Противоречивость философско-эстетических устремлений идеала Ренессанса и причины его кризиса

 

Причины, приведшие к кризису эстетического идеала Ренессанса, сводятся к следующим:

1. Утопичен сам главный тезис Возрождения, полагавший, что самое идеальное и совершенное имманентно реальности, надо только суметь извлечь и воплотить эти идеалы. (Однако, все великое в его культуре осуществлялось как захватывающая мечта, утонченная иллюзия, ожидание лучшего мира. «Нестыковка» жизни с творческим воодушевлением была не просто обычной несоизмеримостью желаний и возможностей. Глобальные установки Возрождения были заведомо утопичны. Например, принципиальная не трагедийность Возрождения. Л.М. Баткин подметил, что истоки трагедии обнаруживаются не в средоточии печальных образов, а в самых «светлых произведениях» – «Рождение Венеры», «Весна» Ботичелли, «Давиде» Микеланджело. Там, где Ренессанс достигает невозможного, – там обнаруживается порог. Что обнаруживается за этой «претворенной бесконечностью?» – Лишь ничтожество и формотворчество.)

2. Сочиненность и недолговечность самих ренессансных идеалов. Главное противоречие ренессанса между абсолютностью умозрительного идеала и относительностью реальных возможностей обычного человека. Идеал нельзя остановить, как и в математике бесконечность, идеал не может быть исчерпан в конечном результате, а ведь к этому бесстрастно шла художественная практика титанов Возрождения.

3. Уязвимость самих эстетических воззрений – в том, что бесконечная вера в возможности человека привела к убеждению о существовании неких абсолютных правил создания безупречного искусства (Маньеризм).

Таким образом, нарастание тенденций кризиса обнаружились в самой внутренней логике развития ренессансной культуры, в ее исходных принципах («грандиозные», «превосходные», «великолепные»).

Устремленность к бесконечному, к абсолютному в период позднего Ренессанса вошла в открытое столкновение с тягой равновесного и гармонии. Нарастают трагизм и кризис ренессансного мироощущения.

Достижения художественной теории и практики Возрождения в том, что ценой собственных заблуждений, отрицания себя, они породили богатство последних поисков, позволили сложиться новоевропейской эстетической проблематике.

Яркой чертой гуманизма Возрождения – индивидуализм, как выражение самоутверждения человеческого субъекта, которое таится в глубине буржуазно-капиталистического Мира. Однако, одновременно философы Возрождения выявляют такие пределы субъективного развития, когда субъект начинает ощущать свою ограниченность и трагизм самоизоляции и самовозвеличивания, т.к. понимает свою беспомощность перед громадой бесконечной жизни и космоса.

Часто возрожденческая тоска, уже не античная и не средневековая – тоска человеческого субъекта, объявившего себя богом, но тут же увидевшая, что такое обожествление есть вздор – звучит в сонетах Петрарки:

…Что в жизни смерть, – любовь. На боль похоже.

Блаженство. «Страсть», «Страданье» – тот же звук.

Призвал я или принял поневоле

Чужую власть? Блуждает разум мой.

Я – утлый челн в стихийном произволе.

И кормщика над праздной нет кормой.

Чего хочу – с самим собой в расколе –

Не знаю. В зной – дрожу, горю – зимой.

Трагедия личности у Микеланджело приобретает космические размеры. Оставаясь личностным же образом противопоставленной всему космосу – она ощущает беспредельный ужас собственного одиночества и беспомощности перед ним. В своей отъединенности она уже не может опереться и на другую, столь же замкнутую в себе и одинокую личность.

Поэтический «Страшный суд» Микеланджело имел для Высокого Возрождения такое же примерно значение и тот же символический смысл, что и «Святой Иоанн» Леонардо, или приятие Леонардо католичества, поскольку и то, и другое является символом отречения от идеалов раннего Возрождения.

На фреске «Страшный суд» Микеланджело стремится показать тщету всего земного, тленность плоти, беспомощность человека перед самим велением судьбы. Однако по-прежнему он изображает мощные фигуры с мужественными лицами, мускулистыми конечностями. Но эти великаны уже не в силах противостоять судьбе. Поэтому искажены гримасами их лица, безнадежны движения – напряжены и конвульсивны.

Здесь – трагизм особого рода – обречение на гибель, титаны утратили то, что всегда помогало человеку в борьбе со стихийным силами – волю.

У Микеланджело ярко показана вечная борьба с самим собою, недовольство самим собою, бесплодная тоска, которые доходят до прямого признания невозможности воплотить во временном вечное:

Не умудрен, не примирен,

Смерть дружественно встретить не могу я;

С самим собой враждуя,

Бесцельную плачỳ я дань слезам,

Нет злей тоски, чем по умершим дням!

………………..

Скрыв истину, меня держали страсти

В своей смертельной власти;

Но срок их царства мне казался мал.

И длись он дольше – я бы не устал.

Влачусь без сил. – Куда? Не знаю я…

Микеланджело далек от обожествления человека – им осознан предел человеческого совершенства, невозможность построить совершенный космос, идеальный миропорядок средствами личностно-оформленной материи, поскольку вместо космоса – Хаос, в котором, полные безумного отчаяния и безнадежной тоски, носятся в вечном круговороте одинокие и неприкаянные, совершенно сформированные идеальные личности, осознавая свою разобщенность, беспомощность и противопоставленность всему Миру и друг другу.

Философия Возрождения многомерна и многопланова, так как обнаруживается не только в стихии индивидуального самоутверждения человека, в идее абсолютизации человеческого индивидуума, но и во всей самокритике такого индивидуализма, его безвыходности и трагизме. В этом – непреодолимый и могущественный историзм Возрождения. В дальнейшем этот юный и красивый индивидуализм, чувствующий свою ограниченность, будет прогрессировать в своей изолированности, отделенности от всего внешнего и от всего живого, в своей жестокости. Ренессанс, независимо и бессознательно для себя, подготавливал эпоху буржуазных отношений.

 

Глава IV.
Философия Нового времени (XVII-XVIII вв.)