Крит — земля первых европейцев

 

«Остров есть Крит посреди виноцветного моря, прекрасный,

Тучный, отвсюду объятый водами, людьми изобильный».

Гомер, XIX песня «Одиссеи»

«Ни одна страна не устояла перед

десницей их, начиная от Хатти„»

Из египетских хроник Мединет-Хабу

Древние греческие мифы рассказывают о том, что великий Зевс был отцом правителя Крита — Миноса. Приняв образ прекрасного быка, Зевс похитил Европу, дочь финикийского царя, и, переплыв море, доставил ее на своей спине на Крит. Здесь Европа родила от Зевса трех сыновей: Миноса, Сарпедона и Радамата (Радаманта), которых воспитал как собственных детей повелитель Крита Астерий. Когда братья выросли и возмужали, возникшее между ними соперничество переросло в открытую войну. В этой борьбе победителем вышел Минос, а побежденные Сарпедон и Радамат были изгнаны с острова.

После смерти царя Астерия Минос стал правителем Крита. Получить власть над критянами ему помогло утверждение, что боги могут выполнить любую его просьбу.

Захватив власть на Крите, Минос вскоре установил морское господство над всем Восточным Средиземноморьем. Ему подчинялись почти все острова Эгейского моря.

Но Минос был славен не только своими воинскими успехами. Это был мудрый и дальновидный правитель. По его указанию создавались города и дворцы, издавались первые писаные законы.

При Миносе на Крите жил и трудился легендарный Дедал — замечательный изобретатель, прославленный скульптор и великий зодчий. По приказу Миноса Дедал построил в столице Крита, городе Кноссе, знаменитый Лабиринт, представляющий собой грандиозное по масштабам сооружение с многочисленными запутанными ходами, выбраться из которых не мог никто из вошедших туда.

Согласно мифам, в центре Лабиринта обитал Минотавр («бык Миноса») — чудовище с человечьим телом и бычьей головой, сын Миноса, данный Зевсом критскому царю как предостережение: не считать себя равным богам.

Минотавр питался людьми. Каждые девять лет семь прекраснейших девушек и семь сильнейших юношей покидали родные Афины и плыли на Крит, чтобы стать там жертвой ужасного Минотавра. Сын афинского царя Эгея Тесей избавил мир от Минотавра: пробравшись в Лабиринт, он убил его. Из Лабиринта он выбрался с помощью клубка ниток, подаренного ему Ариадной, прекрасной дочерью царя Миноса.

Много других красивых и поэтических легенд сложили древние греки о Крите, его обитателях, его сокровищах. Но долгое время мифы и предания расценивались лишь как литературные реминисценции, далекие от реальности. От некогда величественных дворцов остались лишь груды мрачных развалин, казалось, что нет между ними, опаленными жарким критским солнцем, и мифами никакой связи. И прошло не одно и не два, а целых двадцать столетий, прежде чем предания античности перестали быть сказками. На острове Крит была открыта цивилизация, являющаяся колыбелью современной европейской культуры. Ее искусство, по существу, явилось первым поднявшимся до высот реализма искусством на территории Европы. Эгейская культура, создавшая замечательные произведения искусства, внесла свой вклад в историю мирового искусства и явилась той основой, на которой вырастет со временем гениальное искусство Древней Греции.

Месопотамская (Двуречье), египетская и протоиндийская цивилизации — древнейшие цивилизации Востока — родились в долинах великих рек. Цивилизация Крита, возникшая на острове, естественно, во многом отличалась от них. Главное отличие состояло в том, что государство Крита было великой морской державой. Флот правителей Кносса не имел себе равных во всем древнем мире! Весельные и парусные корабли, легкие галеры и мощные грузовые суда бороздили волны Средиземного моря. Критяне достигали берегов Египта и Испании, Босфора и Гибралтара, а возможно, даже выходили в Атлантический океан. Критские мореходы и торговцы поддерживали тесные контакты с Египтом (Кефтиу — Крит очень часто упоминается в египетских папирусах) и даже с Двуречьем (на Крите найдены характерные месопотамские печати-цилиндры).

 

ВЗРЫВ

Вулкан — бог огня у древних римлян.

