Позитивное право и субъективная сторона правовой действительности

1. Позитивное право и духовная жизнь общества. Делая ударение на праве как на опредмеченном, институционном образовании (его свойствах, структуре, закономерностях), на том, что он выступает в качестве “силового” нормативного регулятора, нельзя ни на мгновенье упускать из поля зрения и того, что позитивное права в то же время имеет “второе измерение”, представляет собой явление духовной жизни общества, содержит критерии поведения людей, суждения о ценностях и в этой плоскости может быть охарактеризовано в виде духовно-интеллектуального фактора.

А отсюда вытекает существенный вывод концептуального характера: суть права не сводится к одним лишь его свойствам и особенностям как силового инструмента - институционного нормативного образования. Важнейшие сущностные черты права заключены и в его “втором измерении”, когда оно существует и действует в качестве явления духовной жизни. Именно с этой стороны позитивное право, оставаясь все время мощным “силовым” инструментом, так или иначе воспринимает ценности и достижения культуры, гуманитарные идеалы, моральные критерии, суждения о ценностях,

В этом отношении логика права должна рассматриваться в его нераздельной связи с правосознанием, с правовой культурой.

2.Позитивное право и правосознание. Прежде всегонужно зафиксировать существующиездесь различия.Позитивное право (и именно – как институционное образование!) весьма отчетливо отличается от других слоев правовой действительности. Прежде всего – от правосознание.

Это обстоятельство важно сразу же оттенить потому, что правосознание - явление, относящееся к субъективной сфере жизни общества, находится на весьма близком “расстоянии” от самого права. Не случайно в юридической литературе высказывались мнения об известной однопорядковости правосознания и права^[75]. И действительно, - то и другое выполняют нормативные функции, отличаются структурированностью, некоторыми другими, казалось бы, общими чертами. И правосознание в определенных своих формах и позитивное право вместе входят в нечто единое – в правовую систему страны.

Но вот как раз то обстоятельство, имеет ли позитивное право, в отличие от правосознания, признаки объективированного институционного образования, является в данном случае решающим.

Правосознание - чисто субъективное явление; оно состоит из представлений людей о праве (действующем, относящемся к прошлым эпохам, желаемом); из субъективного отношения к самому феномену права, его ценностям; из правовой психологии и даже из индивидуальной или массовой эмоциональной реакции на право, подчас интуитивной, подсознательной (как, скажем, реакции на нарушения норм писаного права).

Позитивное же право представляет собой, как мы видели, внешне объективированное институционное образование, выраженное в системе общеобязательных формально-определенных норм, в писанных источниках, в законах. Даже с интеллектуальной стороны позитивное право характеризуется существенным качественным своеобразием: оно состоит в основном из системных нормативных обобщений, получающих закрепление в источниках права. И когда в условиях развитого гражданского общества нормативные обобщения наполняются основательным современным гуманитарным содержанием, оно остается нормативным институционным образованием - писаным правом.

Отсюда - особенности в уровне и характере структурированности права и правосознания. На первый взгляд, может сложиться впечатление, что правосознанию свойственна структурированность не меньшая, чем праву, ибо есть правосознание, выраженное в правовой идеологии и правовой психологии; обыденное правосознание, профессиональное, научное; массовое, групповое, индивидуальное и т. д.; кроме того, оно дифференцируется в соответствии с делением общества на социальные группы, нации, классы, иные общности. Однако все эти уровни, слои, сферы и тем более подразделения правосознания по национальному или классовому основаниям либо иным социальным признакам не есть структура целостного органичного явления. Это лишь подразделения более или менее организованной совокупности, и по своей сути они скорее свидетельствуют о разобщенности правосознания, о том, что под термином “правосознание” понимаются различные проявления духовной, интеллектуальной, социально-психологической жизни, связанные со сферой права, не образующие органичной целостности.

Механизмы действия права и правосознания тоже различаются. Если механизм правового регулирования воплощен в сложном институционном юридическом инструментарии, опирается на государственное принуждение, то механизм действия правосознания относится к чисто духовной сфере. Правосознание “работает” через общую правовую оценку социальных фактов, через суждения об их соответствии идее правового и законного, через чувство права и законности и вытекающую отсюда волевую направленность поведения людей.

