Преждевременный кризис среднего возраста

А что такого в том, что Ч мелировал волосы? Уверена, мелирование вполне подходит к его светлым трико­тажным рубашкам и оранжевым кедам «Прада», но с каких это пор он стал столь... эксцентричен? Я еще слышала, что в воскресенье вечером его видели в Грин-вич-Виллидж на открытии клуба «Баббл», а в это за­ведение для мальчиков пускали только по пригласи­тельным. Догадываетесь, к чему я клоню? Возможно ли, что, когда его домогательствам подверглись бук­вально все женщины, живущие в этом городе, наста­ла очередь мужчин?

Следующий, о ком бы хотелось поговорить, — это Н, мой любимчик. Да, он все так же сексуален, и я бы за­била на свою сумку «Биркин» от Эрме и стала бы его принцессой. Мне хотелось бы, чтобы он прекратил шататься по Пятой авеню, тайком отхлебывая из се­ребристой фляжки, что лежит у него в кармане. Как он, бедняга, извелся! Если ему нужна рука помощи, он знает, где меня найти.

Но самые поразительные метаморфозы коснулись ху­дого неряхи Д. Если вы этим утром его еще не видели, то знайте: он постригся! Такова последняя новость. На­верняка это дело рук старого парикмахера, который уже лет сто работает на углу Бродвея и 88-й Западной. Зато теперь вы сможете оценить его очаровательные карие глаза, уже неплохо. Кажется, он отпустил коротенькие баки. А это делает его похожим не то на литератора, не то на секс-символ. Да, он вошел во вкус!

 

ТУСОВКА СО СТАРШЕКЛАССНИЦАМИ

Ужасно льстит, когда вас опекает старшая подруга и дает понять, что вы обе настолько круты, что вам даже дела нет до другой стороны жизни. Но не слиш­ком увлекайтесь! Думаете, старшая подруга будет брать вас с собой в кино? Как бы не так! Как только у нее появятся заботы: дополнительные предметы, ве­черинки, покупки или что-нибудь в этом роде еще, она наверняка забудет о том времени, которое вы класс­но с ней провели. Она может даже забыть ваше имя. Конечно же, я могу оказаться совершенно не права. Может, вы останетесь друзьями на всю жизнь и буде­те поддерживать друг друга, когда станете членами за­городного клуба в Коннектикуте после того, как у вас родятся дети. А может быть, и нет. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала.

ВАШИ ПИСЬМА

Дорогая Сплетница!

Слушай, я, может быть, не просекла фишку, но уверена, что видела А из Бронксдейла с одной девчонкой из класса. Он ей: «Я крут. Я в Гарвар­де». А она ему: «Ты такой сексуальный. Я хочу тебя». А разве у него нет подружки?

-ГНВ

Дорогая ГНВ.

А кстати, что означает ГНВ? Глаза не врут? Год не возбуждалась? Грустно нам вдвоем? Если то, о чем ты говоришь, правда, то я СОБ - сочувствую од­ной блондиночке.

- Сплетница

Дорогая Сплетница!

Я слышала, что Б застукали с наркотой в школе и теперь в качестве наказания она тайно вынуж­дена посещать общественные работы. Скоро она еще пройдет курс реабилитации, поэтому она и отрезала себе волосы. Они ведь там всех за­ставляют делать это, типа как в тюрьме.

- Ромашка

Дорогая Ромашка.

Все это похоже на дурно пахнущую статью из

бульварного журнала. Неужели ты и правда в это

поверила?

- Сплетница

Ой, опаздываю в солярий «Блисс». А как еще можно не грустить до самого лета?

Сами знаете, вы от меня без ума.

ваша сплетница

 

Н покупает пакетик травки

Во вторник после школы Нейт от­правился в Центральный парк посмотреть на торговцев наркотой на Овечьем лугу. Он не кай­фовал уже сутки. Вместо того чтобы ощутить прилив сил и энергии, его ничем не затуманен­ная голова раскалывалась. Казалось, что занятия в школе стали в два раза длиннее, и даже дыря­вая задница Джереми Скотта Томпкинсона, то и дело выпускающая газы, не вызывала на его лице и подобия улыбки.

Вечернее солнце низко висело в небе, отли­вая зловещим золотом на замерзшую бурую тра­ву на лугу. Два здоровых парня, одетых в толсто­вки с надписью "Staff", гоняли друг с другом мяч, а маленькая старушка в красном костюме от Шанель и лисьем палантине выгуливала свою выхоленную лохматую болонку. Все торговцы, как обычно, сидели по периметру луга и слуша­ли WFAN на си-ди-плеерах или читали «Дейли ньюз». Нейт приметил знакомого рыжего пар­ня, одетого в светло-серый спортивный костюм «Пума», который сочетался с сероватыми кеда­ми той же фирмы и черной пушистой шапочкой «Кэнгол».

— Привет, Митчелл, — радостно позвал его Нейт. Блин, как здорово было встретиться с ним.