 

Кносская-держава находилась на вершине своего могущества, когда стихийное бедствие нанесло минойской цивилизации жестокий удар. Взрыв вулкана на острове Санторин, лежащем в 110 км к северу от Крита, произошедший около 1450 г. до н.э., вызвал сильное землетрясение. До острова докатилась мощная взрывная волна, вызвавшая большие разрушения, и тут же следом за ней на северное побережье обрушились один за другим гигантские цунами, причем высота этих волн достигала, вероятно, нескольких десятков метров. И, наконец, остров накрыла вызванная извержением огромная пепловая туча. В результате города и селения Крита были обращены в развалины, многочисленный флот уничтожен, плодородные поля в самой обжитой части острова, на его востоке и в центре, покрыты толстым слоем губительного для растительности вулканического пепла, и цветущая прежде земля оказалась на долгие годы превращенной в безжизненную пустыню. Массовый падеж скота, вызванный гибелью пастбищ и заражением уцелевшего травяного покрова ядовитым фтором, содержащимся в продуктах вулканических извержений, должен был довершить постигшую минойскую цивилизацию страшную катастрофу, воспоминание о которой отразилось в хорошо известном предании о гибели Атлантиды.

Таким образом, экономике Крита и всему его прежнему могуществу был нанесен непоправимый урон. Совершенно лишенный теперь защиты от нападения с моря, остров стал вскоре легкой добычей греков-ахейцев, беспрепятственно переправившихся с материка и завладевших им. Единое Критское государство со столицей в Кноссе продолжало существовать, но господствующее положение в нем занимали уже не минойцы, а поселившиеся многочисленные пришельцы. После этого жизнь на острове начала постепенно налаживаться, и в кладовые восстановленного Кносского дворца, теперь уже единственного на острове, вновь потекли подати со всех концов Крита. Однако такое относительно благополучное положение вещей сохранялось недолго, всего лишь приблизительно полвека. Около 1400 г. до н.э. Кносский дворец был вновь, разрушен, скорее всего после очередного вторжения с материка. После этого для острова наступает длительный период упадка.

И потому ничто не напоминало ученым, пришедшим в конце прошлого века на Крит, о его могуществе в прошлом. Дворцы были скрыты слоями земли, а на поверхности стояли убогие хижины и хибары. На месте вечнозеленых лесов, в которых водились быки, коровы, олени и даже львы и карликовые формы слона и бегемота, и покрывавших почти весь остров, теснились лишь виноградники, да в редких кустарниках паслись на склонах холмов враги леса — козы.

Тем неожиданней и значительней было свершенное открытие, связанное с именем выдающегося английского археолога Артура Эванса.

 

ОТКРЫТИЯ ВЕКА В НАЧАЛЕ ВЕКА

«из миллионов впустую протекших часов

только один становится подлинно историческим —

звездным часом человечества»

Стефан Цвейг

В 1900 г. Артур Эванс приступил к грандиозным раскопкам города Кносса на северном побережье острова и достиг значительных успехов. Ему удалось открыть обширный дворец — легендарный Лабиринт царя Миноса, построенный в конце III тысячелетия до н.э. и полностью перестроенный около 1700 г. до н.э. Этот великолепный дворец с его тронным залом, сложной системой коридоров, ванными комнатами, с его изысканными фресками и роскошной керамикой предстал перед изумленными взорами археологов и историков как памятник древнейшей и вместе с тем высокоразвитой цивилизации.

Не менее поразительным и значительно более важным для нас открытием был архив Кносского дворца — сотни глиняных табличек, покрытых неизвестными письменами. Позже, в других частях Крита и на территории материковой Греции (во «дворце Нестора» в Пилосе) было обнаружено в общей сложности свыше 5 тысяч глиняных табличек с письменами.

Артур Эванс[15] был первым, кто предпринял попытку расшифровать критские письмена, но он не смог продвинуться дальше формального анализа и ограничился лишь классификацией, выделив: а) критское иероглифическое письмо (XX — XVIII вв. до н.э.); б) линейное письмо класса A (XVII — XV вв., до н.э.); в) линейное письмо класса Б (XV — XIII вв. до н.э.) и определив в линейном письме «слоговый характер значительной части применявшихся знаков» (80). Артур Эванс первым указал и «на генетическую связь критской иероглифики и линейного письма А и Б с другими письменностями Средиземноморья...»

