стреляла в

тире, а ещё играла на гитаре и крутила романы с лейтенантами. Так

не влюблялась. А потом я встретила его, своего полковника, он-то

подобрал меня, когда я перешла фронт после гибели родных.

Подобрал, поддержал, пригрел… Но вскоре по фронту поползли

слухи, его военный совет перевёл в другой полк, а меня к вам

направили. Да что я о себе да о себе, девчонки, расскажите вы о

себе. Ну, хоть ты, Галя.

Четвертак: (о себе) Ну что вам рассказать. Жила я всю жизнь в детдоме, потом,

правда в библиотечный техникум поступила, но так его и не

закончила, с последнего курса ушла вместе со всей группой на

фронт. Направили меня в зенитчицы.

Бричкина: Знаете, девчонки.… А Федот Евграфович мне сразу понравился…

Четвертак: Влюбилась, втюрилась наша Бричкина, в душку военного

втюрилась.

Гурвич: Бедная Лиза. Васков-то с хозяйкой крутит.

Бричкина: Неправда это!

Гурвич: Девочки, не ссорьтесь. Давайте я вам лучше стихи почитаю…

 

Гурвич читает стихотворение.

Осянина подходит к Бричкиной.

Осянина: Ну что ты, дурёха! Проще жить надо. Проще, понимаешь. Не знали

вы ни любви, ни материнства, ни горя, ни радости. Болтаете о

лейтенантах да поцелуйчиках, а меня сейчас это раздражает.

Комелькова: А ты пример покажи! Расскажи, что у тебя в жизни то было.

Осянина: (о себе) Из всех довоенных событий я лучше всего помню школьный

бал, на котором и познакомилась с лейтенантом Осяниным. Мы оба

были не из бойких, просто случилось так, что нас посадили рядом, а

после бала он вызвался проводить меня домой, мы даже

попрощались с ним не за руку, так, кивнули друг другу. Потом он

стал присылать мне письма и я ему ответила… А через несколько

дней мой лейтенант приехал и сказал, что отпусков больше не будет

и нам срочно надо идти в ЗАГС. Нас расписали, хоть и нехотя. Через

год я родила мальчика – Аликом назвали, а ещё через год началась

война. Сына я к родителям отправила, а сама осталась ждать мужа,

только недавно я узнала, что он погиб на второй день войны в

контратаке. Потом меня отправили в школу зенитчиков, а вот теперь

сюда. Ну, вот и всё, что я могу рассказать о себе.

Бричкина: Ну что мы всё о грустном, да о грустном…

 

Комелькова встаёт и расчёсывает длинные волосы.

Гурвич: Женя, ты русалка.

Четвертак: У тебя кожа прозрачная. С тебя скульптуру лепить можно.

Бричкина: Такую фигуру в обмундирование паковать – это ж сдохнуть легче.

Комелькова: А давайте потанцуем… Жаль только, что кавалеров нет.

Бричкина: Эх, была, ни была.

 

Звучит музыка «Утомлённое солнце». Бричкина подходит к Осяниной.

Бричкина: Потанцуем?

 

Все девушки танцуют под музыку в парах.

Четвертак: Старшина идёт!

 

Все останавливаются, строятся. Заходит Васков.

Комелькова: Товарищ старшина, потанцуйте с нами.

Васков: К, вы бы украшения эти убрали… Демаскирует.

 

Показывает на верёвку с бельём.

Четвертак: А есть такой приказ.

Васков: Какой такой приказ?

Четвертак: Соответствующий. В нём сказано, что военнослужащим женского

пола разрешается сушить бельё на всех фронтах.

Васков: Да ну вас! Свяжись только – хихикать до осени будете. Вы бы

лучше на вечерний развод шли.

 

Девушки готовятся к построению. Васков в это время уходит в

свою «комнату», садиться за стол, делает вид, что пишет,

а сам наблюдает со стороны за происходящим.

Осянина: Соня, Женя, Галя – в караул! Женя разводящая.

