Даже в не может смотреть на эту катастрофу

 

Беверли ждал Ванессу у входа в клуб, одетый в те же просторные черные штаны и оранжевые резиновые шлепанцы, что и вчера. Его черные волосы были разделены пробором посередине, а светло-голубые глаза скрывались за маленькими кругленькими зеркальными очками. Отличная помесь Киану Ривза с Джоном Ленноном.

— Привет, — поздоровалась Ванесса, надеясь, что не выглядит слишком, радостной от встречи с ним. — Классные очки.

Классный пирсинг. Ты обалденно пахнешь, попыталась внушить ему она. И я уже точно решил, что переезжаю жить к тебе.

— Ну что, идем? — спросил он вместо этого.

Группа уже начала играть, и очередь перед клубом заметно сократилась. Ванесса сразу прошла вперед.

— Абрамс. Я в списке, — сказала она вышибале. Вдруг ее осенило, что сейчас Дэн впервые увидит ее вместе с другим парнем. Жаль, что у нее ни за что не хватит смелости накинуться на Беверли и начать зажиматься с ним прямо под сценой.

Типа Дэн бы заметил.

Вышибала окинул их взглядом и поднял красный бархатный шнур. Когда они вошли, до Ванессы донеслись завистливые восклицания из очереди. Беверли ничего не сказал, как будто с ним каждый день происходили такие крутые вещи.

Б «Фанкции» было шумно, тесно, накурено и жарко, как и полагается в приличном клубе. «Рэйве» играли со своим обычным задором, но складывалось впечатление, что слушатели поют громче Дэна. Ванесса его еще не увидела, но по его голосу казалось, что он чем-то поперхнулся.

 

Как яйцо меня разбить!

В пальце моем пропалить дыру, пока себя я не найду,

Найду, что потерял тебя!

Я помню, как был тебе рад,

Когда ты дала мне пинка под зад!

 

Опа! Это случайно не автобиографичная песня, а?

Песня была новой, сочиненной Дэном только на прошлой неделе. Каким-то образом преданные фанаты «Рэйвс» успели распространить пиратскую запись с репетиции и выучить наизусть текст. Теперь они хором выкрикивали его, что было очень кстати, поскольку Дэна было едва слышно.

Ванесса протиснулась через густую толпу в самый конец клуба. Младшая сестра Дэна Дженни и ее подруга Элиза сидели за столиком в углу, дымя сигаретами и кивая головами в такт музыке с такой напускной скукой, что было почти очевидно: они тренировались дома перед зеркалом.

Беверли указал на столик возле пожарного выхода, где имелось одно свободное место.

— Садись, — сказал он Ванессе. Он присел на край столика и указал на пустой стул. — Я не уверен, что выдержу тут долго.

Ванесса поджала губы и села. И как это понимать, спрашивается? Она ему не нравится? Он не хочет с ней жить? Она совсем не так себе все представляла. Она думала, они будут сидеть вместе в. укромном уголке, случайно стукаясь коленями и соприкасаясь локтями, узнавая друг друга все лучше и лучше, и все это время притворяться, будто слушают песни Дэна.

Но, возможно, в этом отчасти и коренилась проблема. Дэн совсем не пел — пела публика.

 

Ты скучаешь? Я скучаю?

Знаю, знаю.

Это все фигня.

Нам было очень хорошо,

И вроде в кайф, но все равно,

В итоге все — одно г…о!

 

Дэн держался за живот, хрипя в микрофон, который он сжимал в побелевших руках; глаза у него налились кровью, а рот разевался, как у рыбы, в предсмертной агонии. Рыбы, одетой под короля «MTV рэп», в непонятных мешковатых штанах и уродских кедах, с липкими от пота волосами и криво выбритой шеей.

Вот видишь, что бывает после расставаний! — мелькнула у Ванессы злорадная мысль. С другой стороны, Дэн смотрелся настолько жалко, что ей почти стало стыдно за сам факт их знакомства. Она взглянула на Беверли. Он покусывал себя за костяшки пальцев и дергал ногой, как человек в ожидании автобуса.

