Глава 6. Лицом к лицу с Волшебником Вистлфилда

 

Наконец, наступил вечер пятницы. Другие сотрудники направлялись домой, в начавшиеся выходные, а мы, в количестве двенадцати человек, занимали места в трех машинах для путешествия к Монро. Я не знал никого из них, будучи новым сотрудником в организации, дававшей работу примерно пяти сотням людей. Мы были странной компанией - мужчины и женщины, юные и старые, очень консервативные - в основном, технари-профессионалы. Не станешь ожидать от таких людей оживленного разговора о Мистере Путешествия-Вне-Тела. Я был впечатлен тем, что рядом со мной работает столько людей с мировоззрением, открытым новому.

 

Как всегда, всё неожиданное требовало немедленного переосмысления. Видимо, пребывание в течение последних семи лет в среде серьезных людей, ученых, исподволь повлияло на мое восприятие людей. Очевидно, мои алгоритмы анализа содержали ошибки. А это было серьезной проблемой. В течение нескольких секунд я разработал черновик плана по исправлению своих оценок людей и решил обратить на этих людей особое внимание.

 

Большинство были настроены скептически, а одна дама даже несколько напугана. Тем не менее, интерес был виден у всех, и никто не знал чего же ожидать. Все беспрерывно нервно болтали. Со стороны все выглядело слишком возбужденно и бессмысленно. Я молчал, как всегда. Скорее я был сторонний наблюдатель.

 

Кипящие эмоции или возбуждение ничего мне не говорили, и я не мог понять тех людей.

Казалось, случайные и иррациональные чувства руководят их жизнью, ну, или, по крайней мере, оживляют ее. Неопределенность влияла на них весьма странным образом.

 

В то время я не представлял, что на самом деле они были нормальными людьми. Годы учебы и отсутствие усредненного социального общения подвели мои понятия о том, что есть нормально далеко в сторону от так называемой середины. Спок виделся мне нормальным, тогда как остальные члены команды Энтерпрайза казались безнадежно-пустоголовыми, счастливо не понимающими этого. Я тяжело вздохнул: "Да, вечерок, похоже, будет знатный.", - подумал я, - "в куче с этими чудаками, на чудаковатой экскурсии познакомиться с мистером Чудаком. Как оказалось, кроме людей, с которым я приехал, ничего чудаковатого во всей истории не было, и этот вечер изменил меня и мою жизнь навсегда.

 

Боб Монро жил в имении Вистфелд на пятистах акров земли с озерами, лесом и полями.

Большое поместье возвышалось на верхушке холма, и полдюжины лошадей, амбар, да два небольших озера довершали открывавшийся вид. Мне стало очевидно, что мистер Монро был богатым человеком. Мы медленно двигались по полумильному подъезду к дому, обнесенному свежевыкрашеной белой оградой. Несколько лошадей пробежали рысцой мимо нас.

 

"Ух, ты, выглядит классно", - подумал я. "Видно наверняка, что этот парень не бедный бредящий лунатик." Продолжал я анализировать: "Чудаковатые книги не приносят дохода, и не похоже, что главный мотив в написании книги - одурачивание наивняка и выуживание денег". Тем не менее, я отложил окночательное решение до тех пор, пока я не встречусь с ним лицом к лицу.

 

Машина остановилась перед домом. Несколько больших собак преградили нам дорогу. Два Долматинца и большая немецкая овчарка энергично оповещали о чужаках на подъезде к дому. Мои попутчики полагали, что разумнее остаться в машине и убедиться в дружелюбии собак. Чушь! Эти люди ужасно странные, как испуганные дети. Мне было любопытно, почему они вели себя так странно, что могло случиться в их жизни, чтоб они стали столь неуверенными в себе. Собаки лают на чужаков, потому что они собаки. И ничего больше это не значит.

 

Я быстренько выскочил из машины поздороваться и погладить собак. Моментально три языка облизали меня, а хвосты мотались мне в приветствие. У нас была любовь с первого взгляда. Они вели себя так, словно последние несколько недель их никто не приласкал.

