Окрест нее смыкали круг прекрасный

Семь нимф, держа огней священный строй,

Над коим Австр и Аквилон не властны.

100 "Ты здесь на краткий срок в сени лесной,

Дабы затем навек, средь граждан Рима,

Где римлянин - Христос, пребыть со мной.

Для пользы мира, где добро гонимо,

Смотри на колесницу и потом

Все опиши, что взору было зримо".

= 249 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Так Беатриче; я же, весь во всем

К стопам ее велений преклоненный,

Воззрел послушно взором и умом.

Не падает столь быстро устремленный

Огонь из тучи плотной, чьи пласты

Скопились в сфере самой отдаленной,

Как птица Дия пала с высоты

Вдоль дерева, кору его терзая,

А не одну лишь зелень и цветы,

И, в колесницу мощно ударяя,

Ее качнула; так, с боков хлеща,

Раскачивает судно зыбь морская.

Потом я видел, как, вскочить ища,

Кралась лиса к повозке величавой,

Без доброй снеди до костей тоща.

Но, услыхав, какой постыдной славой

Ее моя корила госпожа,

Она умчала остов худощавый.

Потом, я видел, прежний путь держа,

Орел спустился к колеснице снова

И оперил ее, над ней кружа.

Как бы из сердца, горестью больного,

С небес нисшедший голос произнес:

"О челн мой, полный бремени дурного!"

Потом земля разверзлась меж колес,

И видел я, как вышел из провала

Дракон, хвостом пронзая снизу воз;

Он, как оса, вбирающая жало,

Согнул зловредный хвост и за собой

Увлек часть днища, утоленный мало.

Остаток, словно тучный луг - травой,

Оделся перьями, во имя цели,

Быть может, даже здравой и благой,

Подаренными, и они одели

И дышло, и колеса по бокам,

Так, что уста вздохнуть бы не успели.

Преображенный так, священный храм

Явил семь глав над опереньем птичьим:

Вдоль дышла - три, четыре - по углам.

= 250 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Три первые уподоблялись бычьим,

У прочих был единый рог в челе;

В мир не являлся зверь, странней обличьем.

Уверенно, как башня на скале,

На нем блудница наглая сидела,

Кругом глазами рыща по земле;

С ней рядом стал гигант, чтобы не смела

Ничья рука похитить этот клад;

И оба целовались то и дело.

Едва она живой и жадный взгляд

Ко мне метнула, друг ее сердитый

Ее стегнул от головы до пят.

Потом, исполнен злобы ядовитой,

Он отвязал чудовище ив лес

Его повлек, где, как щитом укрытый,

С блудницей зверь невиданный исчез.

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

1 Deus, venerunt gentes", - то четыре,

То три жены, та череда и та,

Сквозь слезы стали петь стихи Псалтири.

И Беатриче, скорбью повита,

Внимала им, подобная в печали,

Быть может, лишь Марии у креста.

Когда же те простор для речи дали,

Сказала, вспыхнув, как огонь во тьме,

И встав, и так слова ее звучали:

10 "Modicum, et non videbitis me;

Et iterum, любимые сестрицы,

Modicum, et vos videbitis me".

И, двинувшись в предшествии седмицы,

Мне, женщине и мудрецу - за ней

Идти велела манием десницы.

И ранее, чем на стезе своей

Она десятый шаг свой опустила,

Мне хлынул в очи свет ее очей.

19 "Иди быстрей, - она проговорила,

Спокойное обличие храня, -

Чтобы тебе удобней слушать было".

= 251 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

22 Я подошел, по ней мой шаг равня;

Она сказала: "Брат мой, почему бы

Тебе сейчас не расспросить меня?"

Как те, кому мешает страх сугубый

Со старшими свободно речь вести,

И голос их едва идет сквозь зубы,

28 Так, полный звук не в силах обрести:

"О госпожа, - ответил я, смущенный, -

То, что мне нужно, легче вам найти".

31 Она на это: "Пусть твой дух стесненный

Боязнь и стыд освободят от пут,

Так, чтобы ты не говорил, как сонный.

Знай, что порушенный змеей сосуд

Был и не стал; но от судьи вселенной

Вино и хлеб злодея не спасут.

Еще придет преемник предреченный

Орла, чьи перья, в колесницу пав,

Ее уродом сделали и пленной.

Я говорю, провиденьем познав,

Что вот уже и звезды у порога,

Не знающие никаких застав,

Когда Пятьсот Пятнадцать, вестник бога,

Воровку и гиганта истребит

За то, что оба согрешали много.

И если эта речь моя гласит,

Как Сфинга и Фемида, темным складом,

И смысл ее от разума сокрыт, -

Событья уподобятся Наядам

И трудную загадку разрешат,

Но будет мир над нивой и над стадом.