Внезапно колонки разразились характерным звуком подступающей к горлу рвоты, и Дэн кинулся за кулисы, не выпуская из рук микрофон. Группа продолжила играть, прибавив громкости, но на их фоне все равно было слышно, как Дэн рыгает.

Мега-гадость.

Ванесса тронула Беверли за локоть.

— Пожалуй, нам лучше уйти, — извиняющимся тоном предложила она. Как-то нехорошо было оставлять Дэна одного блевать за кулисами после всего, что между ними было, но опять же — это ведь он хотел стать рок-звездой. Да и вообще, небось, там уже собралась толпа юных блондинистых фанаток «Рэйвс», и они прикладывают Дэну влажное прохладное полотенце ко лбу и поят его с ложечки минералкой. Она ему больше не нужна.

Беверли кивнул и спрыгнул со стола.

— Мои друзья из Прэтта проводят одну классную вечеринку, она тянется еще с марта. Давай заглянем к ним.

Он протянул ей руку, и Ванесса впервые заметила, что у него не хватает одной фаланги на среднем пальце левой руки.

Бэ-э-э!?!

Она заставила себя отвести взгляд и позволила ему поднять себя на ноги. Вот бы Дэн вышел на сцену хоть на секундочку, чтобы увидеть, как она уходит с другим парнем! Но в клубе было слишком много людей для наблюдения за бывшими девушками, а кроме того, Дэн был занят совсем другими проблемами.

В колонках снова раздались звуки отрыжки, почти заглушив музыку со сцены.

Бесплатный совет, чувак: мы все в курсе, как тебе дорог этот микрофон, но когда соберешься проблеваться в следующий раз, будь добр, оставь его на сцене!!

 

ПЕРЕВОД ЛУЧШЕ ОРИГИНАЛА

 

К счастью для Дэна, у Дамиана и остальных участников группы хватило уверенности в себе и чувства юмора, чтобы не напрягаться из-за того, что их нового вокалиста выворачивает наизнанку в нескольких футах от сцены. Они спокойно доиграли песню, ненавязчиво отключили звук на микрофоне Дэна, а потом затянули старую песню «Рэйвс», которой Дэн раньше не слышал.

 

Ты мое мороженце,

Оближу я капельки,

А стаканчик выыыыкинууу.

 

Неудивительно, что они подыскивали нового сочинителя.

Толпа буквально сошла с ума, подпевая с еще большим жаром. Дэн сидел за кулисами с опущенной головой, пытаясь вспомнить, как он вообще вляпался во всю эту историю. Каким макаром он превратился из замкнутого поэта-старшеклассника в расфуфыренного фронтмена популярной группы, когда всем было ясно, что он не справится?

Перед началом концерта он последовал совету Дамиана и выпил немного водки. Ну ладно — он выпил почти полбутылки, но вместо того, чтобы расслабить его или придать ему смелости для выступления, водка подействовала как сущая отрава, особенно в сочетании с целой пачкой сигарет.

Ну кто б мог подумать!

За кулисами было сумрачно, деревянный пол был липким от разлитого пива и сигаретного пепла. Дэн стиснул зубы, почувствовав очередной приступ тошноты, но потом он зажмурился, и желудок утих. Вдруг кто-то тронул его за плечо.

— Все в поррйадке, mon cher. Выпей немножжько тоник, и вуаля — сразу стало лушше, а?

Дэн поднял глаза и увидел перед собой шикарную девушку лет двадцати, держащую бутылочку тоника «Швеппс» и стакан со льдом. Она залила лед тоником и присела рядом с ним.

— Держи. Без лайма, так?

Дэн не знал, что ответить. Он никогда не пробовал тоник без водки, но в данный момент он готов был попробовать все что угодно. У девушки были длинные золотистые волосы и темный загар. Она была одета в облегающую белую майку и шуршащую зеленую юбку, едва прикрывавшую ее изящные загорелые бедра. Глаза у нее были оливково-зеленые. От нее веяло хвойным ароматом. Он взял стакан и поднес его к губам, делая осторожный крошечный глоток. С его-то везучестью было бы неудивительно, если бы этот глоток взбунтовался и выплеснулся мерзким потоком прямо на прекрасные волосы незнакомки. Однако каким-то чудом этого не произошло. Он сделал еще один глоток, затем еще один, и с каждым глотком, его голова слегка прояснялась.