Различны и функции права и правосознания. Функции права связаны с его нормативностью, с его нормативно-организационным воздействием на общественные отношения. Правосознание тоже обладает известными чертами нормативности (оно имеет информационное и ценностно-ориентационное значение в общественной жизни^[76]); но нормативность правосознания иная, нежели нормативность права как институционного образования. Здесь перед нами не всеобщие, общеобязательные, формально-определенные правила поведения (что характерно для права как институционного образования), а лишь осознание обязательности юридических норм, идея законности и вместе с тем критерии правильности, социальной оправданности поведения или фактов, т.е. та нормативность, которая в основном свойственна выражающемуся через правосознание особому неюридическому явлению - естественному праву.

3. Правосознание: активные элементы. Теперь – о соотношениях, имеющих ближайшее отношение к логике права. Правосознание имеет активные элементы, которые ярко выражены в господствующей правовой идеологии, что и предопределяет “вхождение” последней – вместе с позитивным правом и судебной (юридической) практикой – в правовую систему страны [1.2.4.].

По-иному, но тоже весьма активны те элементы правосознания, которые противостоят действующей правовой системе, такие, в частности, как духовно-психологическое сопротивление со стороны тех или иных индивидов, их объединений действующему законодательству, а также индивидуальным акциям отдельных властвующих лиц (в том числе тем акциям - и это весьма примечательно и многозначительно, - которые нарушают “свое же” писаное право).

Активные элементы в правосознании - одно из выражений социальной активности людей, их коллективов, групп, общества в целом. Если же обратиться к более глубоким слоям социальной жизни, то нельзя не заметить, что в самой активности людей, действующих в соответствии с правосознанием, в степени этой активности “просвечивают” естественное право - необходимость и оправданность деятельности социальных групп, других общностей, отдельных лиц. Следует подчеркнуть, что необходимость и оправданность поведения участников общественных отношений, выражающие действие объективных социальных закономерностей, потому, надо полагать, могут быть обозначены словом “право”, что внешне они проявляются через правосознание (а также политическое и моральное сознание) как основание для практического действования. Собственно, сама идея “правового” или “неправового”, в том числе при зарождении права, и выступает в виде формирующегося, первичного правосознания.

4. Взаимодействие. Право как институционное образование качественно отличается от правосознания, но вместе с тем находится с ним в глубоком единстве, в особенности - с той его формой, которая входит в правовую систему, - с господствующей правовой идеологией.

Здесь есть ряд моментов, нуждающихся в специальном рассмотрении.

Прежде всего господствующая правовая идеология, воплощенная либо в тоталитарных нравах и воззрениях, либо в общегуманитарных взглядах мировоззренческого порядка, в юридическом мировоззрении, непосредственно выражает сущность данной национальной правовой системы, ее глубинную “грань”, ее философию.

Правосознание превращается в особо политически и юридически значимое явление, обладающее известной регулятивной энергией, после того, как образующие его идеи как бы “материализуются” - воплощаются непосредственно в позитивном праве, выражаются в его основополагающих принципах, началах. Господствующее правосознание, рассматриваемое в этом аспекте, обретает регулятивное значение, оказывается важным ориентиром в правотворческой и в правоприменительной деятельности компетентных государственных органов, существенным критерием при толковании права и при восполнении пробелов в нем.

В отношении права гражданского общества можно утверждать, что гуманистические правовые принципы (поскольку они “входят” в самую плоть позитивного права) становятся собственной основой бытия действующей правовой системы, опорой независимой высокозначимой правосудной деятельности, способной, помимо всего иного, обеспечить динамизм и действенность права гражданского общества,

Таким образом, выступающее в виде господствующей правовой идеологии правосознание вплотную примыкает к позитивному писаному праву, “работает” в тесном контакте с ним, обнажая его сущность и особенности его содержания, что придает и правотворчеству и правоприменению, всей правовой системе целенаправленный, социально ориентированный и социально определенный характер.

Органическая близость права и господствующего правосознания объясняет ту кажущуюся нелогичной последовательность в исторической цепи правовых явлений, когда правосознание в своих начальных, первичных формах как бы опережает собственно право, придавая в общественном мнении значение некоего правового феномена индивидуальным отношениям, фактической силе и в соответствии с этим представляя “голую” силу в виде права (право сильного, кулачное право). Хотелось бы, чтобы приведенное положение не прошло мимо внимания читателя: в последующем [3.2.2.] оно будет “продолжено” - станет одной из отправных точек для обоснования глубоких природных корней права современного общества.