Научный мир еще находился под впечатлением успехов А. Эванса, когда новая сенсация снова потрясла его, хотя ничто не предвещало того, что этот день станет столь важной датой в истории изучения прошлого народа, стоявшего у истоков европейской цивилизации. В летний сезон 1908 года итальянская археологическая экспедиция, с середины 80-х годов предыдущего столетия работавшая в южной части острова Крит, вела раскопки царского дворца на акрополе древнего город Феста. И вот вечером 3 июля Луиджи Пернье, исследуя культурный слой в одном из подсобных дворцовых помещений, обнаружил замечательный образец неведомой дотоле письменности.

Это был небольшой по размерам диск из хорошо обожженной глины, имевший диаметр 15,8-16,5 см и толщину 1,6-2,1 см. С обеих сторон его покрывала, подобно причудливому узору, спирально идущая надпись, составленная из множества аккуратно отштампованных на керамической поверхности знаков (древнейшая штампованная надпись — первое полиграфическое изделие!). Знаки объединялись в группы, разделенные вертикальными линиями. В некоторых группах в нижней части строки справа от знака имелся уже знакомый нам косой штрих, аналогичный «вираму» — особому знаку индийской слоговой письменности деванагари. Диск был условно датирован 1700 г. до н.э. — эпохой третьего среднеминойского периода: к этой эпохе относилась лежащая рядом с диском разломанная табличка линейного письма А.

Сегодня этот диск известен многим по эмблемам археологических выставок и обложкам книг, посвященных необязательно древней истории Крита. Всесторонне и обстоятельно исследованный, вплоть до химического состава глины, из которого он изготовлен, диск на протяжении почти 80 хранил молчание. Необычность формы письменного памятника и невозможность его прочтения сделали его символом всего таинственного и загадочного в области древней истории, археологии и лингвистики.

 

КРИТСКИЕ ПИСЬМЕНА

 

"Но было еще много такого, что трудно описать".

Джои Чэдуик

 

Разновидности критского письма, выделенные Артуром Эвансом, и письмо Фестского диска составили «особый тип письма», который принято называть «эгейским». В нем в отличие от слоговых систем эламитов, хурритов, урартийцев нет знаков для закрытых слогов... а есть только знаки для открытых слогов» типа СГ (согласный + гласный) и Г(гласный) [16].

Наиболее тесно внутри эгейской группы «связаны между собой... три системы письма: критское иероглифическое письмо, линейное А и линейное Б». «В смысле иконографии своих знаков (полного сохранения или незначительного изменения их изображении) они явно представляют собой звенья единой эволюционной цепи», и поскольку это так, то всем «давно стало ясно, что прочтение одного из видов этого письма, безусловно, повлечет за собой хотя бы частичное прочтение и остальных двух родственных видов».

Наибольшие надежды в этом плане благодаря многочисленности его памятников подавало, естественно, линейное письмо Б. В 1952 году англичанину Майклу Вентрису удалось, как он полагал, дешифровать линейное Б. Завершить же эту работу Вентрису, бывшему по образованию не филологом, а архитектором, помог один из лучших знатоков древнейших греческих диалектов доцент Кембриджского университета (позже академик) Джон Чэдуик. Он же после безвременной трагической гибели Вентриса, погибшего в 1956 г. в автомобильной катастрофе в возрасте 34 лет, выпустил в свет их совместный труд «Документы на микенском греческом языке».

Ведущие ученые всех стран, где изучается греческий язык, включая и нашу страну, признали правильность дешифровки линейного Б. Микенология, наука, созданная этой дешифровкой, стала развиваться с невиданной быстротой. Со времени появления совместной статьи Вентриса и Чэдуика, посвященной первым результатам расшифровки, и до конца 1956 года вышло в свет 155 статей и брошюр шестидесяти одного автора из восемнадцати стран.

Среди наград, полученных Вентрисом, были орден Британской империи, данный ему «за исследования в области микенской палеографии», титул почетного члена научного общества при Лондонском университете и почетная степень доктора философии университета Упсалы. Это было лишь началом потока почестей и наград, которые ожидали его.

