Идентификация человека в памятных местах.

Если архитектура, создание Мест, является, как мы предполагаем, является вопросом расширения внутреннего пейзажа человеческого существа в мир, таким образом, чтобы это было понятно, основано на опыте и вело к обитаемости, и если архитектурный мир богат примерами таких успехов, тогда что так драматически ошибочно в том, как мы сегодня строим? Почему людям не нравятся их дома и квартиры? И почему мы виноваты в том, что оскверняем или уничтожаем пейзаж, усовершенствованный рукой человека? То есть, почему внутренние стороны нашего мира, места, которые мы создаем для нашего собственного обитания, которые защищены и свободны от хаоса и опасностей внешнего мира, в наш век становятся для многих враждебной зоной, а «в дикости надежда земли». И почему считается, что единственный шанс для мира – это если человек будет держать свои руки подальше от того, что он не успел еще разрушить?

УНИВЕРСАЛЬНАЯ, БЕСКАЧЕСТВЕННАЯ, БЕСТЕЛЕСНАЯ АРХ-РА- Р.Е.

Чего не хватает в нашем жилье сегодня – так это потенциальных взаимосвязей между телом, воображением и окружающей средой. Их до абсурда легко построить, и удивительно легко построить плохо. Комфорт путают с отсутствием чувств. Нормой стали комнаты, в которых поддерживается постоянная температура, нет ни вертикали, ни собственного вида, ни солнечного света, ни ветерка, ни различимого источника тепла, ни центра, ни, увы, смысла. Эта однородная окружающая среда требует от нас малого, и она мало что дает, помимо убежища в форме кубического кокона.

Мы уверены, что здания, когда о них достаточно заботятся, способны отплатить за эту заботу (экологический вопрос о хлебе, пущенном по водам, который возвращается клубными сандвичами). Мы будем все больше и больше заботиться о наших зданиях, если в них будет какой-то значимый порядок; если будут четкие границы, охватывающие наши потребности; если мы сможем на самом деле «обжить» их, их пространства, воспринимая их как наши собственные и как нечто, что нас удовлетворяет; если мы сможем установить взаимосвязи между ними и тем, что мы знаем, во что верим, о чем думаем; если мы сможем разделить наше жилье с другими, нашей семьей, нашей группой или нашим городом; и, что важно, если есть некое ощущение человеческой драмы, транспорта, напряжения или столкновения сил, так что появляется вовлеченность.

Особое, безупречное столкновение, в котором здание или детали пейзажа резко выделяются по контрасту друг с другом, без потери их индивидуальностей и духа, особенно важно при создании памятных мест. Классический пример – это план Сан-Франциско, в виде решетки, который сталкивается с крутыми холмами, и возникает равновесие, не поглощающее идентичность холмов, а на самом деле подчеркивающее их образ в сумбуре «американских горок» деталей, которые делают решетку более запоминающейся, чем когда-либо.

«ХОРЕОГРАФИЯ СТОЛКНОВЕНИЙ» КАК БОЛЕЕ ТЕЛЕСНАЯ МЕТАФОРА ДИАЛОГА. ТЕЛО КАК НОСИТЕЛЬ ПАМЯТИ ОБ УНИКАЛЬНОЙ СУЩНОСТИ МЕСТА И АРХИТЕКТУРЫ- Р.Е.

Архитектурное проектирование становится в таких случаях хореографией столкновений, которая, подобно хореографии танца, не наносит ущерба внутренней энергии частей в процессе выражения общей мысли через них. Хореография, полагаем мы, более подходящий термин чем композиция, потому что она явно подразумевает человеческое тел о, то, как тела населяют и «переживают» место. Когда-то, в более простые времена, рисунки в

перспективе, сделанные с одной точки, могли описать визуально намерения проектировщика, а его другие намерения подразумевались. В этой связи кажется важным, однако, что архитектурные произведения Микеланджело, которые явно были предназначены для того, чтобы ощутить их всем телом, никогда заранее не изображались в перспективе. На самом деле это было невозможно. Опыт пребывания в каком-либо месте переживается во времени, он намного больше чем визуальное, и в целом он также сложен, как и образ, который от него остается в нашей памяти. По крайней мере до некоторой степени каждое реальное место можно вспомнить, частично потому, что оно уникально, но частично и потому, что оно повлияло на наши тела и вызвало достаточно ассоциаций, чтобы стать частью нашего внутреннего мира. И, конечно, реальный опыт, от которого отталкивается память, длится гораздо дольше, чем запечатленная камерой 1/25тысячная секунды. Возможно, так играет свет, так движутся тени, так дует ветерок или так неподвижен воздух, или, возможно, идет снег, размывая границы, как память размывает само время. Проектировщик каждого успешного места и намеренно, и случайно придумывает хореографию всего этого. В дополнение, он, возможно, придумывает хореографию столкновения между своими желаниями и ограничениями бюджета, правил, непредсказуемого клиента, а также дождя, солнца, может даже, случающихся иногда землетрясений.

Реальные места на земле постоянно подвергаются считыванию, то есть многочисленным считываниям, которые являются, почти определенно говоря, сложными и неоднозначными. Для них, кажется, также характерно, что они удивительно изменчивы, иногда в том, как они используются, почти всегда по размеру (как понятие города-дома и дома-города), каждое из них можно рассматривать как потенциальную игрушку, которую можно положить в карман своей памяти и унести с собой, и которая может на некоторое время полностью занять внимание человека.

 

Г.

Роберт Вентури