Причем такого рода опережение характерно не только для начальных фаз истории права, но и для развитых правовых систем. В сложном процессе взаимодействия и взаимообогащения права, юридической практики, правовой идеологии, когда в процессе деятельности правоприменительных органов (прежде всего органов правосудия) вырабатываются образцы решения типических юридических дел, последние выступают именно в виде явлений правосознания. Таковы содержащиеся в правоприменительных актах правоположения, которые представляют собой как бы уплотненное объективированное выражение правосознания, его “сгустки”, своеобразные юридические феномены, олицетворяющие процесс перехода явлений правосознания в собственно право.

Вместе с тем вот какой момент представляется исключительно важным. Думается, регулятивная энергия, выраженная в активных формах господствующего правосознания, такова, что она все же не может (не должна) проявлять свое действие сама по себе, независимо от позитивного права как институционного образования. На основе фактических данных буржуазных революций ХУШ-Х1Х вв. а затем революционных большевистских переворотов ХХ в. сложился идеологический штамп, оправдывающий наличия одного лишь “революционного правосознания” как достаточной основы для практических действий “революционных сил”, будто бы вполне замещающей потребность позитивного права в условиях революционных бурь – насильственного перехода от одного социального строя к другому.

Как много в такого рода идеологических штампах коварства и лжи, когда словечко “право” и производные от него формулы используются с одной лишь целью – как-то оправдать безумие насилия и произвола! В действительности, позитивного социального смысла в формуле “революционное правосознание” - ничуть не больше, чем в самой идеи революции, ее реальной сути – насилии.

И здесь, по данному комплексу вопросов, нужна правда и строго научная оценка событий – признание того, что при отсутствии в практических действиях строгой ориентации на утверждение позитивного права, его верховенство – как бы красивые формулы со словечком “право” тут не использовались – перед нами остается вакханалия насилия, хаос беспредела, вседозволенности.

Даже сдержанное признание того, что правосознание в “революционной ситуации” на период до полного становления новой правовой системы призвано лишь временно замещать, “исполнять обязанности” собственно права (такого мнения до последнего времени придерживался автор этих строк^[77]), не является точной и верной оценкой. Правосознанию при всем своем немалом регулятивном значении не “дано” замещать, пусть и на время, позитивное право. И здесь не просто “минусы и издержки” при такого рода замене, а прямой путь к произволу, иным страшным негативным явлениям, будто бы оправдываемых “революционным правосознанием”. Именно этот путь, как показал опыт советского права, права других социалистических стран, с роковой неизбежностью приводит к культивированию импульсов и нравов насилия, а в конечном итоге - к режиму беспощадного тоталитаризма, бесчеловечного бесправия.

Высокой и весьма значимой (возможно, самой высокой и наиболее значимой) разновидностью правовой идеологии является юридическое мировоззрение. До недавнего времени советская правовая наука, отталкиваясь от ряда высказываний Энгельса, демонстрировала устойчиво отрицательное отношение к этой разновидности правовой идеологии. Между тем правовая идеология, адекватная такому праву, которое занимает высокое место в жизни общества, т.е. праву гражданского общества, думается, тогда только и может быть признана состоявшейся, когда идеология приобретает качество юридического мировоззрения - такой системы взглядов, которая построена на безусловном и на словах, и на деле высшей значимости в жизненных делах правовых ценностей и идеалов.

5. Правовая культура. Правосознание (правовая идеология) реализуется как собственно в праве, так и в особом феномене правовой действительности - в правовой культуре. Правовая культура представляет собой своего рода юридическое богатство, выраженное в достигнутом уровне развития регулятивных качеств права, накопленных правовых ценностей, тех особенностей права, юридической техники, которые относятся к духовной культуре, к правовому прогрессу.

Правовая культура, принадлежа к духовной культуре общества, имеет прикладную, практическую направленность (она находится в одном ряду с культурой управления, культурой работы государственного аппарата и т. д.).

Правовая культура складывается из ряда взаимосвязанных элементов. Основные из них - это:

1) Состояние правосознания в обществе, т. е. степень знания и понимания права, осознания необходимости строгого выполнения требований законности, уровень развития чувства права и законности. Таким образом, правовая культура - это прежде всего “качественно насыщенное” правосознание. Правовая культура всегда связывается с оценкой уровня знания и понимания права, степенью веры в право, развитостью чувства законности и права, осознанием его миссии в социальном прогрессе. Важным показателем правовой культуры являются уровень массового правосознания, объем и интенсивность общего правового просвещения. Не менее существенны и такие показатели, как масштабы и глубина юридического образования, профессиональной подготовки и переподготовки юристов, степень развития юридической науки, правового мышления.