— Это достатошшно, — решительно сказала девушка и забрала у него стакан. Она поставила его вместе с бутылкой на запасной усилитель и снова повернулась к Дэну. — Когда ррэбйата догррают, они будут устрраиват веччерринкю, — продолжила она, глядя на него своими сонными и уверенными оливковыми глазищами. — И тогда мы будем говоррит.

Дэн покорно кивнул, как будто ее слова были совершенно логичны. Он был почти уверен, что она француженка, а когда она сказала «И тогда мы будем говоррит», ему показалось, будто она имеет в виду нечто большее, чем безобидную болтовню. Но как он мог показаться ей привлекательным в его нынешнем состоянии? Возможно, его выступление звучало лучше в переводе на другой язык.

Девушка выглянула из-за кулис на сцену, где группа доигрывала песню.

— Они будут игграт ешшо две песни, et puis finis, так? — провозгласила она.

Дэн сновакивнул. Да, где-то так. Загорелую лодыжку девушки обвивала татушка. Сначала Дэн подумал, что это змея; потом он рассмотрел, что это спящая лисица, свернувшаяся в клубочек.

Ах, какие бы стихи он сложил об этой лисе, будь у него под рукой ручка, блокнот и большая банка сверхмощного аспирина!

Он прочистил свое прокуренное горло.

— Я Дэн, — прокаркал он, протягивая руку, но не осмеливаясь подняться на ноги.

Девушка улыбнулась, демонстрируя сексуальный зазор между двумя передними зубами. Потом она подошла, схватила его липкую руку и наклонилась поцеловать его липкую щеку.

— Я знаю, кто ты, — хрипло прошептала она ему на ухо. — Et je m'appelle Monique.

Хммм, пьяно подумал Дэн. Интересно, как по-французски будет лысоватая?

 

ЙЕЛЬ ЛЮБИТ НЬЮ-ЙОРК

 

Стэнфорд Пэррис Третий жил в пентхаусе дома № 1000 на Парк-авеню в Карнеги-хияле, одном из старейших и красивейших домов со швейцарами в Верхнем Ист-Сайде. Но его чиппенделская мебель, средневековые гобелены и собрание британских скульптур восемнадцатого века оставались незамеченными большинством гостей, в том числе и ван дер Вудсенами. Они привыкли к подобной красоте и чувствовали себя уютнее в такой знакомой обстановке.

— Внук хотел, чтобы я устроил банкет в отеле, — поведал Стэнфорд Пэррис Третий мистеру ван дер Вудсену, когда они обменивались рукопожатием. — Или в яхт-клубе. — Он подмигнул матери Серены. — Но я не собирался отказываться от возможности увидеть столько прекрасных дам у себя дома!

Мать Серены улыбнулась великодушной улыбкой — мол, говори что хочешь, старый развратник, у меня железное самообладание, — а Серена хихикнула. Может, старик Стэн Пэррис не так уж и ужасен, как казалось. Она пожала древнему новоанглийскому аристократу руку, а потом привстала на цыпочки и влепила игривый поцелуй в его старую морщинистую щеку, просто назло родителям.

— Вот это да, — воскликнул мистер Пэррис. — Йель явно знает, кого принимать!

— Спокойно, дедушка, — предупредил высокий светловолосый парень с божественной ямочкой на подбородке и потрясающими скулами. — Не забывай, что у тебя слабое сердце, — укорил он деда.

— Меня в данный момент беспокоит совсем не сердце, — проворчал мистер Пэррис. Он положил морщинистую руку на плечо парня. — Мисс Серена ван дер Вудсен, это мой внук, Стэнфорд Пэррис Пятый.

Серена ожидала, что парень покраснеет от смущения и пробормочет что-то вроде «зовите меня просто Стэн», но ошиблась. Очевидно, он полагал, что у него крутейший в мире титул. Интересно, как его в школе называют, подумала Серена. Номер Пять? Стэн-5?

— Вот твоя именная метка, дорогуша. — Мать Серены взяла белую наклейку размером с тетрадь, на которой синим фломастером было написано «Серена ван дер Вудсен, поступает осенью», и налепила ее Серене прямо на грудь, как какой-то уродливый самоклеющийся лифчик.