Следи; и точно, как они звучат,

Мои слова запомни для наказа

Живым, чья жизнь - лишь путь до смертных врат

И при писанье своего рассказа

Не скрой, каким растенье ты нашел,

Ограбленное здесь уже два раза.

Кто грабит ветви иль терзает ствол,

Повинен в богохульственной крамоле:

Бог для себя святыню их возвел.

= 252 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Грызнув его, пять тысяч лет и доле

Ждала в мученьях первая душа,

Чтоб грех избыл другой, по доброй воле.

Спит разум твой, размыслить не спеша,

Что неспроста оно взнеслось так круто,

Таким наметом стебель заверша.

Не будь твое сознание замкнуто,

Как в струи Эльсы, в помыслы сует,

Не будь их прелесть - как Пирам для тута,

Ты, по наличью этих лишь примет,

Постиг бы нравственно, сколь правосудно

Господь на древо наложил запрет.

Но так как ты, - мне угадать нетрудно, -

Окаменел и потускнел умом

И свет моих речей приемлешь скудно,

Хочу, чтоб ты в себе их нес потом,

Подобно хоть не книге, а картине,

Как жезл приносят с пальмовым листом".

79 И я: "Как оттиск в воске или глине,

Который принял неизменный вид,

Мой разум вашу речь хранит отныне.

Но для чего в такой дали парит

Ваш долгожданный голос, и чем боле

К нему я рвусь, тем дальше он звучит?"

85 "Чтоб ты постиг, - сказала, - что за школе

Ты следовал, и видел, можно ль ей

Познать сокрытое в моем глаголе;

И видел, что до божеских путей

Вам так далеко, как земному краю

До неба, мчащегося всех быстрей".

91 На что я молвил: "Я не вспоминаю,

Чтоб я когда-либо чуждался вас,

И в этом я себя не упрекаю".

94 Она же: "Если ты на этот раз

Забыл, - и улыбнулась еле зримо, -

То вспомни, как ты Лету пил сейчас;

Как судят об огне по клубам дыма,

Само твое забвенье - приговор

Виновной воле, устремленной мимо.

= 253 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Но говорить с тобою с этих пор

Я буду обнаженными словами,

Чтобы их видеть мог твой грубый взор".

Все ярче, замедленными шагами,

Вступало солнце в полуденный круг,

Который создан нашими глазами,

Когда в пути остановились вдруг, -

Как проводник, который полн сомнений,

Увидев незнакомое вокруг, -

Семь жен у выхода из бледной тени,

Какую в Альпах стелет вдоль ручья

Вязь черных веток и зеленой сени.

Там растекались, - мог бы думать я, -

Тигр и Евфрат из одного истока,

Лениво разлучаясь, как друзья.

115 "О светоч смертных, блещущий высоко,

Что это за раздвоенный поток,

Сам от себя стремящийся далеко?"

118 На что сказали так: "Тебе урок

Подаст Мательда". И, путем ответа

Как бы желая отвести упрек,

121 Прекрасная сказала: "И про это,

И про иное с ним я речь вела,

И не могла ее похитить Лета".

124 И Беатриче: "Больших мыслей мгла,

Ложащихся на память пеленою,

Ему, быть может, ум заволокла.

127 Но видишь льющуюся там Эвною:

Сведи его и сделай, как всегда,

Угаснувшую силу вновь живою".

Как избранные души без труда

Желанное другим желают сами,

Лишь только есть малейшая нужда,

Так, до меня дотронувшись перстами,

Она пошла и на учтивый лад

Сказала Стацию: "Ты следуй с нами".

Не будь, читатель, у меня преград

Писать еще, я бы воспел хоть мало

Питье, чью сладость вечно пить бы рад;

= 254 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Но так как счет положен изначала

Страницам этой кантики второй,

Узда искусства здесь меня сдержала.

Я шел назад, священною волной

Воссоздан так, как жизненная сила

Живит растенья зеленью живой,

Чист и достоин посетить светила.

* РАЙ *

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Лучи того, кто движет мирозданье,

Все проницают славой и струят

Где - большее, где - меньшее сиянье.

Я в тверди был, где свет их восприят

Всего полней; но вел бы речь напрасно

О виденном вернувшийся назад;

Затем что, близясь к чаемому страстно,

Наш ум к такой нисходит глубине,

Что память вслед за ним идти не властна.

Однако то, что о святой стране

Я мог скопить, в душе оберегая,

Предметом песни воспослужит мне.

О Аполлон, последний труд свершая,

Да буду я твоих исполнен сил,

Как ты велишь, любимый лавр вверяя.

Мне из зубцов Парнаса нужен был

Пока один; но есть обоим дело,

Раз я к концу ристанья приступил.

Войди мне в грудь и вей, чтоб песнь звенела,

Как в день, когда ты Марсия извлек

И выбросил из оболочки тела.

О вышний дух, когда б ты мне помог