2) Состояние законности, которое характеризуется степенью развертывания всех ее требований, реальностью их осуществления (прочностью правопорядка). Состояние законности - зто вообще одно из важнейших проявлений культуры общества. Правовая же культура невозможна, немыслима без строжайшей законности. Причем уровень юридической культуры в значительной степени зависит и от того уважения, с каким законодатель относится к издаваемым им самим нормам.

3) Состояние законодательства, совершенство его содержания и формы. Этот элемент не только характеризует степень воплощенных в праве общецивилизационных, общечеловеческих начал, но и предполагает научное построение законодательства, нахождение оптимальных методов, способов, типов регулирования складывающихся отношений, строгое соблюдение правотворческой процедуры, максимальное использование передовых средств и приемов юридической техники и т. п.

4) Состояние практической работы в области права - суда, а также прокуратуры, других юридических органов, выражающее их реальную роль в политической и правовой системе, степень использования передовых приемов юридической техники, правил научной организации труда и т. п.

Значение правовой культуры в обществе выходит за пределы сферы права, юридической практики. Правовая культура - неотъемлемая часть культуры общества в целом. Распространить высокую юридическую культуру на все население - значит в условиях демократического общества, сложившегося или формирующегося, значительно поднять общий культурный уровень граждан, утвердить такой компонент в ценностной ориентации людей, который затрагивает важнейшие стороны общественной жизни: реализацию начал демократии, справедливости, свободы, высокую организованность, определенность прав и обязанностей, строгий порядок и ответственность, гарантированность прав личности, упорядоченную активность участников общественных отношений. А все это включается в общую культуру поведения людей, является неотъемлемым элементом современного гражданского общества.

Наряду с понятием “правовая культура”, имеет основания для существования не менее значимое понятие - “культура права”. Последнее призвано отразить высоким уровень правовой культуры - такой, когда не только общественные явления оцениваются под углом зрения правовых ценностей и идеалов, но и само право строится в соответствии с этими ценностями и идеалами, становится центром общественно-политической жизни.

6. Об естественном праве. При рассмотрении первичных юридических данных уже говорилось об естественном праве {1.2.1.}. Более подробный разговор о нем в третьей части книги. А сейчас, наряду с ранее высказанными соображениями, представляется важным сделать вот какие замечания, относящиеся к теоретической правовой проблематике, к логике права.

Тот феномен, который может быть назван “естественным правом”, - явление высокого социального значения. Без него – как мы увидим в последующем – невозможно философское понимание правовой действительности. Ибо естественное право призвано концентрированно выражать те объективные требования, которые сама жизнь, условия жизнедеятельности людей спонтанно и органично, и в этом отношении “естественно”, предопределяют возможности такого поведения индивидов, их объединений, сообществ, когда они призваны поступать “по праву”.. При этом речь идет о таких требованиях, которые касаются и элементарных, простых отношений разумных существ, и самых глубоких основ разумной жизни, позволивших Канту назвать естественное право “идеей разума”.

Но сами по себе требования, вытекающие из условий жизнедеятельности, естественной среды, - это еще не правовые требования и идеалы. Для того, чтобы приобрести правовой характер, они должны преломиться через правосознание, его культурные коды. Естественное право, следовательно, - это и есть обусловленные природной и социально-естественной средой требования и идеалы, которые преломившись через правосознание, его культурные коды, приобретают правовой облик и в соответствии с этим выступают в виде правовых требований и прообразов юридических норм - норм позитивного права.

И вот здесь соображение – весьма существенное под углом зрения места и назначения права как институционного образования в жизни людей, и вытекающих отсюда принципов верховенства права и законности..

Уже из того обстоятельства, что естественное право складывается лишь из правовых требований и прообразов юридических норм, следует, что оно как таковое не может быть нормативно-ценностной основой регулирования поведения людей, требующей общеобязательной нормативности, определенности и обеспеченности критериев поведения, - таких, какие дают конкретизированные социальные нормы, в первую очередь - формализованные принципы и нормы позитивного права как институционного нормативного образования.