Серена притворилась, что так и надо.

— Спасибо, мам, — сказала она, проводя ладонями по груди, чтобы расправить метку. Все присутствующие мужчины тихо ахнули, мысленно пытаясь застолбить место в йельском общежитии на следующий год.

Они пришли рано, и вечеринка еще не набрала оборотов. Парни в галстуках и костюмах от «Хьюго Босс» и девушки в длинных юбках от «Токка» и застегнутых на все пуговицы блузках прятались в тени своих родителей, смущенно улыбаясь и заливаясь шампанским. Все это напомнило Серене ее первый день на курсах бальных танцев в пятом классе.

Кто-то тронул Серену за плечо, и она обернулась. Это была миссис Арчибальд — демонстративная, франкоговорящая и слегка чокнутая мать Нейта. Ее крашеные янтарные волосы были распушены в массу ниспадающих локонов, а тонкие губы накрашены яркой пожарно-красной помадой. Ее шею обвивали шесть нитей розового жемчуга, и такие же розовые жемчужины подчеркивали ее уши. Несмотря на трехдюймовые каблуки от «Кристиан Лубутен», она выглядела на удивление компактно в своем, оловянного цвета лоснящемся шелковом вечернем платье без бретелек от «Оскар де ля Рента», с маленькой золотистой сумочкой и золотистым оперным биноклем в руках — видимо, просто заскочила на вечеринку по пути в театр. Она быстро поцеловала Серену в обе щеки.

— Ты видела моего сына? — прошептала она Серене на ухо, сверкая своими зелеными глазами.

Серена покачала головой.

— Нет. Но Блер… — Она запнулась, вдруг усомнившись в необходимости сообщать миссис Арчибальд, что Блер и Нейт заперлись в люксе отеля «Плаза» и занимаются бурным сексом. — А вы пробовали позвонить ему на мобильник? — спросила она вместо этого.

Миссис Арчибальд похлопала ресницами и помахала в воздухе театральным биноклем.

— Неважно, дорогуша, — вздохнула она и отправилась искать своего мужа-адмирала.

Стэн-5 все еще стоял рядом, как будто сама логика диктовала, что самый симпатичный блондин и самая красивая блондинка в комнате должны общаться друг, с другом. Кто-то из слуг вручил Серене бокал шампанского.

— А где твоя метка? — спросила Серена у Стэна-5, оглядывая его черную вискозную рубашку, расстегнутую и не прикрытую галстуком.

Прям бунтарь какой-то.

Он ухмыльнулся и прочистил горло.

— Я подумал, что мне она не нужна.

А-а, типа все и так должны знать, кто ты такой?

Серена уже была готова, сбежать с вечеринки — она пришла и провела здесь десять минут, чего еще могут хотеть от нее родители? Но потом старый мистер Пэррис снова приплелся поговорить с ней, а она не хотела показаться невежливой.

— Ваша мать только что рассказывала мне, какая вы чудесная актриса, — пророкотал он с очаровательным новоанглийским прононсом. Он поправил свой бордово-синий полосатый галстук-бабочку. — Между прочим, я сыграл главную роль в девятнадцати постановках, когда учился в Йеле. В те времена это был чисто мужской колледж. У меня сохранились старые фотографии, если желаете посмотреть.

— Деда, ну что ты, честное слово, — фыркнул Стэн-5 в попытке заткнуть предка.

— С удовольствием посмотрела бы, — ответила Серена с искренним интересом. Рассматривать старые фотографии было ее любимым занятием. Ей нравились все эти сложные наряды и эффектные пышные прически, все эти шляпы, перчатки и сумочки, подобранные под обувь.

Стэн-5 непонимающе нахмурился, будто ему не верилось, что она собирается променять его на его старого морщинистого деда. Она одарила его той же великодушной улыбкой, какой ее мать удостоила его деда, затем последовала за мистером Пэррисом через всю квартиру, а затем по узкому коридору к библиотеке. Видимо, у него болела правая нога, потому что он все время кренился влево, и Серена вцепилась в локоть его щеголеватого серого блейзера в тонкую полоску, опасаясь, как бы он не упал.