Васков: (мысли в слух) Что это за команды, совсем не по уставу. Ну и

дисциплина.

 

Девушки уходят. Входить хозяйка.

Хозяйка: Да не бычьтесь вы, Федот Евграфыч они вас промеж себя старичком

величают, так и глядите соответственно.

 

Эпизод 2.

«Немцы».

 

В комнату вбегает растрёпанная Осянина.

Осянина: Товарищ комендант! Товарищ старшина!

Васков: Что?

Осянина: Немцы в лесу!

Васков: Так… откуда известно?

Осянина: Сама видела. Двое. С автоматами, в маскировочных накидках.

Васков: Погоди тут, (обращается к хозяйке). - Марья Никифоровна, сходите,

передайте девчатам: команду – в ружьё: боевая тревога.

 

Хозяйка уходит.

Васков: Говоришь, в накидках, с автоматами. Разведка…

Осянина: Разведка? А что ей тут, у нас, разведывать?

Васков: Думаю, ловить их надо, пока далеко не ушли. Сейчас возьмём пять

человек из команды, и по следам, пока не остыли.

 

Васков достаёт карту, раскладывает её на столе и водит

карандашом по карте.

Васков: Так, где ты, говоришь, их видела?

Осянина: Вот тут.

Васков: Значит на этой дороге?

Осянина: Да, вот тут. А прошли мимо меня, по направлению к шоссе.

Васков: А чего ты в лесу в четыре утра делала?

Осянина: Просто по ночным делам. Знаете, товарищ старшина, есть вопросы,

на которые женщина отвечать не обязана.

Васков: Нету здесь женщин! Бьёт по столу кулаком.

Нету! Есть бойцы, есть командиры! Ясно? Война идёт, и покуда она

не кончиться, все в среднем роде ходить будем.

 

Переводит разговор.

К шоссе, говоришь, пошли?

Осянина: По направлению…

Васков: Чёрта им у шоссе делать: там по обе стороны ещё в финскую лес

сведен, там их живо прищучат. Нет, не к шоссе их тянуло…

Осянина: У них ещё тючки были.

Васков: Тючки, говоришь, у них были? Мыслю я, тол они несли. А если тол,

то маршрут у них совсем не по шоссе, а на железку. На Кировскую

дорогу, значит.

Осянина: До Кировской дороги не близко.

Васков: Зато – лесами. А леса здесь погибельные: армия спрятаться может, не

то, что два человека.

Осянина: Если так.… Если так, то надо охране на железную дорогу сообщить.

Васков: Ладно. Наши там верно уже собрались, отряд соберём и в дорогу.

 

Васков и Осянина строят отряд.

 

Васков: Товарищи, перед нами командование поставило задачу перехватить

немецкую разведгруппу. Хочу сказать вам, девчата, сразу:

противника не бойтесь. Он по нашим тылам идёт, значит, сам боится.

Но близко не подпускайте, потому, как противник всё же мужик

здоровый и вооружён специально для ближнего боя. Если уж

случилось, что рядом он окажется, тогда затаитесь лучше, только не

бегите, упаси бог: в бегущего из автомата попасть – одно

удовольствие. Ходите только по двое. В пути не отставать и не

разговаривать. Если дорога попадётся, как надо действовать?

Комелькова: Знаем, одна – справа, другая – слева.

Васков: Скрытно. Порядок в движении такой будет: впереди – головной дозор

в составе младшего сержанта Осяниной с бойцом Бричкиной. Затем в

ста метрах – основное ядро: я с переводчицей Гурвич. В ста метрах за

нами – последняя пара – Четвертак и Комелькова. Идти, конечно, не

рядом, а на расстоянии видимости. В случае обнаружения противника

или чего непонятного – сигнал подать надо. В лесу сигналы голосом

не подашь: у немца тоже уши есть, а сигнал будет такой, как селезень

птицу подзывает. Идёт на Вопь – озеро. Ежели немцы на железную

дорогу идут, им озера не миновать. Всё поняли, товарищи бойцы?