Митчелл поднял руку, приветствуя Нейта, пока тот подходил.

— А я думал, что ты в Амстердаме, чувак. Митчелл медленно покачал головой:

— Пока еще нет.

— Я искал тебя. Уж было собрался затариться у этих стукачей. У тебя с собой? — спросил Нейт.

Митчелл кивнул и встал. Они пошли по дорож­ке, как два друга, гуляющих в парке. Нейт достал из кармана куртки свернутую стодолларовую ку­пюру и вложил ее в кулак, готовый незаметно всучить Митчеллу, как только тот передаст товар.

— Это из новой партии, из Перу, — сказал Мит­челл и, вынув из кармана целлофановый пакетик с марихуаной, осторожно вручил его Нейту.

Если бы вам довелось увидеть их в парке, то вы подумали бы, что они просто делятся едой, ну или вроде того. Правда, лишь в том случае, если вы воплощение наивности.

— Спасибо, старик.

Нейт отдал сотню и положил пакетик себе в карман, при этом глубоко и облегченно вздох­нув. Жаль, что у него не оказалось с собой бума­ги, он бы тут же скрутил здоровенный косяк.

— Ну, — произнес он, полагая, что было бы невежливо уйти сразу, не поболтав немного. — Ты все-таки переезжаешь в Амстердам или как?

Митчелл остановился и расстегнул куртку:

— Не-а, я застрял здесь на некоторое время. Он снял серую толстовку и обнажил голую

веснушчатую грудь. К ней были прилеплены про­водки.

Нейт посмотрел достаточно серий «Закона и порядка», чтобы понять, что означают эти про­водки. Казалось, унылый пейзаж наехал на него, и, отступая перед ним, он споткнулся. Похоже, он потерял сознание? Или это всего лишь дурной сон?

Митчелл уронил толстовку и застегнул курт­ку. Он подошел к Нейту поближе, как будто опа­сался, что тот бросится бежать.

— Прости, парень. Они меня взяли. Я теперь работаю на полицию, — сказал он и указал голо­вой на скамейку позади них. — Вон те торгаши на скамейке — все копы, так что не пытайся бе­жать. Мы тут подождем, пока я подам сигнал, и тогда один из них проводит тебя до полицей­ского участка на Амстердам-авеню. Амстердам! Какая ирония!

Нейту подумалось, что Митчеллу, наверное, неловко от того, что он сдал его.

— Ну да, — сказал безжизненно Нейт. Как мог­ло такое произойти? Никогда прежде Митчелл не подставлял его, но как же паршиво Нейт чув­ствовал себя теперь. Он бросил пакетик травы на землю и пнул его от себя. — Черт, — выругался он вполголоса.

Митчелл подобрал пакет и положил руку на плечо Нейта. Он помахал сидевшим на скамейке парням. Те встали и поспешили к ним. Их было двое, они не были похожи на копов. На одном из них были черные джинсы «Клуб Монако», а на другом — дурацкая красная шапка с помпоном. И тут сверкнули их значки.

— Мы не станем надевать на тебя наручни­ки, — объяснил «Клуб Монако». — Ты ведь несо­вершеннолетний?

Нейт угрюмо кивнул, избегая взгляда поли­цейского. Восемнадцать ему исполнится только в апреле.

— В участке ты сможешь позвонить родителям. «Не трудно предположить, как они будут взвол­нованы», — с горечью подумал Нейт.

Игравшие на лугу в футбол парни и старушка со своей пушистой белой собакой скучковались и наблюдали за тем, как арестовывали Нейта, словно это был первый эпизод нового увлекатель­ного реалити-шоу.

— Тебя отпустят через пару часов, — сказал по­лицейский с помпоном, записывая что-то в свой блокнот. Тут Нейт заметил в ушах у него золотые серьги и понял, что это была женщина, несмот­ря на широкие плечи и крупные руки с толсты­ми пальцами.

— Тебя оштрафуют и, вероятно, обяжут прой­ти курс реабилитации.

Митчелл все еще держал свою руку на плече Нейта, как бы поддерживая морально.

— Тебе повезло, — добавил он.

Голова Нейта была все время опущена, он на­деялся, что никто из знакомых его не увидит. И ему вовсе не казалось, что ему крупно повезло.

 

Знакомьтесь: новый Д

Во вторник днем Ванесса стояла воз­ле школы «Риверсайд», снимала замерзшие ос­танки голубя, думала о сексе и ждала, когда появит­ся Дэн. Он оставил ей записку в приемной «Кон­станс Биллар»: «Обязательно приди и встреть меня в четыре». Ванесса с нежностью подумала: «Какой чудик!» Что за срочность? Скорее всего, у него приступ паранойи, ведь сегодня в «Нью-Йоркере» напечатали его стихотворение. Воз­можно, так. А может, он настолько возбужден, что просто не может дождаться, когда они снова займутся этим. Прежде чем принять сегодня ут­ром душ, Ванесса сбегала вниз и купила в киоске на углу шесть номеров «Нью-Йоркера». Теперь у нее под рукой всегда будет журнал, чтобы по­махать им перед лицом Дэна, если он неадекват­но будет вести себя.