 

Было приятно стоять на земле, а не сидеть сдавленным в машине. Да и быть окруженным разумными созданиями было не менее приятно. Немедленно я смог сосредоточиться. Должен заметить, что оказаться нос к носу с собаками не было ни смелостью, ни глупостью. Собаки, без сомнения, были дружелюбны. Мне было не понятно, почему такая очевидная вещь не была видна всем остальным. Я подозревал, что или мои попутчики не имели представления о собаках, или один из них боялся собак и его страх воздействовал на всю группу.

 

Тем временем уже все вышли из машин и с любопытством оглядывались вокруг, ожидая, что же последует дальше. "Пожалуй, мне не следовало одевать старые джинсы", - сказала одна из дам обеспокоенно. Было видно, что она смущена элегантностью имения Монро. Все три присутствующие женщины рефлективно полезли в сумочки за инструментами для наведения красоты. "Почему они всегда ведут себя таким образом?" - спросил я себя. "Неужели не понятно, что нет никакой разницы?" Всегда было любопытно и сколько-то удивительно наблюдать людей, внутренне ведомых ирациональными мыслями. "Безумие, взращенное социумом" было предметом моего многолетнего любопытства. Откуда оно берется? Абсурдное и нелогическое поведение, обусловленное социальными и культурными нормами. Некоторые можно назвать наивными, как "срочное припудривание носа". Другие же более агрессивные, от несколько отталкивающих до полностью разрушительных. На первый взгляд социальное безумие вызывалось страхом и основанными на нем эмоциями.

 

Я никогда не испытывал ничего подобного. Тем не менее, интуиция подсказывала, что дело плохо, поскольку приходилось признать отсутствие здорового рационализма в обществе. Тем не менее, любопытство брало свое и информация откладывалась в уме сама по себе. У меня не было чувства превосходства. Не было желания сравнивать. Я бесстрастный наблюдатель с ненасытным любопытством - вот и всё. Я был не лучше или хуже других. Мы были разные. Казалось, я родился вечным аутсайдером - и мне это нравилось. Аутсайдеры имеют более объективный и беспристрастный взгляд. А для ученого нет ничего важнее ясной логики и объективности. Быть не похожим на других, иметь взгляд со стороны, было моим обычным состоянием. Пожалуй, это было мое преимущество. Это было моим естеством.

 

Тут мои мысли о характеристиках и причинах нелогичного социального поведения отодвинуло нечто более важное. Большие белые двери поместья Вистлфильд начали распахиваться. Разговоры немедля прекратились на середине предложений. Все головы повернулись в молчаливом ожидании.

Тот самый, Поразительный Человек-Вне-Тела вот-вот предстанет перед нами во плоти и крови. Сейчас станет ясно, на сколько чудаковат этот человек. И вот мистер Монро показался в дверях.

 

На секунду или две он замедлился - словно четко понимал, что людям необходимо рассмотреть и изучить его, будто пойманного инопланетянина или животное в зоопарке. Он смотрел в толпу безымянных лиц, которые молча глазели на него в ответ. Выдержав короткую паузу он вышел на элегантную каменную террасу. В нем была уверенность и осознанность происходящего. Он не выглядел, как типичный южный полковник Сандерс. (Мне вспомнился только он, как образец южного джентльмена) Не было белого костюма, широкополой шляпы и галстука-тесьмы, завязанного бантом. Напротив, он выглядел ненапряженно, просто и дружественно, скорее как его собаки, нежели его дом.

 

Роберт Монро оказался грузным человеком среднего роста, с широкой улыбкой и огоньком в глазах. Глядя на него и другим становилось просто и легко. Он поздоровался с каждым из нас лично, словно опытный политик, подшучивая и рассказывая анекдоты. "Этот парень мог бы быть Сантой Клаусом" - подумал я с легким смешком: "Веселый старый эльф, проводящий лето за потягиванием мятного джулепа на своей веранде." "Чему это ты улыбаешься?" - спросил он добродушно, внезапно обратившись ко мне.

 

Он смотрел прямо на меня с понимающей, озорной усмешкой. На миг меня охватило ощущение, что он прочитал мои мысли и видение Санта-Монро позабавило его. "Да так, ничего" - ответил я, по-школьному уходя от вопроса. Прежде, чем он отреагировал, я продолжил маневр уклонения и задал свой вопрос. "Как и когда ты впервые вышел из тела?" До этого момента никто не был так прям. А я всегда такой, не умею по-другому. Все притихли и сосредоточились, каждый внимательно слушал.