Хором: Понятно!

Васков: Младшему сержанту Осяниной проверить припасы и готовность,

через 15 минут выступаем.

 

Все уходят за сцену.

Декорации избы меняются на декорации леса.

В этот момент, звучит негромкая лирическая музыка.

Эпизод 3.

«В засаде».

Женщина: За бросок к Вопь – озеру Васков не беспокоился: на всех картах здесь топи обозначались. Раньше, чем к вечеру немцы туда не войдут. Бойцы его шагали бодро и вроде вполне соответственно: смеху и разговоров комендант не обнаружил. Перед болотом отдыхать долго не довелось, надо было скорее добраться на тот берег топи, к Вопь – озеру. Он особо за болото и боялся, тут силы нужны и сноровка. Но обошлось. Солнце уже клонилось, когда вышли к Вопь – озеру. После обеда Васков отдохнул и пошёл осматривать позиции. ближе к озеру Бричкина располагалась…

 

На сцене появляются девушки и Васков, которые расположились

в разных частях сцены: за ёлкой, за пеньком и т. д.

Васков: (улыбаясь, мысли вслух)Вот толковая девка! Наломала лапнику

елового, устелила ложбинку меж камней, даже шинелью прикрыла:

бывалый человек.

 

Прижимаясь ближе к земле, подходит к Бричкиной.

Откуда будешь, Бричкина?

Бричкина: С Брянщины, товарищ старшина.

Васков: В колхозе работала?

Бричкина: Работала, а больше – отцу помогала, он лесник, на кордоне мы жили.

Васков: ничего не заметила?

Бричкина: Пока тихо.

Васков: Ты всё примечай, Бричкина. Кусты, не качаются ли, птицы не

шебаршатся ли. Человек ты лесной, всё понимаешь.

Бричкина: Понимаю.

Васков: Вот-вот… (напевает) «Лиза, Лиза, Лизавета, что ж не шлёшь ты мне

привета, Что ж ты дроле не поёшь, аль твой дроля не пригож». Это

припевка в наших краях такая.

Бричкина: А у нас…

Васков: После споём с тобой, Лизавета. Вот выполним боевой приказ и

споём.

Бричкина: Честное слово?

Васков: Ну, сказал ведь.

Бричкина: Ну, глядите, товарищ старшина. Обещались.

Васков, передвигаясь по-пластунски направляется к Четвертак.

Женщина: Ничего он ей не ответил, но улыбался, пока на запасную позицию не

вышел. Тут он стал искать, куда запряталась боец Четвертак.

 

Четвертак сидит под деревом, укутавшись в шинель.

Васков: Ты чего скукожилась, товарищ боец?

Четвертак: Холодно..

 

Васков кладёт ладонь её на лоб.

 

Васков: Жар у тебя, товарищ боец. Вот оно, болотце-то, вот он, сапог

потерянный. (наливает из фляги) Так примешь или разбавить?

Четвертак: А что это?

Васков: Микстура. Ну, спирт, ну?

Четвертак: Ой, что вы, что вы…

Васков: Приказываю принять.

 

Четвертак пьёт кривясь.

Четвертак: Голова у меня… побежала!...

Васков: Завтра догонишь. Ну я дальше пополз.

 

Ползёт к Гурвич. Она сидит на пеньке и держит в руках

небольшой сборник со стихами. Негромко читает.

 

Васков: Ты что это вслух читаешь?

Гурвич: Так ведь это поэзия.

Васков: Ну, всё равно потише, зори-то здесь тихие и потому слышно аж за

версту.

Бричкина: Товарищ старшина, смотрите, кусты колыхнулись…

Двое вышли, в пятнистых, серо-зелёных накидках.

Васков: Там ещё кто-то. Они не одни, считайте.

Гурвич: Три, пять.

Осянина: Восемь, десять.

Бричкина: Шестнадцать, шестнадцать, товарищ старшина.

Женщина. Немцы по одному вышли из кустов, и пошли дальше, не заметив

ничего странного.