Раз она так думает, не означает ли это, что неадекватно ее поведение? В стихотворении го­ворилось о парне, который не чувствует себя в безопасности в окружении женщин, особенно когда рядом с ним его властная подружка. Те, кто знал их, должно быть, теперь думают, что Ванес­са-то умеет попилить. Но в последней строчке было столько прелести и страсти, что ей грех жа­ловаться:

Позаботься обо мне. Возьми меня. Позаботься, Возьми.

Ей сразу захотелось сорвать с себя одежды и трахнуть его. Нежно, конечно же.

Но мысли ее тут же оборвал выскочивший из черных дверей школы Дэн. Он подбежал к ней, размахивая свернутым в трубочку «Нью-Йоркером», и небрежно и мокро чмокнул ее. На нем были стертые белые кроссовки «Пума» и темно-синие вельветовые брюки.

— Это лучший день в моей жизни, — объявил он. — Я люблю тебя.

— Тебе не обязательно искать во всем романтику, чтобы снова залезть ко мне в трусы, — хихикая, сказала Ванесса и сама поцеловала его. — Я готова всегда. И кстати, я тоже тебя люблю.

— Круто, — глупо улыбнулся ей Дэн. Ванессе не верилось, что перед ней ее Дэн, все

тот же Дэн. Он был так же бледен и худощав, и от него так же пахло кофе, но глаза... его карие глаза светились, а на щеках, обычно болезненного вида, появилось нечто, напоминающее ямочки. Стоп, а разве когда-нибудь она видела его глаза?

— Блин, да ты постригся, — заметила она, раз­глядывая его новую прическу.

Дэн просил парикмахера постричь его корот­ко, оставив баки, полагая, что это выделит его среди кретинов, которые учатся с ним в одном классе. Он смущенно провел рукой по голове. Парень с баками, ну что тут еще скажешь.

Ванесса подбоченилась: что-то в прическе Дэна показалось ей слишком нарочитым, словно он пытался придать своей внешности налет бо-гемности.

— Ты совсем другой. Но, наверное, я скоро привыкну, — задумчиво произнесла она, словно уже ощутив ностальгию по Дэну прежнему, с не­ухоженными волосами.

Из дверей школы гурьбой высыпали восьми­классники, горланя: «Хэллоу, Долли!» Их только что отпустили с урока пения, а они были слишком юны и невинны, чтобы понять, что ведут себя как голубые.

Привет, Долли! Привет, Долли! Как здорово, что ты теперь там, где и должна быть!

Дэн достал из черной сумки пачку сигарет «Кэмел» без фильтра, вынул одну и вставил ее в рот. Когда он зажигал ее, Ванесса заметила, что руки его дико тряслись, совсем как прежде. Он про­тянул пачку Ванессе:

— Будешь?

Ванесса уставилась на него, не веря своим ушам.

— С каких это пор я курю?

Дэн выдохнул дым вверх и закатил глаза.

— Извини. Не знаю, что на меня нашло и по­чему я предложил тебе. — Он спрятал пачку в сум­ку и схватил замерзшие пальцы Ванессы.

Они уже собирались идти, как из дверей шко­лы, играя неоново-голубым баскетбольным мя­чом, вышел Зик Фридман: длинные вьющиеся черные волосы да серая новомодная куртка для сноубординга. Он был большим и неуклюжим, но это не мешало ему быть лучшим баскетболистом школы «Риверсайд». Зик и Дэн дружили аж со второго класса, и все свободное время тусовались вместе, но теперь у Дэна были дела и поважнее, а точнее — женщины и поэзия.

Дэн вдруг понял, что даже не знает, в какой университет подал заявление Зик. В том, что они отдалились друг от друга, виноват он сам, и от осознания этого легче не было.

— Привет, Зик, — крикнул он.

Зик остановился, в новой парке его грузное тело казалось больше обычного.

— Привет, Дэн, — ответил он, скупо улыбнув­шись и продолжая забавляться с мячом на замерз­шем тротуаре. — Привет, Ванесса.

— Как тебе прическа Дэна? — спросила Ванес­са с кривой ухмылкой на лице. — Это часть его нового образа «господин Опубликованный».

— Вот как? — Казалось, Зик понятия не имел, о чем говорила Ванесса. Он посмотрел на улицу и хорошенько стукнул по мячу, не успев подста­вить руку.

— Ну давайте, увидимся.

— Увидимся, — ответил ему вдогонку Дэн, на­блюдая за тем, как его друг ведет мяч прямо по улице.

— Так что за новости? — спросила Ванесса, как только они вышли на 78-ю улицу.