 

"Это просто случилось", - сказал он. "Просто начало происходить около пятнадцати лет назад, безо всяких видимых причин" "Как ты отреагировал на этот опыт?" - продолжал я без паузы. "Подумал, что, наверное, схожу с ума", - ответил он. Сначало было беспокойство, но я не мог остановиться и продолжал экспериментировать, так уж я устроен. Он посетил психолога, психиатора, и парапсихолога. Все они нашли Монро совершенно здоровым, что было приятно и вселяло уверенность в себе. Ненароком Монро наткнулся на измененное состояние сознания, а в результате получил выход в бОльшую реальность, собрал удивительные доказательства на основе котролируемых опытов и с помощью парапсихолога. Поскольку это не повредило его психическому и психологическому здоровью, он с воодушевлением продолжал изучать и документировать необычный опыт, и как результат, научился его контролировать.

 

"Какие подтверждения, дающие доказательство, уже собраны?", - выпалил я.

"Почти все можно найти в книке", - сказал Монро, - "главным образом, дистанционное видение."

"Что такое дистанционное видение?" - был мой следующий вопрос.

"Паранормально полученные данные с помощью внетелесного состояния, с целью сбора информации о конкретном объекте. Тело в этом не участвует."

"Ага, понятно." - притих я, видя очевидную глупость моих вопросов.

 

Как только я умолк, у остальных появился шанс вмешаться нашу личную беседу. Застенчивость гостей, как ветром сдуло. Под конец Монро повел нас посмотреть помещение, где, в скором времени, ему бы хотелось создать лабораторию для изучения измененных состояний сознания. Его острое желание узаконить неожиданно случившееся с ним было очевидно. Было важно уничтожить стигму чудаковатости и странности, получив подверждение науки, если она примет его опыты серьезно. Его убежденность и серьезность планов, подтверждались желанием вложить деньги в то, во что он верил. Он ничего не изображал и не заискивал. Он честно был заинтересован в истинной науке. Он не искал признания, денег или славы. Он хотел только законного места в науке.

 

Монро был успешный местный бизнесмен. Кроме того, возглавлял растущую кабельную телевизионную компанию. На мой взгляд он был в полном уме, здравомыслящий, котролировал себя и был консервативен. Самое главное, в нем была рациональность. У него был инженерный склад ума. По сравнению с технарями, кто засыпал его вопросами, Монро был откровенен, точен в выражениях и спокоен. Его ответы на сыпавшиеся сумбурные вопросы только подтверждали, что он хорошо воспитанный и терпеливый человек. Ни обстоятельства его жизни, ни его внешний вид и поведение никогда бы не дали повода подумать, что это человек написал книгу о внетелесных приключениях.

 

И тут последовало предложение, устоять которому я не мог. Скользя взглядом по рассевшимся на террасе позади зарождающейся лаборатории гостям, Монро бросил нам вызов. "Вы научно-технический народ, не так ли?", - прозвучал риторический вопрос. В ожидании к чему же он клонит, мы начали мотать головами и бормотать что-то в подтверждение. "Я ищу нескольких заядлых ученых и инженеров", - продолжил он. "Кого-то с солидным профессиональным опытом, готового помочь мне исследовать внетелесный опыт с научной точки зрения, чтоб в дальнейшем представить его ученым.

 

"Вот почему он пригласил нас. Здорово!", - подумал я с нетерпением. Тут же я вскинул руку,(натренированное рефлесорное движение, как результат более чем двадцати лет студенчества). Удержаться было бы против моей воли. Выглядело так, что я не мог начать отвечать не подняв руку вверх. Монро с любопытствующей улыбкой посмотрел на мою развевающуюся над головой руку. Получилось несколько по-дурацки. Опустив руку я сказал:"Я - физик и очень интересуюсь твоими исследованиями состояния измененного сознания. Готов помогать научно легализовать исследования. В обмен хотел бы научиться выходу из тела и измененному состоянию сознания."