ОШИБКА МАЙКЛА ВЕНТРИСА

«Он оставался до конца дней

образцом величайшего благородства»

Эрнст Риш

Благодаря тому, что была признана правильность дешифровки линейного Б, «многие знаки которого (около 50 силлабограмм) почти или полностью совпадают по начертанию со знаками линейного А, была предпринята попытка прочесть надписи, выполненные этим, последним, письмом. Однако понять при этом прочитанные минойские тексты Крита не удалось».

Не очень удавались ученым и чтения многих надписей, выполненных линейным Б. По признанию самого Джона Чэдуика, текстов, «полностью понятных, было мало». Даже по поводу «знаменитой таблички из Пилоса с изображением треножников и сосудов», знаменитой тем, что она «окончательно подтвердила» правильность дешифровки Майкла Вентриса, у Джона Чэдуика можно встретить такие слова: «Мы должны оговориться, что не все в табличке было ясно и понятно. Например, три узкогорлых кувшина были названы словом geto, которому мы не находим соответствия в греческом языке... Мы не можем также прийти к соглашению относительно перевода описаний треножников... Далее... вторая строка раздела содержит слово me-zo-е — форма двойственного числа, как и в следующей строке, хотя запись сопровождается цифрой I и слова и до и после me-zo-e имеют форму единственного числа. Ответ поистине прост: это описка писца!» (разрядка моя. — Г.Г.)

В первоначальной таблице слоговых знаков линейного письма Б, которая являла собой результат дешифровки, Вентрис, как видно из этой таблицы, опирался главным образом на гласные, приводя целые группы согласных для одного и того же гласного. Иными словами, один и тот же знак, по Вентрису, мог звучать и как КА, и как ГА, и как ХА или другой, иной знак, за которым закреплялось сразу два фонетических значения, например БА и ПА и т.д. Такой подход упрощает задачу и провоцирует подгонку результатов расшифровки. Он навязывает субъективное видение и уводит от истины. Это и многое другое вызвало, с самого начала, у некоторых специалистов настороженное отношение к результатам дешифровки Майкла Вентриса. Так, в самой первой статье, посвященной дешифровке линейного письма Б, учитель Чэдуика профессор А. Дж. Битти спрашивал: почему система записи, которую предлагает Вентрис, не различает долгих и кратких гласных, звонких, глухих и придыхательных согласных? Ведь эти различия «жизненно важны для греческого языка, на котором написаны тексты линейного Б!»

«Вентрис предложил чтение 66 слоговых знаков, — продолжал далее Битти, — но ведь при подстановке этих чтений возможно множество вариантов понимания получающихся сочетаний звуков. Вот, например, сочетание знаков «а» и «ка» — оно может дать несколько сотен звуковых сочетаний (причем десятки из них могут быть значащими словами): ака, анка, акай, анкар, арка, аркан и т. п. (в письме, дешифрованном Вентрисом, конечные согласные слогов не писались). И все же, отмечал Битти, несмотря на это, значительная часть текстов линейного Б не поддается переводу, не дает осмысленного греческого текста!» (37, с. 29).

В чем же дело? А дело в том, что Майкл Вентрис, правильно определив систему письма, ошибся в главном: он посчитал, что язык надписей, выполненных линейным письмом Б, древнегреческий. А между тем сам Артур Эванс, отрывший критские письмена и первый предпринявший попытку расшифровать их, категорически отвергал возможность, что надписи могли быть выполнены на греческом языке.

Справедливость суждений Артура Эванса «подтверждало и очень важное сравнение надписей линейного Б с давным-давно (еще в 70-е годы XIX в.) дешифрованными надписями с острова Кипр, сделанными слоговым письмом на греческом языке уже в I тысячелетии до н.э.» [17].

«Гипотеза о том, что минойский язык (текстов линейного Б) мог бы оказаться греческим, конечно, основана на явном игнорировании исторической вероятности», — писал в свое время Вентрис.

«Долгие годы Вентрис думал, что языком табличек линейного письма Б должен оказаться этрусский — язык древних обитателей Италии, судя по многим данным, связанных своим происхождением с эгейским миром».

 

КТО ТАКИЕ ПЕЛАСГИ?