Холодный ветер рвал тучи на бледно-сером небе. Сквозь голые ветви деревьев в Риверсайд-парке Дэн увидел блистающий серебром Гудзон.

— Ну, — начал он, — сегодня утром мне на мо­бильный позвонила Расти Клейн и оставила это офигенное сообщение. Расти — крутой литера­турный агент. Она считает меня новым Китсом, а еще говорит, что главное завоевать внимание публики, и теперь, когда она у нас в кармане, мы раскачаем маятник.

— Обалдеть! Даже я о ней слышала, — находясь под впечатлением, ответила Ванесса. — А что вообще все это значит?

— Ну, мне кажется, она хочет представлять мои интересы.

Ванесса остановилась.

— Но ты ведь написал всего лишь одно стихот­ворение. Что же она может предложить? Я не хочу показаться пессимисткой, Дэн, но с подоб­ными людьми нужно быть начеку. Возможно, она пытается извлечь из этого какую-то выгоду.

Дэн тоже остановился. Он поднял воротник своей шерстяной военной куртки, а затем опус­тил его. Откуда у Ванессы такой скепсис? Хоть этого никто и не ожидал, пока все было, блин, супер-пупер. И вовсе он не собирался продавать­ся и писать рекламные тексты для какой-нибудь компании «Гэп». Если Ванессу волновало имен­но это.

— Я думаю, она поможет мне с карьерой. Надо бы отобрать стихи для сборника, и пусть она по­пытается их опубликовать.

Ванесса подула на руки, а затем принялась ра­стирать холодные уши.

— Может, пойдем к тебе, — предложила она, — а то я отморожу себе задницу. Нам, кстати, еще нужно поработать над фильмом.

Дэн бросил сигарету на землю.

— Вообще-то я хотел полистать тетради со сти­хами. Может, между ними есть какая-нибудь те­матическая связь, понимаешь? Нужно подобрать что-нибудь для книги.

Ванесса уже готова была предложить себя в качестве читателя, но в словах Дэна слышался еле уловимый намек на то, что ни в каких помощ­никах он не нуждается.

— Ну ладно, — сказала она холодно. — Ты зво­ни, если что, и вообще.

Дэн снова поднял воротник куртки и зажег еще одну сигарету, экспериментируя со своей новой Внешностью.

— Ой, подожди, не уходи. Я хотел тебя кое о чем спросить. Расти Клейн пригласила меня на эту фигню под названием «Лучше, чем голые». Шоу «Лучше, чем голые» — так, кажется, она сказала.

Ты не слышала о таком? Это группа или что? «Лучше, чем голые» — новый лейбл, разре­кламированный как альтернатива традиционной моде, на который Руби, старшая сестра Ванессы, угрохала все деньги, полученные за ее концерт. Почти вся одежда, выпускаемая с этим лейблом, была похожа на старые лохмотья, которые прогна­ли в стиральной машинке как минимум тысячу раз. Причем так и было задумано, ибо создатели та­кой одежды были одержимы лишь одной мыслью: «Да на кой черт нам сдалась вся эта ваша мода?»

— В следующую пятницу начинается Неделя моды, — пояснила Ванесса. — Думаю, она пригла­сила тебя на показ одежды «Лучше, чем голые». Я знаю о нем от Руби: она просто с ума сходит по их тряпкам и не пропускает ни одного их шоу на канале «Метро». А почему это Расти Клейн так уверена, что тебе захотелось бы принять участие в этом шоу? С каких это пор ты интересуешься шмотками? Там сплошь лицемеры, ищущие сла­вы, как и во всем этом пустом мире моды.

Дэн задумчиво погасил сигарету.

— Сначала нужно увидеть самому.

Ему все равно, где встречаться с Расти Клейн, хоть на соревнованиях по борьбе, если дело ка­сается его будущего.

Было бы неплохо заснять Дэна на этом шоу: отличный материал для ее фильма, но Ванесса не хотела быть помехой Дэну, если встреча эта с Расти Клейн для него так суперважна.

— Ну ладно, понтовый поэтишка. Не забудь про своих старых друзей, когда будешь разъез­жать на лимузине и распивать шампанское с го­лыми моделями и все такое.

Она подняла руку и взъерошила его волосы:

— Поздравляю.

Дэн широко ей улыбнулся.

— Все это так поразительно, — согласился он, переполненный счастьем.

Напоследок они сладко поцеловались, и Дэн направился к дому вверх по Риверсайд, сверкая переливчатыми логотипами «Пума» на пятках. Ванесса с любовью наблюдала за его подпры­гивающей походкой.

— Ну, до скорого.

 

У С ес ть как раз то, что им нужно

После школы во вторник Серена на­правилась в бутик Леза Беста.

— Мне нужна клевая мужская куртка для голь­фа какого-нибудь прикольно-яркого цвета, напри­мер ярко-зеленого или желтого, — сказала Сере­на продавщице. Она видела такую в журнале «В» и решила, что это будет лучшим подарком для Аарона. Ее совсем не напрягало делать ему подар­ки. Все, что она купила прежде, шло ему. Это было похоже на одевание куклы, ее любимой куклы в натуральную величину с дредами, которая иг­рала на гитаре и собиралась в Гарвард.