 

Тут же с другой стороны террасы раздался еще одни голос. "Я - инженер электрик, очень бы хотел работать с тобой... если ты согласишься учить меня тому, что знаешь сам." Я вытянулся посмотреть на говорившего, молодого человека несколько постарше меня. Мы были не знакомы и приехали сюда на разных машинах. Монро напряженно посмотрел на нас. Последовала длинная пауза со скрытым смыслом, пока он оценивал ситуацию и прикидывал варианты. Все замерли в ожидании.

 

Думаю, Монро предпочел бы получить в штат ученых постарше, со сложившимся именем. Кого-то более зрелого, с установившейся репутацией, дающей моментальное доверие к его дейстиям. Но нам обоим было ясно, что такие ребята, скорее всего, или не заинтересуются, или не захотят работать в обмен на учебу. Заработанная репутация вынуждает постоянно думать о ней и защищать ее. Такие люди не могут себе позволить быть замешаными в чем-то неясном и даже сомнительном, что может увести их от спокойного центра. Ученые, не смотря, а скорее в противоложность, репортажам в прессе, в своем большинстве трусоваты. Успех и незыблемость положения зависит от экспертной оценки коллег, а коллеги с серьезными именами в научной среде, скорее всего, отнесутся к измененному состоянию сознания и внетелесному опыту, как к интеллектуальной прокаженности. И прежде Монро ударялся о каменную стену узости мышления, и, видимо, поэтому он стремился к уважительному признанию. Он быстро оценил его шансы на успех.

 

В конце концов он прервал затянувшуюся тишину. "Какое у вас образование?". У второго волонтера, Денниса Меннерича, был Мастер, инженер-электрик. "ОК, по рукам! Позвоните мне через несколько дней, чтоб назначить встречу!", закончил он уверенно. Он протароторил номер телефона. Перешли к другим вопросам. Мое внимание рассеялось.

 

Внутри назревало некоторое волнение, насколько я вообще мог быть взволнован. Накотила легкая волна ожидания. Куда это все приведет? Чему по сути он может нас научить? Каков его учебный метод? Какие научные протоколы лучше использовать? Что за сведения мы будет собирать? Что конкретно надо будет измрять? В моем уме роились сотни вопросов. Что если все это окажется дребеденью? Если я увижу, что ему на самом деле наука не важна, придется откланятся по-быстрому, хотя, тут не должно быть проблем.

 

Вечер прошел много лучше, чем можно было ожидать. Наконец представлялась возможность изучать измененное состояние сознания - мой давнишний интерес. Просто до этого было не ясно с чего начать. "Кажется, что это исключительная возможность. Ну, посмотрим, я буду ждать что из данной затеи выйдет, если вообще, что-то получится." Тогда мне было не известно, что моя жизнь развернется на 180 градусов. Странное и неожиданное (все, конечно, в научных пределах) готово было превратиться в нечто привычное, как дыхание.

 

Спустя несколько дней я позвонил по телефону, нацарапанному на бумажном клочке во время разговора с Монро в ту ночь. Записывал телефон в темноте, но тогда виделось, что номер можно разобрать. И еще раз набрал номер.

На том конце никто не отвечал. Позже сделал еще попытку, ответа не было. На следующий день и день спустя было тоже самое. Нет ответа. Нет ответа. Нет ответа. До конца недели звонить не стал. На следующей недели попробовал позвонить снова. Нет ответа. Я решил, что тройка это восьмерка и позвонил еще. Нет ответа.

 

В справочном телефона Монро не было. Прошло еще несколько дней. Со дня визита прокатилось две недели. Я набирал тройку, пробовал восьмерку... минутку... послышался чей-то голос... черт побери, автоответчик! втоматический голос не указывал имен. Я оставил сообщение. Никто не перезвонил.

 

Через пару дней я решил предпринять еще одну попытку. Вежливый женский голос прозвучал неожиданным сюрпризом. "Алло", - от удивления я колебался секунду. Надо же, живой человек! Класс! "Могу я говорить с мистером Монро?".

"Какова тема, что тебя интересует?", - спросила она вежливо.

И тут я понесся. "Это дома Роберта Монро?"

Да. А кто его спрашивает?