Васков: Стало быть, их шестнадцать. Осянина, отводи немедленно бойцов на

запасную позицию. Скрытно, чтоб скрытно! Ползком, товарищ

младший сержант. Теперь покуда что ползком жить будем.

Бричкина, останься. Веселей дыши, Бричкина. Это ж даже лучше,

что 16 их, поняла? Дорогу назад хорошо помнишь?

Бричкина: Ага, товарищ старшина.

Васков: Гляди: левее фрицев сосняк тянется. Пройдёшь его, опушкой

держись вдоль озера.

Бричкина: Там, где вы хворост рубили?

Васков: Молодец, девка! Оттуда иди к протоке. Напрямик: там не собьёшься.

Бричкина: Да знаю я, товарищ..

Васков: Погоди, Лизавета, не торопись. Главное дело – болото, поняла?

Бродок узкий, влево вправо – трясина. Ориентир – берёза. От берёзы

прямо на две сосны, что на острове.

Бричкина: Ага.

Васков: Там отдышишься малость, сразу не лезь. С островка целься на

обгорелый пень, с которого я в топь сигал. Точно на него цель: он

хорошо виден.

Бричкина: Ага.

Васков: Доложить старшему обстановку. Мы тут фрицев покружим

маленько, но долго не продержимся, сама понимаешь.

Бричкина: Ага.

Васков: Винтовку, мешок – всё оставь. Налегке дуй.

Бричкина: Значит, мне сейчас идти?

Васков: Слегу перед болотом не позабудь.

Бричкина: Ага, побежала я.

Васков: Дуй, Лизавета батьковна.

 

Бричкина, прижимаясь ближе к земле, покидает сцену.

Звучит тревожная музыка, но не громкая.

Васков и оставшиеся девушки находятся на своих прежних местах.

Женщина: В то время, когда Васков уводил команду на запасные позиции, Бричкина бежала в сторону 171 – го разъезда, стараясь как можно быстрее вызвать подмогу. До болота добралась быстро. Перед тем, как лезть в дряблую жижу, она затаённо прислушалась. На этот раз никто не шёл впереди. И Лиза с трудом, задыхаясь и раскачиваясь, продвигалась вперёд. Но не грязь, не холод, не живая, дышащая под ногами почва были её страшны. Страшным было одиночество, мёртвая загробная тишина, повисшая над бурым болотом.

Огромный бурый пузырь гулко вспучился перед нею. Это было так неожиданно, что Лиза инстинктивно рванула в сторону. Всего на шаг в сторону, а ноги сразу потеряли опору, повисли где-то в гулкой пустоте. Давно накопившийся ужас вдруг разом выплеснулся наружу, острой болью отдавшись в сердце. Пытаясь, во что бы то ни стало, удержаться, выкарабкаться на тропу, Лиза всей тяжестью навалилась на шест. Сухая жердина звонко хрустнула. Земли не было. Ноги медленно тащили вниз, и Лиза, задыхаясь, извивалась в жидком месиве. А тропа была где-то совсем близко, шаг, полшага, но эти полшага уже невозможно было сделать.

Лиза долго видела синее прекрасное небо. Последние слова она произнесла, хрипя, выплёвывая грязь, и всё тянулась к небу, тянулась и верила.

Над деревьями медленно всплывало солнце, и Лиза в последний раз увидела его свет – тёплый, нестерпимо яркий, как обещание завтрашнего дня. И до последнего момента верила, что это завтра наступит и для неё.

 

Женщина встаёт и повязывает алую ленточку на звёздочку,

расположенную на памятнике.

О её смерти никто не знал, вся команда спокойно брела по лесу.

 

Васков: Курить до тоски хочется, потому как третий, поди, час по скалам да

по рощам лазаем. Дайте-ка, девчата, мой кисет!

Осянина: Забыла! Федот Евграфыч, миленький, забыла!..

Гурвич: Я принесу! Я знаю, где лежит!...

 

Гурвич убегает за кулисы.