Бутик находился на 14-й Восточной улице, в районе, где производили мороженое мясо и где улицы пропахли дохлятиной и навозом. Может, держать магазин в таком месте даже круто, если учесть, что Лез Бест был создателем лучшей кол­лекции одежды из кожи. Огромное помещение было украшено белым муслином, и лишь кое-где на огромных стальных крюках висела пара ярких платьев для тенниса и курток для поло. Фенечка в том, что если вы заранее не имеете представ­ления о том, чем торгует Лез Бест, вам нет смыс­ла пытаться что-либо здесь приобрести.

— К сожалению, все куртки для гольфа прода­ны, — ответила с английским акцентом продавщи­ца с обесцвеченными волосами. Она была одета во все белое. Даже ее кеды были сделаны из бе­лой ткани.

— Мой менеджер последнюю оставил для себя. Серена стала разглядывать шелковое клевое

платье для тенниса в красную и белую полоску, которое висело рядом на крючке.

— Черт, — выругалась она вполголоса. — Я уви­дела куртку в журнале и подумала, что это как раз то, что надо.

И хотя Лез Бест был ее любимым дизайнером, покупать Аарону одежду от кутюр было, возмож­но, чересчур: он одевался, как скейтбордист. Она накинула на плечо свою кожаную сумку «Лонг-чемп» золотистого цвета.

— Спасибо за помощь, — заторопилась Сере­на, надеясь успеть до закрытия в «Размер Икс», магазин для скейтбордистов на улице Лафайет.

— Минуточку! — окликнул ее кто-то. Серена остановилась в дверях и обернулась.

К ней, что ли, обращались?

В другом конце магазина у открытой двери стоял загорелый парень с обесцвеченными воло­сами, постриженными под ежик. На нем была как раз та ярко-зеленая куртка для гольфа, кото­рую она искала для Аарона.

— Извините, что я к вам обращаюсь... — Вски­нув голову, он оценивающим взглядом посмотрел на Серену. — Лез попросил меня подыскать де­вушку для своего шоу в Брайант-парке в пятницу. Вы Серена, так ведь? Я видел вашу фотографию на веб-странице клиентов бутика. Уверен, вы бу­дете неотразимы.

Серена равнодушно кивнула. Ее часто узнава­ли по фотографиям в разделе светской хроники. Далее знаменитые братья Реми не устояли и пред­ложили ей сфотографироваться для рекламы. Уп­равление городского транспорта выкупило фото­графию для программы по распространению искус­ства, и теперь ее пупок расклеен по всему городу.

— Вы заинтересовались? — с надеждой в голо­се спросил парень, поднимая свои светлые кра­шеные брови. — Вы как раз то, что нам надо.

Серена играла с завязками своей белой каше­мировой шапки-ушанки. В эту пятницу они с Ааро­ном собирались провести ночь вместе, выпить в «Соупс», что в Нижнем Ист-Сайде, посмотреть у нее в спальне телик и... где-нибудь затусоваться.

Какое это имеет значение?

«Да, заинтересовалась», — подумала Серена. С Аароном они могли потусоваться в любое вре­мя. У них еще вся жизнь впереди! А вот получить приглашение поучаствовать в показе коллекции Леза Беста в рамках Недели моды в Нью-Йорке, такое бывает только раз в жизни. Она вовсе не хотела делать карьеру модели, для нее это лишь возможность продемонстрировать Лезу Бесту, как высоко она ценит его одежду. Плюс это будет прикольно. Аарон поймет. Он такой замеча­тельный, что, может быть, даже поддержит ее.

— С удовольствием, — в конце концов ответи­ла Серена. Она поджала свои не слишком тонкие и не слишком полные губы, удивляясь своей на­глости. — Но при условии, что вы отдадите мне вашу куртку. Я искала такую для своего парня, и маленькая пташка прилетела и поведала мне, что вы взяли последнюю.

— О господи, ну конечно.

Белокурый парень тут же сбросил с себя ярко-зеленую куртку и со знанием дела свернул ее. По­дойдя к кассе, он упаковал куртку в черную риф­леную бумагу и положил в белую фирменную сум­ку от Леза Беста.

— Пожалуйста, дорогая. — И он протянул сум­ку Серене. — Я носил ее не больше часа. Это вам подарок от фирмы. Итак, увидимся под тентом Леза в Брайант-парке в пятницу ровно в четыре. Вы будете в списке приглашенных и можете привести с собой четырех друзей. Ищите деву­шек с планшетами и наушниками. Они вам под­скажут, куда идти.

Серена взяла сумку. Вот повезло, так повезло.'

— А мне не нужно готовиться к ходьбе по подиу­му, например, или еще к чему? — спросила она, на­тягивая на уши свою белую кашемировую шапку.