- С огромным облегчением от того, что разговор завязался, я быстро рассказал о себе и сообщил, что мистер Монро просил позвонить ему через несколько дней - и с того времени уже прошло две с половиной недели.

"Минутку", - произнес женский голос.

"Наконец-то, наверняка он обрадуется, услыхав меня." Представлялось, вдруг он беспокоится, что я передумал.

Тогда показалось, что он был воодушевлен, хотя и несколько в сомнении, возможностью запуска лаборатории.

На другом конце послышалось: "Привет." Говорящий не показал, что узнал меня. Может быть она ему не сказала обо мне, рассуждал я.

"Это Том Кемпбелл. Несколько недель назад у нас была беседа на террасе позади лаборатории. Я - физик, ты просил меня позвонить."

"Что?", - сказал он. "Физик? Какова область физики, которой ты занимаешься?" Что за странные вопросы? По его голосу было понятно, он не понимал с кем говорил. Он или не помнил о чем мы договорились, или притворялся, что не помнит? Было видно, что отсутствие моего звонка его не волновало.

Мне пришлось описать визит и наш договор.

"А, этот физик," - с театральной интонацией в голосе произнес он. "Напомни, как тебя зовут?" Я представился заново.

"Как мне помнится, с тобой был еще один парень?"

"Да, его зовут Деннис", - быстро ответил я и замолчал.

"Было бы неплохо, чтоб вы оба приехали сюда в следующий четверг", - предложил он после короткой паузы.

"Да, мне подходит. Я свяжусь с Деннисом и перезвоню."

"Просто приезжайте, нет нужды созваниваться. Приезжайте вместе прямо в лабораторию к семи. Договорились?" "Дорогу сюда помнишь?"

"Да, конечно, помню. Тогда до четверга, вечером в семь, в лаборатории.", - ответил я и остановился, чтоб быть уверенным, правильно ли я его понял.

"ОК.", - сказал Монро и повесил трубку. Казалось, он слегка раздражен тем, что я повторял за ним что и как мы договорились. Любопытно, откуда ему было известно, что Деннис захочет и сможет приехать в четверг? Во всяком случае, я этого не знал. Откуда в нем уверенность как оно сложится? Ответа у меня не было.

 

Должен ли отправиться к нему один, если Деннис не сможет в четверг? Не видно, чтоб ему сильно хотелось браться за дело. Или... у него что-то иное на уме?. "Нда, разговор получился довольно странный", - прикидывал я.

 

Со временем, рассеянность Монро и его знание многого наперед, станут для меня привычным делом. Он всегда знал суть дела, и всегда и во всем на несколько шагов впереди всех остальных. В отличии от меня ему не было нужды ждать фактических подтверждений происходящего.

 

На следующее утро я поделился с Деннисом моими впечатлениями. "Без проблем,"- сказал он. Деннису, как и мне, было странно, что Монро, похоже, знал, что в четверг мы оба будем в лаборатрии. В некотором смущении мы оба пожали плечами. "Спроси ты меня вчера или на прошлой неделе, я бы точно отказался.", - добавил он подумав. Но вот только что обстоятельства переменились, и в четверг я свободен." Я твердо знал, впереди нас ждут интересные приключения.

"На чем поедем?", - спросил Деннис.

"Я думал поехать на мотоцикле. Хочешь, поедем вместе?"

"ОК. У есть шлем, с тех пор, как у меня был мотоцикл."

"На моей четырехцилиндровой Хонде вдвоем будет вполне удобно."

"Отлично," - Деннис был доволен, - "думаю, нас ждет много интересного."

"Похоже, Деннис не из трусливого десятка." "Мы, практически, не знакомы, и он готов усесться со мной на мотоцикл? Кто знает, решиться ли он еще раз на такое?", - усмехнулся я.

Деннис объяснил, как добраться до его дома, и мы договорились, что я буду у него в 6:15 вечера в четверг.

 

Глава 7. Приключение начинается!

