Э. Кассирер: «человек— символическое животное»

Человек утратил свою первоначальную природу. Мы не можем сказать, почему это произошло. Ученые говорят о влия нии космических излучений или радиоак­тивности месторождений радиоактивных руд, которые вызвали мутации в механизме наследственно­сти. Сходный регресс — угасание, ослабление или утрата не­которых инстинктов — не является, вообще говоря, абсолют­но неизвестным природному миру

«Частичная утрата, ослабленность, недостаточность, поврежденность коммуникации со средой обитания (дефект плана деятельности) и себе подобными (дефект плана отно­шений) и есть первоначальное отчуждение, исключающее прачеловека из природной тотальности. Данная коллизия глубоко трагична. Как трагедия она и осмыслена в мифе об изгнании перволюдей из рая, причем в мифе метафорически воплощено представление об утрате как плана деятельности («съедение запретного плода»), так и плана отношений в со­обществе («первородный грех»). «Изгнанный» из природной тотальности, ставший «вольноотпущенником природы», как назвал человека Гердер, прачеловек оказывается существом свободным, то есть способным игнорировать «мерки вида», преступать непреложные для «полноценных» животных табу

Бородай Ю Психоанализ и «массовое искусство» // Массовая культура: иллюзии и действительность — М, 1975. — С 167.

(запреты) но лишь негативно свободным: не имеющим пози­тивной программы существования» ²⁰

Социальность, культурные стандарты диктуют человеку иные образы поведения Инстинкты в человеке ослаблены, вытеснены чисто человеческими потребностями и мотивами, иначе говоря, «окультурены». Действительно ли притупление инстинктов — продукт исторического развития⁹ Новейшие исследования опровергают такой вывод. Оказывается, слабая выраженность инстинктов вызвана вовсе не развертыванием социальности. Прямая связь здесь отсутствует.

Человек всегда и независимо от культуры обладал «приглушенными» неразвитыми инстинктами. Виду в целом были присущи лишь задатки бессознательной природной ориентации, помогающей слушать голос земли. Идея о том, что человек плохо оснащен инстинктами, что формы его по­ведения мучительно произвольны, оказала огромное влияние на теоретическую мысль. Философские антропологи XX века обратили внимание на известную «недостаточность» человеческого существа, на некоторые особенности его биологической природы.

Например, А.Гелен полагал, что животно-биологическая организация человека содержит в себе определенную «невосполненность». Однако тот же Гелен был далек от пред­ставления, будто человек на этом основании обречен, выну­жден стать жертвой эволюции. Напротив, он утверждал, что человек неспособен жить по готовым стандартам природы, что обязывает его искать иные способы существования.

Сравним у Тютчева'

Иным достался от природы Инстинкт пророчески-слепой, — Они им чуют — слышат воды И в темной глубине земной... ²¹

Что касается человека как родового существа, то он был природно, инстинктуально глух и слеп.. Человек как биоло­гическое существо оказался обреченным на вымирание, ибо

Вильчек В М Указ соч — С 13 Тютчев Ф Стихотворения — Петрозаводск, 1983 —С 119

инстинкты в нем были слабо развиты еще до появления со­циальной истории. Не только как представитель общества он был приговорен к поискам экстремальных способов выжива­ния В роли животного он был осужден на гибель

Однако природа способна предложить каждому живому виду множество шансов Оказался такой шанс и у прачеловека. Не имея четкой инстинктуальной программы, не ведая, как вести себя в конкретных природных условиях с пользой для себя, человек бессознательно стал присматриваться к другим животным, более прочно укорененным в природе Он как бы вышел за рамки видовой программы. В этом прояви­лась присущая ему «особость»: ведь многие другие существа не сумели преодолеть собственную природную ограниченность и вымерли

Но чтобы подражать животным, нужны какие-то проблес­ки сознания. Нет, вовсе не нужны. Способность человека к подражанию не исключительна. Этот дар есть у обезьяны, у попугая... Но в сочетании с ослабленной инстинктивной про­граммой склонность к подражанию имела далеко идущие по­следствия. Она изменила сам способ человеческого сущест­вования. Стало быть, для обнаружения специфичности чело­века как живого существа важна не человеческая природа са­ма по себе, а формы его бытия.

Итак, человек неосознанно подражал животным Это не было заложено в инстинкте, но оказалось спасительным свойством. Превращаясь как бы то в одно, то в другое суще­ство, он в результате не только устоял, но постепенно выра­ботал определенную систему ориентиров, которые надстраи­вались над инстинктами, по-своему дополняя их. Дефект по­степенно превращался в известное достоинство, в самостоя­тельное и оригинальное средство приспособления к окру­жающей среде.