Парень закатил глаза, как баба, давая понять, что вопрос ее просто нелеп.

— Дорогуша, ты естественна. Поверь мне, ты будешь выглядеть классно, независимо от того, что будешь делать.

Он вручил ей свою визитку. На ней было напи­сано: «Гай Рид, главный менеджер кутюрье Леза Беста».

— Если у вас возникнут вопросы, звоните. — Он чмокнул ее в щеку: — Кстати, какими духами вы пользуетесь?

Серена улыбнулась. Она привыкла и к тому, что люди спрашивают о ее духах.

— Я сама их делаю, — сказала она ему лукаво. Ответ ее был столь же загадочен, как и сами духи.

Гай закрыл глаза и глубоко вдохнул:

— Ммм. Обалдеть! — Он снова открыл глаза. — Я обязательно скажу Лезу и о твоих духах. Он ищет эксклюзивный аромат. — Протянув руку, он игриво дернул загорелыми пальцами за завязки Серениной шапки.

— До пятницы, куколка! Будь темпераментной! И не забудь: вечеринка после шоу гораздо круче самого шоу.

Серена послала ему воздушный поцелуй и на­правилась к выходу. Ей не терпелось увидеться с Аароном, вручить ему подарок и обо всем рас­сказать. Как было бы здорово, если бы он пошел с ней на шоу, надев эту куртку, а потом бы они вместе потусовались на банкете, и она смогла бы покрасоваться перед ним.

Не успела она поднять руку, облаченную в ка­шемировую варежку, как рядом с ней, посигна­лив, притормозили четыре таксиста.

Теперь понимаете, какой это груз быть краса­вицей?

Б потрясает мир

Руби была на очередном кутеже Мар­ты Стюарт, и соблазнительный запах свежевыпе-ченных шоколадных пирожных с орехами про­ник в спальню Ванессы, пока она просматривала материалы для журнала «Ранкор», главным редак­тором которого она являлась. От отопительных приборов исходил жар, а через открытые окна доносились звуки сирен «скорой помощи» и сиг­налы автомобилей. На деревянном полу были разбросаны материалы, которые ученицы шко­лы «Констанс Биллар» обычно подавали в «Ран­кор»: двадцать черно-белых фотографий обла­ков, ног, глаз или домашних любимцев; три рас­сказа о том, как нелегко научиться водить и как важно чувствовать независимость, даже если ты благодарна родителям за все, что они для тебя сделали; и семь стихотворений о дружбе.

Скукота.

После третьего рассказа Ванесса принесла из ванны Рубин набор для шугаринга. Это был на­туральный, якобы безболезненный способ депиляции волос на ногах. Всего-то нужна намазать ноги липкой коричневой мазью, приложить по­лоску белой ткани, а затем одним быстрым дви-жением оторвать ее.

Безболезненно? Да уж.

Ванесса бросила на пол леггинсы, расстелила черное банное полотенце на черно-сером лоскут­ном покрывале и устроилась на нем. Она нама­зала свои бледные икры этой сахаристой ерун­дой так, что казалась похожей на глазированный пончик. Обычно на уход за собой много време­ни она не тратила, но, если Дэн собрался тусо­ваться с супермоделями, агентами и модельера­ми, ей, по крайней мере, следовало бы попытать­ся сделать что-нибудь с волосами на ногах. Кроме того, весна уже не за горами. И кто знает, может, она спятит и нацепит на себя мини-юбку.

— Черт, — завизжала она, отдирая первую по­лоску ткани. Кому в голову пришла мысль, что женщины должны быть гладкими и безволосы­ми, как новорожденные? Что плохого в некото­рой волосатости? Ведь у мужчин они повсюду.

Она оторвала еще одну полоску:

— Господи Иисусе!

О да, это было настоящим сумасшествием. Ее кожа была настолько ободранной и красной, что она не удивилась бы, увидев, как из волосяных луковиц сочится кровь.

Вдруг зазвонил телефон, она схватила его и ряв­кнула:

— Если это ты, Дэн, я хочу,- чтобы ты знал, я, блин, сижу тут и голыми руками сдираю волосы с тела, и все это, блин, ради тебя. Охренеть, как поэтично, да?

— Алло? Ванесса Абрамс? Это Кен Могул, ки­норежиссер. Пару недель назад вы прислали мне свой кинематографический очерк о Нью-Йорке. Мы встречались в парке в канун Нового года.

Ванесса выпрямилась и поднесла телефон к уху. Кен Могул был одним из самых знамени­тых альтернативных режиссеров. В канун Рож­дества он случайно натолкнулся в Интернете на фрагмент работы Ванессы и был под таким впе­чатлением, что прилетел из Калифорнии толь­ко для того, чтобы познакомиться с ней. Они встретились почти в полночь перед самым Но­вым годом. И случилось это как раз в тот момент, когда появился Дэн, чтобы поцеловать ее. Сто­ит ли говорить, что, конечно же, Ванесса Кена Могула отшила.