Путешествие в Вистлфилд частью проходило по хайвей, частью — по второстепенным дорогам. Большая часть пути приходилась на новую автомагистраль, по которой ещё мало ездили. Мне нравился мотоцикл, нравилась скорость, нравилось ускорение. Нравилось управлять этой мощью. Нравилось ощущать себя живым. Нравилось быть сфокусированным в настоящем моменте, а это всегда появляется при езде на большом мотоцикле. Ты, машина, окружающая среда и то, что ждет впереди — все спрессовано в плотный пакет, общую судьбу. Захватывающе. За спиной сидел Дэннис, и я решил ехать аккуратно и не разгоняться выше скорости 85 миль в час. Было бы безответственно, невежливо и не по-дружески проявить такое безразличие к чужой жизни.

 

На скорости 120 миль в час мотоцикл был надежен, как гранит и мягок в управлении, как шелк. Его стихией была скорость, и я наслаждался ей. Мотоциклы я водил еще с подросткового возраста. С этим байком у меня была любовь с первого взгляда — самый большой, лучший и самый быстрый. Дэннис оказался бесстрашным парнем — ни разу не пожаловался и даже не вздрогнул, кроме того раза, когда на скорости 80 миль в час у нас порвалась цепь и ему чуть не оторвало несколько пальцев. Чудом пронесло — но в юности это все равно, что никогда и не бывало, и после этого мы продолжали, как ни в чем не бывало. Дэннис был всегда готов к поездке и расслаблен. Верхом на нашем стальном скакуне мы долетели до Вистфилда меньше, чем за полчаса.

 

После обычных процедур знакомства, мы быстро договорились о графике работы. Мы с Дэнисом будем приезжать в лабораторию два-три раза в неделю и, иногда, на выходных. Примерно в течение часа мы будем работать: настраивать оборудование, паять провода, разрабатывать измерительные приборы — в общем, создавать лабораторию. Через некоторое время к нам будет приходить Монро — тогда-то и начнется самое интересное.

 

Под руководством Боба Монро, мы с Дэннисом начали систематическое исследование изменённых состояний сознания, стремясь к получению надежных и воспроизводимых результатов. После нескольких часов, проведенных в исследованиях, Боб приглашал нас в дом для дискуссий, общения, планирования, а иногда для встреч с теми, кто исследовал другие подобные области реальности. Часто к нашим беседам присоединялась его жена Нэнси, неизменно вежливая и гостеприимная хозяйка. Дэннис и я были сильно увлечены исследованиями за гранью известной науке реальности, и наше состояние постоянного изумления неизменно забавляло ее.

 

Казалось, что Боб знал в округе всех, кто испытывал необычные состояния или исследовал их. Все они раньше или позже приезжали в Вистлфилд, чтобы встретиться с Бобом и поделиться с ним своими результатами. Он, как магнит, притягивал к себе всех участников этого разобщённого сообщества исследователей необычного, экспериментаторов и работающих на дому чудаков. Видимо, они ценили его прямую манеру общаться и открытый ум. В Вистлфилде всё было честно и без обмана.

 

Благодаря репутации Боба, а также вследствие принципов работы лаборатории и её репутации, к нам постоянно приходили необыкновенно интересные посетители. Я был поражен, что хорошо образованные, здравомыслящие люди, иногда с весьма впечатляющим ученым званием, относились более чем серьёзно к области, которой мы занимались. Они не были обколотыми наркоманами, увлеченными лишь своей контр-культурой. Боб терпеть не мог подобных людей, не хотел запятнать свою репутацию, вступая в какие-либо отношения с наркоманами. Люди, подобные Тимоти Лири, не принимались им никогда. В остальном Боб был открыт всему, что другие принимали серьёзно. Тем не менее, он всегда оставался скептиком. Непредубеждённый скептик, он всегда стремился найти веские доказательства. Предположения могли быть интересны ему, но их никогда не было достаточно.

 

Большинство посетителей были люди среднего возраста, серьёзные профессионалы, ищущие серьёзные ответы на серьёзные вопросы. Чаще всего они искали подтверждений и веских доказательств. Иногда появлялись поклонники, пытающиеся укрепить свою позицию, якобы связывая свои взгляды с Бобом и его исследовательскими поисками. Кроме того, попадались и такие, чье главное желание было произвести на него впечатление своими якобы необыкновенными талантами. У Боба не было терпения на подобные встречи. Вежливо, но неуклонно он отправлял и тех, и других прочь.