Васков: Куда, боец Гурвич?... Переводчик!... Ладно, тут, подождём, хоть бы

не попалась…

 

слышен негромкий крик.

Васков: Это случайно не Гурвич крикнула?

 

Васков убегает на крик.

 

Женщина: Далёкий. Слабый, как воздух, голос больше не слышался, но Васков

всё ловил и ловил его, медленно каменея лицом.

Ждали немцы Соню или она случайно на них напоролась. Соня

тускло смотрела в небо полузакрытыми глазами, а гимнастёрка на

груди была густо залита кровью.

 

Женщина повязывает вторую алую ленточку.

Появляется Васков. Он снимает пилотку.

Васков: Значит, нет больше Гурвич, убили её фрицы… Я её в ложбинке

схоронил, за скалами, после войны, памятник ей поставим… Вот

сапоги принёс. Четвертак босая как-никак. Обуй.

Четвертак: Нет, я не буду!

Васков: Обувайся. И без переживаний давай: немцы ждать не будут! Не в

цацки же играем. О живых же думать надо, на войне только этот

закон. Разведать надо местность. Со мной идёт боец Четвертак.

Здесь – Осянина старшая. Задача следом двигаться на большом

расстоянии, чуть что – отступать.

Васков и Четвертак уходят.

Женщина: Галя уже не думала ни о чём, кроме Сони. Перед её глазами стояло

серое заострённое лицо, полузакрытые мёртвые глаза, затвердевшая

от крови гимнастёрка. Они шли молча.. хрустнула впереди ветка под

тяжёлой ногой.

 

За сценой крик Васкова

 

Васков: В кусты!

 

Слышна автоматная очередь.

Женщина: С десяти шагов ударил в тонкую, напряжённую спину автомат. Галя

с разлёту сунулась лицом в землю.

 

Турист 1 повязывает третью алую ленточку на памятник.

Появляется Васков, держа в руках пилотку

Осянина: Фёдот Евграфыч.

Комелькова: Товарищ старшина! Федот Евграфыч.

Васков: Ну, что вы, девчата, что вы. Эх, девчонки вы мои, девчонки.

Съели-то хоть кусочек, спали-то хоть в полглазка?

Осянина: Не хотелось, товарищ старшина.

Васков: Да какой я вам теперь старшина, сестрёнки! Я теперь вроде как

брат. Вот как Федотом и зовите, или Федей, как маманя звала…

Комелькова: А Галька?

Васков: Погибли наши товарищи смертью храбрых. Четвертак – в

перестрелке. А Лиза Бричкина – в болоте утопла. Не зря погибли:

сутки выиграли. Теперь мой черёд сутки выигрывать. И помощи не

будет, немцы идут сюда. Так давайте помянем сестрёнок наших, а

там – бой надо будет принимать. Последний, по всей видимости.

Вы, почему приказа ослушались?

Комелькова: Как ослушались?

Васков: Я вам приказал в случае чего, ну если долго меня не будет

отступать.

Осянина: Мы и отошли, Федя.

Васков: До первых людей отступать. А теперь собирайте ваши вещи и

отступайте, лесами.

Комелькова: А как же вы, Федя?

Васков: Хватит! Мне тех троих до конца жизни хватит! Понимаете?

Осянина: Мы тебя не оставим одного на погибель.

Васков: Отходите, а то под трибунал отдам.

Вместе: Отдавай!

 

Слышен взрыв гранаты.

Осянина падает. Её подхватывает Комелькова.

Комелькова: Товарищ старшина! Рита!

Васков: Чем?

Осянина: Гранатами…

 

Комелькова бережно кладёт Осянину на землю,

а сама убегает за сцену с автоматом.

Васков: Ничего, Рита, ничего… Он поверху прошёл. Заживёт.

Осянина: Иди туда, Женька там.

Васков: Сейчас в заросли тебя спрячу.

 

Васков оттаскивает Осянину к дереву

 

Уводит она их от нас, в лес уводит.

 

Васков пытается перебинтовать рану Осяниной.