Библиотека Пэррисов была оформлена в шоколадно-коричневых тонах с синеватым отливом и золотыми геральдическими лилиями. С потолка свисали три хрустальных канделябра, а вокруг искусно раскрашеного антикварного карточного столика стояли четыре шоколадно-коричневых клубных кресла.

— Это я в «Гамлете». — Мистер Пэррис указал на большую черно-белую фотографию, висящую над каминной полкой. Серена ожидала увидеть молодого мистера Пэрриса в доспехах, выглядящего сурово и надменно. На снимке же красивая юная барышня с изящным вытянутым лицом и характерной ямочкой на подбородке лежала, сложа руки на груди; ее глаза с длинными ресницами были закрыты, а в ее распущенные светлые волосы был вплетен венок из маргариток.

— Это вы? — изумленно спросила Серена.

Старик издал смешок.

— Я тогда был красивым парнем. Мне дали играть Офелию.

Серена не могла отвести глаз от снимка.

— Вы были довольно сексуальны.

Мистер Пэррис потрепал ее по руке.

— Мне тоже хочется так думать. Кроме того, у меня получалось умирать гораздо лучше, чем у всех остальных. — Он подошел к бару в углу комнаты, наполнил два хрустальных стакана скотчем и поставил их на карточный столик. Затем он снял с полки потертый альбом в зеленом кожаном переплёте. Он пролистал страницы и указал на одно из кожаных клубных кресел. — У меня сотни фотографий, — предупредил он Серену.

Серена присела и пригубила скотч. Затем она взобралась на стул, поджав под себя ноги, и взяла альбом. Ей было уютно, удобно и действительно Интересно смотреть старые йельские фотографии Стэнфорда Пэрриса Третьего. Медленно листая страницы, разглядывая чудесные черно-белые снимки юного мистера Пэрриса и его симпатичных приятелей из Йеля, она вдруг осознала, что как-то раньше не думала об актерстве в самом колледже. Она даже, представила себя играющей Офелию, как мистер Нэррис, изящно прикрывая глаза и сворачиваясь, как цветок, когда надо будет умирать.

— А вот я в «Целуй меня, Кэт». — Мистер Пэррис указал на фотографию той же тонколикой дивы, сверкающей тёмными глазами в объектив, горделиво задрав подбородок с ямочкой. — Настоящая ведьма была, эта Кэт.

Серена изучала снимок. Мистер Пэррис в роли Кэт напоминал ей какую-то знакомую, но она никак не могла понять, какую именно.

Давайте ей подскажем. Ее имя начинается на букву Б.

Она продолжила листать альбом, напряженно думая. Йель был единственным вузом, который не завалил ее наглыми мейлами и фанатичными признаниями в любви. Даже ребята из «Уиффенпуфс» — чисто мужской хоральной труппы Йеля, с которыми она познакомилась в прошлом месяце, — оказались достаточно приличными, чтобы не слать ей ежедневные письма с вопросами, когда же она наконец прибудет в кампус, а то им очень хочется помочь ей отнести сумки, или пригласить ее на кофе, или еще что-нибудь. И уж тем более они не спрашивали ее про Дамиана из «Рэйвс», с которым она даже не была знакома.

Мистер Пэррис тронул Серену за колено.

— У вас лицо первой роли, — сказал он. — Йель знает, кого принимать.

— Вы так думаете? — восторженно откликнулась Серена. Внезапно идея покинуть йельскую вечеринку ради концерта «Рэйвс» утратила всяческую привлекательность. А из уважения к мистеру Пэррису вполне можно было бы облачиться в серо-синий наряд, выложенный ее матерью на кровати. Она будет лучшей главной актрисой Йельского университета со времен Стэнфорда Пэрриса Третьего. Нью-Хейвен находится так близко от Нью-Йорка, что она спокойно сможет продолжать свою модельную карьеру, а если поднакопить еще актерского опыта, то ее даже могут пригласить сниматься в кино! Блер будет в полком восторге, если они будут вместе учиться, — хотя она не собиралась ничего говорить, пока Блер не снимут со списка ожидания Йеля. Когда Серене доставалось что-то, на что Блер уже положила глаз, последняя цела себя немножко неуравновешенно. Немножко?!