«Человек обречен на то, — пишет Ю.Н.Давыдов, — чтобы все время восстанавливать нарушенную связь с универсу­мом...» ²². Восстановление этого нарушения есть замена ин­стинкта принципом культуры, то есть ориентацией на куль­турно-значимые предметы. Концепция символического, иг­рового приспособления человека к природному миру разрабо-

См.- Неомарксизм и проблемы социологии культуры — М., 1978 — С. 338

тана в трудах Э.Кассирера.

Кассирер намечает подступы к целостному воззрению на человеческое бытие как протекающее в символических фор­мах Он обращается к трудам биолога И.Юкскюля, последо­вательного сторонника витализма. Ученый рассматривает жизнь как автономную сущность. Каждый биологический вид, развивал Юкскюль свою концепцию, живет в особом мире. недоступном для всех иных видов Вот и человек по­стигал мир по собственным меркам.

Юкскюль начинает с изучения низших организмов и рас­пространяет их последовательно на все формы органической жизни По его убеждению, жизнь совершенна всюду — она одинакова и в малом, и в великом Каждый организм, отме­чает биолог, обладает системой рецепторов и системой эффекторов Эти две системы находятся в состоянии известного уравновешивания.

Можно ли, спрашивает Кассирер, применить эти принци­пы к человеческому миру⁷ Вероятно, можно в той мере, в ка­кой он остается биологическим организмом. Однако челове­ческий мир есть нечто качественно иное, поскольку между рецепторной и рефлекторной системами у него развивается еще третья система, особое соединяющее их звено, которое может быть названо символической вселенной. В силу этого человек живет не только в более богатом, но и качественно ином мире, в новом измерении реальности.

Животные непосредственно реагируют на внешний сти­мул, у человека же этот ответ должен подвергнуться еще мысленной обработке. Человек живет уже не просто в физи­ческой, но и в символической вселенной. Это символический мир мифологии, языка, искусства и науки, который сплета­ется вокруг человека в прочную сеть. Дальнейший прогресс культуры только укрепляет эту сеть» ".

Кассирер отмечает символический способ общения с ми­ром у человека, отличный от знаковых сигнальных систем, присущих животным. Сигналы есть часть физического мира, символы же, будучи лишенными, по мысли автора, естест­венного или субстанционального бытия, обладают прежде всего функциональной ценностью. Животные ограничены

Cassirer E An essay on man: An introduction a philosophy of human culture. — New Haven, 1945

миром своих чувственных восприятии, что сводит их дейст­вия к прямым реакциям на внешние стимулы. Поэтому жи­вотные не способны сформировать идею возможного. С дру­гой стороны, для сверхчеловеческого интеллекта или для бо­жественного духа, как подмечает Кассирер, нет различия между реальностью и возможностью, все мысленное в силу самого акта мышления для него становится реальностью, так как реализуется во всех своих возможных потенциях. И толь­ко в человеческом интеллекте наличествуют как реальность, так и возможность

Для первобытного мышления, считает Кассирер, весьма трудно проводить различие между сферами бытия и значения, они постоянно смешиваются, в результате чего символ наделяется магической либо физической силой. Однако в хо­де дальнейшего развития культуры отношения между веща­ми и символами проясняются, как проясняются и отношения между возможностью и реальностью. С другой стороны, во всех тех случаях, когда на пути символического мышления выявляются какие-либо препятствия, различие между реаль­ностью и возможностью также перестает ясно воспринимать­ся.

Вот откуда, оказывается, родилась социальная программа' Первоначально она складывалась из самой природы, из по­пытки уцелеть, подражая животным, более укорененным в естественной среде Потом у человека стала складываться особая система Он стал творцом и создателем символов. В них отразилась попытка закрепить различные стандарты по­ведения, подсказанные другими живыми существами.

Таким образом, у нас есть все основания считать человека «незавершенным животным». Вовсе не через наследование благоприобретенных признаков он оторвался от животного царства. Для антропологии ум и все, что его занимает, отно­сится к области «культуры» Культура же не наследуется ге­нетически Из логики приведенных рассуждений вытекает следующее: тайна антропогенеза коренится в формировании человека как символического животного.

 

Несмотря на внушительность различных натуралистиче­ских интерпретаций, в конце XIX и начале XX века многие философы приложили немало усилий, чтобы защитить пред­ставление об «особости» человеческого существа. Они отри­цали возможность тотального истолкования человека в тер минах эмпирических наук. Специфически человеческое не­редко ускользает из сайентистской парадигмы. Даже социо логия и психология не способны, судя по всему, дать иде­альный образ человека и раскрыть проблему антропогенеза

В своей свободе и спиритуальности человек возвышается над природой. Человек не просто биологический феномен Он существо, которое, несмотря на все ограничения, имеет трансцендентную природу и обладает возрастающей способ­ностью подчинить природу человеческому контролю. Про­блема антропогенеза вынуждает выйти за пределы истолко­вания биологической природы человека. Она требует также осмысления глубинных вопросов человеческого существова­ния