— Да, я помню, — быстро проговорила она, совершенно изумленная тем, что режиссер сно­ва позвонил ей. — Что-нибудь случилось?

— Надеюсь, вы не разозлитесь, узнав, что я показал ваш фильм Джедидае Эйнджелу, моему близкому другу. Он хочет пустить его фоном на своем шоу на Неделе моды.

Ванесса закутала свои ноги в черное банное полотенце. Она была несколько смущена тем, что ей приходится разговаривать с Кеном Могулом в голом виде, да еще когда на ногах у нее липкая коричневая мазь.

— Что еще за Джедидая? — переспросила она. Казалось, что Кен всегда говорит по-голливудски, так что на этот раз она никак не могла понять, о чем речь.

— Джедидая Эйнджел. Модельер. «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнджела, разве вы не слышали? Очень круто. Джед говорит, что вы но­вый Бертолуччи. Ваш фильм полная противопо­ложность «La Dolce Vita». Вы просто потрясли его.

Ванесса улыбнулась. Почему лесть так сладка? Ее фильм потряс его?

— Здорово, — ответила она, не зная, что ска­зать. — Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь сделала?

— Просто приходите на шоу и наслаждайтесь. Я, конечно же, тоже буду там и хотел бы позна­комить вас кое с кем. Вы уже богиня кинемато­графа, дорогая. Вы просто потрясаете.

— Алло, — ответила Дженни после первого тонка.

— Привет, Дженифер, это Ванесса.

Ванесса всегда называла сестру Дэна по полному имени, потому что как-то она сама об этом ее попросила.

— Я не уверена, что Дэн подойдет к телефону. Он не стал разговаривать со мной и, как только пришел домой, сразу же заперся в своей комнате. Обсмолился до того, что из-под его двери аж дым валит. Противно.

Ванесса рассмеялась и плюхнулась на черные подушки. В ее комнате все было черным, кроме стен: они были темно-красные.

— А может, он там укладывает себе волосы гелем? Похоже, новая прическа требует много ухода.

Обе девушки засмеялись.

— Пойду взгляну, может, удастся его вытащить. Подожди.

— Что случилось? — спросил Дэн, снимая че­рез минуту трубку. Он был явно растерян.

— Дженни сказала, что у тебя неотложное дело.

Подняв вверх ногу, Ванесса потянула за оче­редную депиляционную полоску. Казалось, она навсегда прилипла к ее коже. О ужас!

— Я думала, тебе будет интересно узнать, кто мне только что звонил. Сам Кен Могул! Так вот, некий модельер по имени Джедидая Эйнджел, со своей, как ее там, «Культурой гуманизма», что ли, собирается пустить мой фильм фоном на своем показе в пятницу. Кен сказал, что я потрясла мир

— Круто, — ответила Ванесса, ее немного при­вело в смятение то, что он уже дважды сказал ей, что фильмы ее потрясают. — Скажите еще раз, как зовут модельера?

— «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнд­жела, — медленно повторил Кен. — В шесть ве­чера в пятницу, шоссе Хайвей, дом 1. Это клуб в Челси.

— Я слышала о нем. — Это было одним из тех мест, которые Ванесса избегала как чуму. — На­деюсь увидеть вас там.

— Фантастика! — восторженно отреагировал Кен.-Чао!

Ванесса повесила трубку и потерла засохшую сахаристую жижу на запястье. Затем взяла теле­фон и, не глядя на кнопки, набрала номер Дэна.

Джедидаи Эйнджела. — Она громко рассмеялась. — Ну просто ухохочешься!

— Потрясающе! — искренне отреагировал Дэн. — Я на полном серьезе. Поздравляю.

«Потрясающе»? С каких пор это слово в лек­сиконе Дэниела Хамфри? Ванесса даже не знала, что и сказать. Дэн даже не смог уловить в ее го­лосе сарказма, словно она позвонила ему лишь для того, чтобы похвастаться.

— Ладно, — невозмутимо сказала она, — я по­думала, что тебе, может, интересно. А теперь да­вай иди работай.

Она хотела было пошутить о том, как однаж­ды, когда оба они будут богаты и знамениты, они купят по соседству огромные особняки в Беверли-Хиллз. Но вдруг передумала. Дэн мог подумать, что она говорит серьезно.

— Можешь позвонить мне позже.

— Ладно, — ответил Дэн, в то время как мыс­ли его были заняты очередным стихотворением.

Повесив трубку, Ванесса вскочила с постели. Уголок черного полотенца прилип к коленке. Доковыляв до ванной комнаты, она попыталась смыть эту сахаристую фигню. Быть может, когда разбогатеет, она будет посещать дорогие косме­тические салоны, а пока ей придется воспользо­ваться старым, проверенным способом — розо­вой пластиковой бритвой «Дейзи».

 

Все имена и названия изменены или сокращены до первых букв, чтобы не пострадали невиновные. То бишь я.