Глава четвертая

ГРАНИ ПРАВА

МНОГОГРАННОСТЬ ПРАВА

1.Право: определения, черты. Когда в этой книге, отправляясь от “первых знакомств” с юридическими вопросами, шаг за шагом, началось рассмотрение основных особенностей права, то сразу же обнаружилось ряд его черт, суммированных на основе первичных юридических и общенаучных данных в кратком определении. Самое главное в этом определении свелось к двум моментам. Во-первых, - к тому, что перед нами “система общеобязательных норм, выра­женных в законах, иных признаваемых государством источниках”. И во вторых, эта система общеобязательных норм является в государстве “общеобязательным основанием для определения правомерно-дозволенного и юридически недозволенного, запрещенного (а также государственно пред­писанного) поведения” со всеми вытекающими отсюда императивными принудительными последствиями{1.2.5.}.

Затем - при попытки увидеть в праве строгие реалии – перед нами открылась догма права, охватывающая его внутреннее атомистическое строение, внешние формы, действие на практике.

Плюс к тому, при дальнейшем рассмотрении права как наличной реальности стало ясным, что сами по себе нормы - вовсе не единственный компонент содержания права. Материю права наряду с юридическими нормами и на их основе образуют также индивидуальные предписания, санкции, меры защиты, юридические факты и некоторые другие явления правовой действительности.

Вдобавок к этому тут же, даже без углубления в особенности права как явления социальной, духовной жизни, со всей отчетливостью обнаружилось, что право имеет “два измерения” - является силовым образованием и одновременно феноменом духовной, интеллектуальной жизни и в это связи - несет в себе (или – не несет, но тогда – с какой-то глубокой деформацией во всей правовой материи) основательный демократический и гуманистический потенциал.

Как объяснить все это? Столь различные определения и черты?

И вот тут пора сказать о том, что тот феномен в жизни общества, о котором с самых первых страниц в этой книге идет речь, “право” - многогранное явление. И не только во всех разноплоскостных значениях термина “право” (моральные права, естественное право, право-обычай и др.), и не только в отмеченных “двух измерениях”, но и тогда, когда оно рассматривается в строго юридическом смысле, т.е. под углом зрения особенностей и сторон, характерных только для позитивного права как институционного нормативного образования.

 

2.Основные грани права. Позитивное право, будучи на первый взгляд явлением предельно простым, ясным, очевидным для каждого (оно в этой плоскости не более, чем общеобязательный в государстве критерий, который определяет, кто и что “вправе” или “не вправе” делать, иметь), вместе с тем представляет собой явление сложное, многогранное^[78]. Наше внимание и мысль схватывают то одну, то другую из этих граней, нередко гиперболизируют и возвеличивают одну из них, порой представляют ее в виде единственной, всепоглощающей. Отсюда – долгие, непрекращающиеся споры о понимании права – тем более острые, иной раз ожесточенные, что к научным соображениям примешиваются политические мотивы, личностные амбиции (особо острые, порой болезненные, увы, в научной среде, когда речь идет о терминах, дефинициях, авторских претензиях на них).

Между тем при последовательно научном подходе исходная задача при рассмотрении позитивного права заключается в том, чтобы “увидеть” и держать в поле зрения в с е грани права, последовательно охарактеризовать их, начиная с наличных юридических реалий, а затем – через особенности юридического содержания – к глубоким, “невидимым” пластам правовой материи. И тогда – как надеется автор - начнет все более раскрываться юридическая логика, характерная для правовой материи.

И вот с этих позиций основные грани права (или, если угодно, - пласты правовой материи) могут быть представлены в следующих трех звеньях. Это:

догма права;

правовое содержание;

правовые идеи.

3. Угол зрения. Отмеченные грани позитивного права представляют собой как бы единую цепь, одну плоскость: догма права – это отправное, исходное во всей правовой материи, в ней, догме права, раскрывается определенное юридическое содержание, а во всем этом, и в догме права и в юридическом содержании, реализуются известные правовые идеи.

Но при рассмотрении всех этих элементов (граней, пластов) правовой

материи может быть взят другой ракурс - такой угол зрения, весьма существенный для понимания юридической логики, который сориентирован на основное, прагматически значимое предназначение позитивного права в практической жизни – на регулирование общественных отношений.

