Археологическая хронология окуневской культуры.

 

Собственных дат культура не имеет. Для нижней даты культуры могут быть в той или иной степени использованы радиоуглеродные даты трёх афанасьевских могильников с впускными окуневскими могилами.

В одном из них между афанасьевскими и окуневскими сооружениями фиксируется значительный хронологический разрыв: окуневские ящики впущены в провалившиеся надмогильные насыпи и заплывшие ямы. Дата могильника — XXII в. до н.э. (Красный Яр I). Видимо, в это время окуневцев ещё не было (Вадецкая, 1986).

В двух других могильниках – Черновая VI и Карасук III, к. 7 –относительно синхронно захоронены и афанасьевские, и окуневские младенцы: в одних и тех же местах неразвалившейся ограды или надмогильного холма, на одинаковой глубине. Судя по всему, эти ограды использовались и окуневцами, и афанасьевцами для подхоранивания младенцев. Даты могильников – 1750±80 лет до н.э. у Черновой VI и 1520±200 лет до н.э. у Карасука III, к. 7 (Вадецкая, 1986). Следовательно, в XVIII-XVII вв. до н.э. можно наблюдать состыковку афанасьевской и окуневской культур.

Верхняя граница культуры – время появления андроновцев на Енисее. Косвенным свидетельством об этом могут служить 3 андроновские могилы, закрытые хрупкими окуневскими стелами, взятыми, очевидно, с действующего капища (могильники Сухое Озеро I, Солёноозёрная I, Устье Бири).

По современным представлениям, андроновцы появились в Западной Сибири, и, далее, на Енисее, не ранее XIII в. до н.э. (Косарев, 1981).Однако указанные хронологические рамки окуневской культуры (XVIII-XIII вв. до н.э.) касаются только тех районов, где позже расселились андроновцы, вытеснившие окуневцев. В южной половине котловины окуневцы продолжали жить, судя по всему, вплоть до карасукской эпохи.

Своеобразие хозяйства окуневцев (охотников-скотоводов) ставит вопрос о внутренней периодизации культуры, но малочисленность и разнообразие могильников пока позволяют лишь наметить её возможную эволюцию. Э.Б. Вадецкая разделяет время существования окуневской культуры на три периода:

Ранний период. Отличительные признаки – захоронения в ямах под куполообразным покрытием (как у афанасьевцев), амулеты в виде фигурок медведя, большое число украшений из зубов хищников, примитивный орнамент на уплощённых сосудах (Карасук VIII, Новосёлово, Тас-Хазаа, Тибик, Уйбат).

Промежуточный период. Одиночные ограды с разным типом могил. Сочетание особенностей раннего и классического периодов.

Развитый (классический) период. Характеризуется кладбищами, состоящими из нескольких оград, в которых практически нет грунтовых ям и присутствуют только ящики. В них сравнительно мало украшений из зубов животных, по много каменного бисера. Керамика разнообразно орнаментирована. Есть кости домашних животных, антропоморфные изображения классического типа, а на плитах – изображения домашних животных (Черновая VIII, Черновая VI, Черновая IV, Сыда V, Лебяжье).

СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ.

 

Демографический анализ производили по материалам двух могильников (Черновая VIII, Сыда V), судя по которым, половину населения составляли дети; стариков было мало. Как и в более ранних культурах, наблюдается большая смертность детей в младенческом возрасте и повышенная — молодых женщин, вступавших в брак в 12-14 лет. Значительное число парных погребений говорит о постепенном укреплении индивидуальной парной семьи (Максименков, 1975).

В могильнике Черновая VIII выделены три разновидности могильных оград. В одни, уже заполненные взрослым населением, только прихоранивали детей, другие функционировали одновременно с третьими — новыми, строящимися. Значит, 14 оград могильника вместо обычных одной-четырех объясняются не только длительным функционированием кладбища, но и тем, что в разных оградах хоронили какой-то определённый микроколлектив (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980).

Среди погребённых не прослеживается никакой имущественной дифференциации, но выделяются мужские погребения с набором вещей для исполнения обрядов. Так, в могильнике Черновая VIII в области пояса мужчины в мешке или сумке находились жезл и «ритон» из рога, остов вкладышевого ножа, луница, крупный каменный шар, череп журавля-красавки. В той же могиле найдены пестик для растирания охры и 2 каменные плиты, на которых растирали краску или смешивали её с жиром, для раскраски тела (Вадецкая, Леонтьев, Максименков, 1980).

В наборе вещей центрального мужского погребения в Черёмушном Логу обнаружили часть маски (клюв журавля) и рукоять вкладышевого ножа (Вадецкая, 1986).

В могиле у ст. Усть-Бюрь, видимо, к поясу или нагруднику мужчины была подвешена луница с двумя отверстиями, а в ноги положены в мешке или сумке сланцевый нож, 8 одинаковых ритуальных костей диких животных и клык медведя (Кызласов Л.Р., Кызласов И.Л., 1973).

Наиболее интересна каменная гробница в кургане Тас-Хазаа. Она отличается от других гробниц своей конструкцией: её стенки сложены из булыжника и плит, а сама яма покрыта брёвнами и массивными плитами. В гробнице захоронен мужчина с двумя женщинами и младенцем. Рядом с последним положены обычные вещи; в ногах мужчины же лежали нож, шило, крупный просверленный шар, бронзовый литой топорик, остатки мяса коровы и овцы, курильница. Так как топорик, как уже говорилось, не имел следов работы, он, судя по всему, олицетворял символ власти. Курильница окрашена и орнаментирована солярными символами – концентрическими кругами. Внутри нее были обнаружены следы закопчённости; видимо, чаша служила для курений ароматических веществ, которые помещали в неглубокое боковое отделение. В других могилах вазочки-курильницы стояли в головах погребённого и имели иное назначение — служили для размешивания жира с охрой либо символизировали источник света (Вадецкая, 1986).

Во всех упомянутых мужских могилах, видимо, похоронены служители культа. Исходя из анализа окуневского искусства, можно полагать, что окуневцы поклонялись диким и домашним животным, змее, солнцу, прародительнице, умершим колдунам.

Мы видим, что служители культа составляли значительную категорию среди населения. Но если родовые божества олицетворяли женщин (или, возможно, ряженых под женщин), то исправляли культовые церемонии обычно мужчины.