 

«Какое чувство возникает там,

где лепестки касаются друг друга?»

Р.М.Рильке

 

Действительно, по Гелланику (V в. до н.э.), «этруски — это ответвление эгейских пеласгов», а пеласги — это догреческое население Греции и Эгеиды, в том числе и острова Крита, т.е. те самые «минойцы», которыми правил царь Минос [18].

«Отец истории», великий Геродот, сообщает, что Эллада именовалась ранее Пеласгией, т.е. страной пеласгов; что пеласги говорили на варварском (т.е. негреческом) наречии, что греки позаимствовали у пеласгов даже некоторых богов. Другой знаменитый историк античности, Фукидид говорит в первой книге своей Истории: «По-видимому, страна, именуемая ныне Элладой, прочно заселена не с давних пор. Раньше происходили в ней переселения, и каждый народ легко покидал свою землю, будучи тесним каким-либо, всякий раз более многочисленным народом». Больше того, по словам того же Фукидида, сама страна Эллада, «вся, как таковая, не носила еще этого имени... название ей давали по своим иные племена (не греки), главным образом пеласги».

О пеласгах сообщается и в гомеровских поэмах «Илиаде» и «Одиссее». В первой из них они упоминаются как союзники троянцев; во второй называются среди многочисленных народов, населяющих остров Крит. Говорят о пеласгах и многие другие античные авторы.

Их свидетельства были собраны воедино и тщательно проанализированы в книге «Пеласги», вышедшей в Вене в I960 году и написанной Ф. Лохнер-Хюттенбахом. Ему удалось убедительно показать, что пеласги обитали на Балканах, в северной части острова Пелопонес (не говоря уже о центральной Греции), на Крите, в Трое, а также и на других островах Эгейского моря и эгейском побережье Малой Азии.

Кто же такие пеласги? Болгарский ученый академик Владимир Георгиев доказал, что прежде всего язык пеласгов был индоевропейским. Но какой именно? Чтобы ответить на данный вопрос, хотя бы в плане предположения, самое время вернуться к высказыванию Гелланика (V в. до н.э.) о том, что «этруски — это ответвление эгейских пеласгов». По мнению Гелланика, пеласги, изгнанные греками, приплыли к устью реки По, продвинулись в глубь страны, захватили город Кротон (Кортону) и поселились в местности, получившей название «Тиррения». «Этрусками» этрусков называли римляне (латиняне); греки называли этрусков «тирренами», а сами этруски, согласно Дионисию Галикарнасскому, называли себя расена, и это всё при том, что «совершенно безоговорочно этруски названы славянским племенем в словаре Стефана Византийского». Сказанное можно представить в виде схемы: пеласги - этруски - славянское племя (расены) и сделать предположительный вывод, что пеласги — это славянское племя, т.е. праславяне.

Об этом же, но в несколько ином плане говорит и известный советский этрусколог А.И. Немировский, анализируя исторические данные о появлении пеласгов в Италии (точнее, в Этрурии): «...пеласги — народ не грекоязычный, а говорящий на языке, близком к греческому. Они родственны иллирийцам, фракийцам, фригийцам и, возможно, праславянам».

ОТКУДА РОДОМ ПЕЛАСГИ?

 

«Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии».

Н. В. Гоголь

 

Чтобы ответить на этот вопрос или хотя бы приблизиться к его разрешению, я предлагаю пройти той дорогой, по которой, кажется, еще никто не ходил. Для этого необходимо лишь вспомнить, что наиболее древней на сегодняшний день надписью, исполненной письмом типа «черт и резов», расшифровке которого посвящена первая часть настоящей работы, является надпись на пряслице из Лецкан — 348 год н.э.

То обстоятельство, что надпись выполнена обыкновенной деревенской пряхой, наводило на мысль о еще более глубокой древности славянской письменности, а IV век н.э. — это лишь её расцвет, когда она была доступна всем, в том числе и простолюдинам в самых глухих уголках славянских земель. Но как глубоко уходят её корни? Дело осложняется тем, что следы славянских культур археологи просматривают на уровне первых веков нашей эры. А глубже? Глубже только тьма и неизвестность. И всё же...