Женщина: Женя верила в себя всегда, и даже сейчас, уводя немцев от

Осяниной, ни на мгновенье не сомневалась, что всё кончится

благополучно и даже когда первые пули ударили в бок, она просто

удивилась. Ведь так глупо, так несуразно и нелепо было умирать в

19 лет, а немцы ранили её вслепую, сквозь листву, и она могла бы

затаиться, но она стреляла до тех пор, пока не закончились

патроны.

 

Слышна автоматная очередь.

Васков бросается на помощь Камельковой.

Немцы добили её в упор, а потом долго смотрели на её гордое и

прекрасное лицо.

 

Турист 2 повязывает алую ленточку на памятник.

Рита знала, что рана её смертельна. Пока боли почти не было,

только всё сильнее ныло в животе, и только всё сильнее хотелось

пить. Вскоре вернулся Васков.

 

Васков возвращается в сильном потрясении.

Осянина: Женя погибла?

Васков: Мешков наших нет. Ни мешков, ни винтовок. Либо с собой

унесли, либо спрятали где.

Осянина: Женя сразу…умерла?

Васков: Сразу. Они ушли. За взрывчаткой видно. Когда я по лесу ходил,

видел, где они её прячут. Не победили они нас, понимаешь? Я ещё

живой, меня ещё повалить надо.

Осянина: Болит?

Васков: Здесь у меня болит. Так болит! Положил ведь я вас, всех пятерых

положил, а за что? За десяток фрицев?..

Осянина: Ну зачем так… Всё же понятно, война…

Васков: Пока война, понятно,… а потом, когда мир будет? Что ответить,

когда спросят, ведь всех я вас со смертью оженил.

Осянина: Не надо. Родина ведь с каналов начинается. Мы ведь её защищали.

Сначала её, а уж потом каналы.

Васков: Да ты полежи покуда, я вокруг погляжу, а то наткнутся – и конец

нам. На, возьми. Два патрона, правда, осталось, но всё-таки

спокойнее с ним.

Осянина: Погоди! Помнишь, я у разъезда на немцев наткнулась? Я тогда к

маме бегала, сыночек у меня там, три годика. Аликом зовут,

Альбертом… мама больна очень, но долго не проживёт, а отец мой

без вести пропал

Васков: Не тревожься, Рита, понял я всё.

Осянина: Спасибо тебе.

Васков: Ты полежи, я сейчас, я сейчас вернусь.

 

Васков берёт котелок и уходит. Рита стреляет в себя.

Женщина: Вскоре Васков почувствовал, чем расслышал этот слабый,

утонувший в ветвях выстрел. Рита выстрелила в висок, но крови

почти не было.

Васков возвращается и на руках уносит Осянину за кулисы.

Схоронил он её и побрёл на встречу немцев. Он не

кружил, не искал следов, а шёл прямо, как заведённый, где утром

обнаружил немцев.

 

Васков появляется весь измученный и обессиленный.

Его взгляд полон ненависти к фашистам. В руках у него автомат

 

Васков: Что взяли, да?.. пять девчат было, всего пятеро! А не прошли вы,

никуда ни прошли, и сдохнете здесь, сдохнете все. Лично перебью

каждого, лично, если начальство помилует! А там – пусть судят

меня! Пусть судят!..

 

Слышны автоматные очереди. Васков, стреляя, отходит за кулисы.

Эпилог.

«Память».

Звучит песня «Журавли».

Женщина: Вот так это было.

 

Женщина вешает пятую алую ленточку на памятнике

и поправляет цветы.

Пауза.

Женщина гладит табличку с надписью и произносит вслух.

Четвертак Галина.

Комелькова Евгения.

Бричкина Елизавета.

Гурвич Соня.

Осянина Рита.

 

В этот момент девушки проходят по сцене и выстраиваются в одну шеренгу.

Турист 1: Оказывается, и здесь когда-то была война…

Турист 2: А зори здесь действительно тихие и чистые, как слёзы.

 

Занавес закрывается.