И вот тут, при таком угле зрения на правовую действительность, отдельные элементы правовой материи – прежде всего юридические нормы, их комплексы, - приобретают характер правовых средств. Такими же правовыми средствами оказываются и другие фрагменты правовой действительности, выходящие за пределы юридических норм как таковых, – субъективные права и обязанности, а также юридические санкции, меры защиты, индивидуальные веления, акты, в том числе и акты самих участников юридических отношений. И тогда начинают вырисовываться механизмы юридического регулирования, а главное само позитивное право предстает в качестве многомерного, объемного социального явления.

И хотя такой “угол зрения” станет основой рассмотрения вопросов правовой теории только в последующем, при освещении правового регулирования, нужно уже сейчас держать в поле зрения и это направление научной интерпретации правовых явлений

ДОГМА ПРАВА: ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ

1. Составные части и соотношения в догме права. При первых же встречах с миром юридических явлений этот мир предстал главным образом в качестве догмы права, которая выступила, как мы видели, в трех плоскостях:

во-первых, в виде атомистического строения права - юридических норм, субъективных прав, обязанностей, других категорий правоотношений;

во-вторых, в виде внешних форм права – законов, иных нормативных юридических актов, других источников юридических норм, принципов;

в третьих, в виде реальных фактов, выражающих действие права, – актов реализации, применения права, его толкования (а также в качестве конечного, итогового “опредмечивания” права – в практических действиях государства, должностных лиц, граждан, реализующих предписания позитивного права).

В предшествующем изложении среди указанных компонентов догмы права особо выделено второе из указанных звеньев, которое в сокращенном виде обозначено под именем “ закон”.

Почему? Ответ на этот вопрос в значительной степени уже был дан ранее. Именно через закон и иные формы внешней объективизации определенные идеи и ценности юридически конституируются, выступают в качестве институционного нормативного образования - значительной социальной силы, всеобщего регулятора с комплексом высокозначимых уникальных свойств – действенного фактора общественного развития, основы законности и правопорядка в обществе. В виде “закона” позитивное право и воспринимается как твердая, постоянная объективная реальность, институционное образование, зримый, видимый факт в жизни общества^[79].

К этому следует добавить следующее. Через закон, внешнюю форму объективируются, становятся зримыми, видимыми не только сам феномен позитивного права в целом, но вся гамма частиц правовой материи. Прежде всего – те частицы юридических реалий, которые находятся как бы “внутри” действующего права и или являются его своего рода “продолжением”, т. е. относятся к другим, отмеченным ранее звеньям догмы права – к его атомистическому строению и к его действию.

А ведь эти “частицы” и есть то главное, решающее, с чем сопряжено само бытие позитивного права, его социальная сила и функционирование на практике, в практической жизни. И что не менее важно – именно в них, отмеченных “частицах”, выражено своеобразие права как особого явления в жизни общества, его специфика именно как юридического образования.

Конечно, юридическая специфика наличествует и в “законах” (иерархия и соподчиненность нормативных юридических актов, их действие во времени и др.). Но при всем при том, при всей значимости законов в мире юридических явлений, не упустим из поля зрения то обстоятельство, что закон, как и любой иной нормативный и ненормативный акт – ничто иное как письменный документ. И он в этом отношении принадлежит не только к миру права, но и в не меньшей степени к “миру документов”, к области фиксированной информации, знаковых данных, письменности со всеми присущих им свойствами, соотношениями объективного и субъективного, особыми формами, к тому же здесь – стандартизированными, типизированными в формальном отношении. Да и вообще закон, при всем его глубоком и многообразном значении в данной плоскости, с внешней стороны – не более, чем внешняя форма права в самом точном и строгом значении понятия “внешняя форма”.

Что же касается элементов юридических явлений, относящихся к атомистическому строению права и к его действию (юридические нормы, юридические права, индивидуальные предписания и др.), то вот она, сама плоть, само нутро юридической материи, - то, что непосредственно характеризует ее своеобразие. Законы, другие внешние формы их объективировали, вытащили на свет Божий, сделали видимыми. Но суть дела – юридическая суть! – в них, в них самих – этих частицах правовой материи, через которые и осуществляется регулирование правом общественных отношений.

Именно здесь, в этих слоях правовой материи – в ее глубинах (атомистическое строение), в ее функционировании (действие, применение права) раскрываются сложные соотношения между ее элементам, существующие здесь механизмы, если угодно, незримые тайны позитивного права, его суть и предназначение в жизни людей. Впрочем, более подробное рассмотрение догмы права в указанных содержательных и ценностных характеристиках требует более широкого подхода к правовой материи, когда с опорой на догму права в поле зрения должны быть вовлечены и “невидимые” ее элементы, грани.