Советский археолог А.Я. Брюсов в «Очерках по истории племен Европейской части СССР в неолитическую эпоху», нанеся на карту Европейской части СССР и сопредельных стран распространение археологически близких друг другу культур конца III и начала II тысячелетия до н.э., обратил внимание на совпадение этих границ с границами языковых группировок, исторически засвидетельствованных для несколько более позднего времени (по письменным данным и по данным топонимики).

Так, вся северная половина, включая волго-окское междуречье, оказалась занятой археологическими культурами с различными вариантами ямочно-зубчатой керамики. На этом большом пространстве можно было легко различить несколько отличающихся друг от друга культур: урало-камская с зубчато-струйчатой керамикой; окско-верхневолжкая — с ямочно-зубачатой; северо-западная, или белорусская, — с зубчатой; южно-балтийская — с ямочной.

К юго-западу, к западу и в клязьминско-волжском междуречье находилась серия фатьянообразных культур.

Крайний юго-запад занимала трипольская культура, входящая в число культур с расписной керамикой, распространенных в Придунавье и значительной части Балканского полуострова.

И, наконец, черноземная область к востоку от Днепра оказалась занятой близкими в общем друг другу «степными» культурами — катакомбной, полтавкинской, северокавказской.

Как ни приблизительны совпадения этих границ с языковыми границами более позднего времени, они тем не менее оказались весьма интересными. Группы археологических культур III-II тысячелетий хорошо сопоставлялись с позднейшим распределением славянских по Днепру, Висле и западнее; фракийских на юго-западе и скифских языков в черноземной степной полосе к востоку от Днепра. Это сопоставление подтверждало предположение о том, что к III тысячелетию до н.э. на европейской территории СССР сложились уже те этнические единства, с которыми имеет дело позднейшая история.

Определенность вывода приводила к совершенно определенным представлениям о том, что создателями так называемой трипольской культуры являлись славяноязычные племена. Хорошо известен тезис Б. В. Горнунга о том, что трипольцы входили в число языковых предков славян.

Границы расселения трипольцев в пределах СССР в общих чертах совпадали с границами полноценного чернозема (по Д. В. Докучаеву). Благодатный климат, богатые почвы позволяли им заниматься как скотоводством, так и земледелием. Племена Триполья были многолюдны, о чем свидетельствует большое число огромных трипольских поселений.

По единодушному мнению всех специалистов, «трипольцы в культурном отношении значительно превышали своих соседей». Имели они и письменность. Пространных текстов или хотя бы отдельных трипольских надписей пока не найдено, но отдельные знаки, имеющие абсолютное сходство со знаками письменности типа «черт и резов», имеют место на обломках трипольской керамики. Это серьезное основание для того, чтобы считать, что славянская письменность зародилась в Триполье, на берегах Днепра или Дуная по крайней мере не менее 3 тысяч лет тому назад.

Но почему возник и существует такой огромный разрыв во времени между трипольской культурой и гораздо более поздними славянскими культурами этих мест, той же черняховской (именно с ней, как вы помните, связана надпись на пряслице из Лецкан)? Объяснение этому найдено.

В начале II тысячелетия до н.э. произошло внезапное прекращение развития трипольской культуры, носившее катастрофический характер. Восточные соседи, представители так называемой катакомбной культуры, сумевшие приручить лошадь и достигшие совершенства в металлургии меди, обрушились на трипольцев и оказались победителями.

Нам, конечно, неизвестны не только детали, но и общий ход этой борьбы и её продолжительность. Но археологические памятники красноречиво свидетельствуют, что трипольцы покидали свои поселения, расположенные на правобережье Днепра, с такой поспешностью, что бросали в своих домах массу вещей и даже домашних идолов. Мы видим также, что в этой борьбе значительное участие приняли северные племена (представители среднеднепровской и волынской культур). Иными словами, против трипольцев выступили различные племена, со всех сторон, и это делает еще более понятным предполагаемый разгром трипольцев, по-видимому, в краткое время.

Исход трипольцев из Среднего Поднепровья, где потом, почти через 2,5 тысячи лет, возникнет государство восточных славян — Киевская Русь, по времени точно согласуется со временем появления на Балканах, в догреческой Греции, на островах Эгейского моря, в том числе на Крите, пеласгов