Народ!

КЛУБ «ИЗЮМИНКА»

Кем бы ни была эта крашеная блондинка с силиконо­вой грудью, эта принцесса поп-музыки с вечно голым животом, чьи песни, способные довести до белого каления, сутки напролет крутят по радио, я буду назы­вать ее Салли, дабы не оскорбить ненароком кого-нибудь из ее дорогих фэнов, хотя уверена, что вы до­гадались, о ком я. Слышала, что у нее был нервный срыв, и сейчас она проходит курс реабилитации в Палм-Спрингс. Ей там так понравилось, что она со­бирается купить по соседству ранчо, переделать его в розовые тона и назвать «Салли-лэнд». Если нам по­везет, она останется там на всю жизнь и вылезет отту­да лишь годам к шестидесяти, чтоб поставить в Вегасе надоевшие всем шоу-кабаре, а заодно доказать, что она все еще может петь под фанеру, несмотря на пре­клонный возраст и затуманенный наркотиками разум.

А что с нашей обожаемой молоденькой актрисой, у которой проблемы с законом после того, как она вы­несла из известного торгового дома полные сумки с не­оплаченным товаром? Она тоже проходит курс реа­билитации, но не волнуйтесь: киноиндустрия найдет способ вернуть ее на съемочную площадку. Вот чем отличается «изюминка» от настоящей звезды. Нам хочется увидеть ее снова. Чтобы удостовериться, что и после больших обломов стоит жить. Мы хотим быть свидетелями того, как она берет новые высоты, в то время как нам абсолютно все равно, что случится с Сал­ли. Уже в девятнадцать она никому не интересна.

ВСЕ О РЕАБИЛИТАЦИИ

Курсы реабилитации, подобно колледжам, могут иметь разный статус. Они бывают элитные, то есть для знаменитостей и богатеньких деток, и прочие - для людей обычных. Попасть в самые престижные доволь­но нелегко, но коли вы туда попали, считайте, вам крупно повезло. И потому я не стала бы переживать за нашего дорогого Н. Уж родители о нем позаботятся!

ВАШИ ПИСЬМА

Дорогая Сплетница! Я стажируюсь у кутюрье Леза Беста и там про­шел слушок, что Лез заслал в школу, где учится С шпиона. А все потому, что ее наняли без его ведома. Он был ужасно взбешен, ведь он ее даже не видел. -Лили.

Дорогая Лили.

Бьюсь об заклад, теперь, когда он ее увидел, он спокоен. Я права?

— Сплетница

 

Дорогая Сплетница, А что это ты больше ничего не пишешь оК и И? Я тут подумала, может, ты одна из них?

— нос в чужих делах

Дорогой нос (который увяз в чужих делах). Этого я тебе никогда не скажу, так что продолжай думать, что хочешь. - Сплетница

НАБЛЮДЕНИЯ

К и И видели в Брайант-парке. Ну, вот я о них и напи­сала. Они были в джинсовых мини-юбках. Не мудре­но, что они отморозили свои задницы, пока пытались атаковать служащих, нанятых для проведения Неде­ли моды. Им нужны были билеты на пятницу и суббо­ту, причем непременно в первых рядах. Хотя раньше им приходилось довольствоваться лишь последними. Б посетила видеопрокат «Блокбастер», что на углу 72-й и Лексингтон-авеню. Вот уже в семнадцатый раз она взяла «Как украсть миллион» с Одри Хепберн. По­лагаю, так она готовится к своему повторному собесе­дованию в Йельский. На заднем сиденье черного «Мерседеса СУВ», мчащегося в Коннектикут, притих Н. Никак, его предки везут свое чадо на реабилита­цию, в разглядывает в «Барниз» потертую водительс­кую куртку из пенькового полотна со швами в виде кольчуги и крючками вместо пуговице с лейблом «Куль­тура гуманности» от Джедидаи Эйнджела. По всему видно, она ей понравилась, но платить такие деньги! Да лучше она разорвет свою одежду в клочья и соеди­нит их вместе при помощи степлера!

Что касается меня самой, ноу проблем! Да хоть в пер­вые ряды! Решить бы, на какой показ пойти. Они все хотят, чтобы я пришла! Хотя быть популярной, пожа­луй, вовсе не трудно.

Сами знаете, вы от меня без ума.

ВАША СПЛЕТНИЦА

Дж и Э изучают проблемные области

— Еще пять минут, леди, — объявила мисс Крамб. Девятиклассницы школы «Констанс Биллар» писали очередное сочинение. Она убра­ла волосы, чтобы они не мешали, и стала ковырять в правом ухе простым карандашом, на конце кото­рого была резинка. — И помните, что важно не то, о чем вы пишете, а то, как вы это опишете.

Никто из девушек не взглянул на нее, настоль­ко они были поглощены написанием сочинения. А кроме того, они уже вдоволь насмотрелись на столь занимательное зрелище.