 

2. Материя права: “видимая” и “невидимая” реальности. Ближайшим, наиболее зримым элементом правовой материи, характеризующим ее атомистическое строение, является по всем данным исходная и основная единица этой материи - юридическая норма.

Здесь как будто бы все ясно и очевидно. Вспомним жизненные случаи, с рассказа о которых началось в этой книге знакомство с правом (случаи с оплатой услуг по интернету, брачный договор, затем – злоключения по банковской ссуде и залогу дачи). Один из первых выводов, сделанных из описанных происшествий, состоял в том, что с юридической стороны здесь везде перед нами - известные юридические нормы. И об их существовании свидетельствуют тексты Семейного кодекса, Гражданского кодекса, других нормативных документов, выделение отдельных статей, нормативных положений со словами “вправе”, “не может ограничивать”, “обязан возместить”, да и просто табличка с указанием - “места для пассажиров с детьми и инвалидов”.

Но стоит только повнимательней приглядеться к рассматриваемым случаям, так сразу же возникают вопросы. А почему, собственно говоря, упомянутые и другие записи и формулировки свидетельствуют о наличии юридических норм? Именно – норм, да притом – юридических? Ведь юридическая норма должна обладать целым набором элементов – указывать и на условия ее действия (гипотеза), и взаимные права и обязанности субъектов (диспозиция), и на возможные юридические последствия (санкции). А в тексте законов – и мы знаем: в результате специализации права отдельные положения законов приспосабливаются для выполнения лишь отдельных операций – оказываются только какие-то укороченные фразы, чуть ли ни их обрывки. И вот тогда-то с тем, чтобы представить юридическую норму в целом, со всем набором необходимых для не элементов, оказывается необходимым конструирование логической нормы, что в полной мере согласуется с особенностями права как логической системы (притом под углом зрения юридической логики). Более того, при попытках дальнейшего углубления в особенности нормы как первичной частицы правовой материи стало выясняться, что каждая юридическая норма вообще представляет собой весьма сложное образование, включающее известные следы правосознания, иные “микрочастицы”..

Что же получается? Выходит, юридическая норма, казалось бы, простое, элементарное, наиболее наглядное, предельно зримое звено позитивного права, одновременно предполагает существование незримых компонентов - разнообразных связей и соотношений, включающих в нечто “логически целое” иные компоненты, также входящие в правовую материю. Стало быть, обнаруживая свои особенности наличной реальности в формулировках статей закона, а затем в разнообразных связях и соотношениях, и плюс к тому еще - в своей “заряженности” на практическое осуществление, а отсюда в соответствующих практических действиях людей, юридическая норма, казалось бы, очевидная и наглядная элементарная “частица”, в действительности, в свих “видимых” и не очень “видимых” особенностях выступает в виде сложного, содержательно богатого явления.

Не менее значимыми, при аналитической проработке правового материала, оказываются другие элементы правовой материи. Ведь субъективные юридические права и обязанности, по сути дела, - это по сравнению с юридическими нормами явления вообще иного ряда. Они – также юридические реалии, но по сути своей представляют собой как бы продукт юридических норм, сливающийся с фактическим поведением субъектов. Юридические права и обязанности (с которыми люди и имеют дело в жизненной практике) также находят определенное выражение в законах, иных источниках, в диспозициях юридических норм. Но по своей плоти, субстанции они не обладают чертами институционности и по сравнению с нормами права “менее зримы” (хотя индивидуально каждым человеком ощущаются с социально-психологической стороны наиболее непосредственно) - во всяком случае до той поры, пока не реализуются в практической деятельности людей, с которым права и обязанности нередко весьма плотно сливаются.

Наконец, включим в поле зрения совсем уже “отдаленный” пласт правовой материи - акты, индивидуальные предписания, иные частицы правовой материи при реализации права, когда наступает реальный эффект от действия юридических норм.

Везде здесь складываются разнообразные, подчас довольно сложные связи и соотношения между всеми этими “видимыми” и “невидимыми” частицами правовой материи. Они, как это будет рассказано в последующем, позволят установить в материи права специфические механизмы и типы юридического регулирования.

Но главное здесь и в другом. В указанных связях и соотношениях проявляется также та невидимая сторона правовой материи, которая выходит за пределы юридической догмы и относится к еще более глубоким граням (пластам) права – его содержанию, к объективированным в юридической системе правовым идеям.